Возвратимся к прерванному нами рассказу директора стекольного завода К. Шмакова.
«…Недоделки па строительной площадке ликвидированы, — продолжает он. — Приближалось время, когда надо было дать генераторный газ в печь.
Подача газа—это проверка агрегатов, качества строительных работ, экзамен для проектировщиков. Стеклозавод, несмотря на его сравнительно небольшой объем, но своей структуре, тепловым установкам является копией мартеновского цеха. Пуск его — очень ответственная операция.
Тридцатипятиметровый газопровод осмотрен и освобожден от воздуха, чтобы в печи не получилось хлопков и взрывов. Завод прибрался, подчистился, принял торжественно-праздничный вид. 7 февраля в плавильную печь пошел газ. Началась первая варка стекла. К вечеру того же дня бассейн стеклоплавильной печи был заполнен расплавленной массой, вместив ее до пяти тонн.
Стекловары регулярно обходили печь и твердо соблюдали тепловой режим. Стрелка гальванометра неуклонно шла вверх и через два часа после пуска показывала 1000 градусов по Цельсию. Следующие этапы прогрева подняли температуру до 1200 градусов. Битое стекло превращалось в расплавленную массу. Дальнейшая задача состояла в том, чтобы в стекломассе ликвидировать пузыри, шлиф, камни и т. п. Требовалась температура в 1300—1350 градусов.
Пришлось понервничать: для получения генераторного газа завод располагал дровами с влажностью 45—50 процентов, а полагалась влажность не выше 25 процентов. Таких сухих дров упорно не заготовлял промкомбинат. Технический руководитель его Мициевский об этом и думать не хотел.
Все же температура была поднята и стекломасса сварена. Мастера-стекловары спешно приводили в порядок свой инструмент, набирали стекло и выдували различные изделия, возрождая свои производственные навыки. Так, тренируясь, они готовились к выдувке холяв оконного стекла, выпуск которого являлся основной задачей завода.
Эта операция требует большого навыка, физической выносливости и терпения. Производственный опыт прошлых лет взял свое, скоро стеклодувы крутили и вертели пылающими холявами, как жонглеры шариками. Дальше дело пошло по конвейеру. После выдувки холявы загружались в печь обжига, где стекло приобретало необходимую прочность, затем обрезались и расправлялись в специальной печи в тонкие ровные листы.
Стекло упаковывали в ящики и подписывали «Стеклозавод Дальстроя, 120 листов — 6 квадратных метров».
Пусковой период прошел. Завод занят освоением производства. В первые дни было 80 процентов брака (боя). Но уже в первой декаде марта завод выполнил 70 процентов плана. Несколько слов о затруднениях отнюдь не технологического порядка. Если нам много и хорошо помогали руководители Колымсна6а, то совершенно другое мы получали от хозяина завода — Магаданского промкомбината. Его работники, в частности, Мициевский, Кабачный, Метлицкий «митинговали», давали заверения и в конечном результате тормозили дело, а не двигали его вперед. Несмотря на такое равнодушное отношение, мы все же с каждым днем увеличивали выпуск оконного стекла и сокращали процент боя по операциям. Колыма в ближайшее время будет регулярно получать стекло».
Имеется рассказ о начальном периоде жизни завода и И. М. Данишевского. Это его очерк «Четверть века стекольному». Приведем отрывок из пего полнее. Пусть он в чем-то повторяет предыдущее сообщение, но ведь и серьезно дополняет. А в восстановлении истории нашего предприятия любая подробность дорога и важна.
«Мы создавали стекольный завод,— пишет Иван Михайлович.— Из чего? Ничего стекольного, кроме сырья, да и то необычного, нигде до этого не употреблявшегося вулканического пепла, у нас не было. Не было ни квалифицированных стекольщиков (поначалу), ни разработанной технологии, ни машин, ни оборудования. Все нужно было самим изобретать и создавать. Постепенно формировался коллектив создателей и ведущих работников стекольного завода. Это были инженеры различных специальностей.
Ведущим инженером проекта, а позднее начальником заводской лаборатории и шихтовального цеха был инженер-химик из Донбасса Сергей Петрович Васильев. Главным инженером завода стал Иван Петрович Логунов. Начальником стройучастка являлись сперва Шулин, а затем инженер Николай Михайлович Носов (о себе И. М. Данишевский сообщает, что он по специальности инженер-механик).
— Директором стекольного завода,— продолжает Данишевский,— стал Василий Петрович Шахназаров, так же доселе не имевший отношения к производству стекла. Только позже на заводе стали появляться профессиональные стекольщики. Приехал с материка и работал мастером, а позднее директором завода Яков Яковлевич Бабейкин. Прибыли позднее и многие другие практики — стекловары и стеклодувы, шихтовщики и гравировщики. Каждый из них вносил свой вклад в развитие стеклозавода.
Но у той группы инженеров, которая формировала стеклозавод в годы войны, полных представлений о тайнах стекольного производства пе было. Зато в избытке были такие немаловажные данные, как большие общеинженерные знания в таких областях, как химия, теплотехника, машиностроение, строительное дело, металлообработка. Было ничем не ослабленное, горевшее огнем стремление— во чтобы-то ни стало создать! Была объединяющая их в крепкий сплоченный коллектив творческая одержимость, смелость и решительность. В такой обстановке только такими людьми мог быть совершен подвиг: создан в условиях Колымы военного времени стекольный завод.
Сама проектировка и постройка завода были подвигом. Из подручного материала, за счет инженерной мысли, рабочей смекалки подручными средствами воздвигались многометровые арки — гуты, строились печи, конструировалось и изобреталось на месте оборудование. Так же, как и автотранспорт, в те годы переведенный на газогенераторы, завод строился с газогенераторной станцией. В ее бункера на верхних этажах загружались смолистые стволы лиственниц. В горячих шахтах без доступа воздуха дерево давало горячий газ. А по газоводам он подавался к стеклоплавильным печам, к горелкам многочисленных печных устройств завода, сгорал здесь, давал огни от колеблющегося голубого язычка ручной «февки» до мощного пламени, бушевавшего под сводами стекловаренных печей. Подвигом было и развитие производства на стеклозаводе.
Первое, что стал производить завод, было листовое стекло. Не думайте, что делали его машинным способом, как это делается повсеместно. Делали его, как, вероятно, делали его те же финикияне.
Стеклодув, стоя на высоком верстаке, опускал конец стеклодувной трубки в окно стеклоплавильной печи и набирал на кончик трубки каплю растопленного стекла. Напрягая легкие, он дул в трубку, раздувая каплю стекла в шар, как дети выдувают пузыри из мыльной воды. Выдувая шар, стеклодув размахивал трубкой, шар вытягивался все больше, превращаясь в цилиндр, в так называемую холяву.
Холявам давали остыть, после чего от них отрезали дно и горловину, оставляя только цилиндр. Надрезанный стеклянный цилиндр закладывался во вращающуюся расправочную печь, на полу которой подогревался до размягчения, и ловкими движениями деревянной ложки расправщика превращался в лист.
Не следует думать, что изготовленное таким способом стекло отличалось совершенством. Зеленоватое, волнистое и неровное, оно не годилось для зеркал и роскошных витрин. По это было стекло. Колымское стекло!
Оконное стекло являлось главной продукцией. Но, наряду с его выпуском, здесь стал сразу же осваиваться и выпуск других изделий. Поиск их видов определялся инициативой специалистов, требованием времени и… все теми же распоряжениями ГУСДС НКВД СССР. Так, приказ от 13 марта 1942 года гласил: «Ввиду большой потребности в шахтерских лампах приказываю:
§ 1
Начальнику промкомбината тов. Ясногорскому принять меры к увеличению выпуска шахтерских ламп с таким расчетом, чтобы выпуск их в текущем году составил не менее 20 тысяч штук ».
Подписал Никишов.
Распоряжение от 4 мая 1942 года предписывало:
«Для обеспечения химической посудой производства анализов на олово приказываю:
§ 2
Стекольному заводу местпрома в июне с. г. изготовить опытную партию в 500 штук плоскодонных колб емкостью в 500 куб. сантиметров по образцу, ранее высланному отделом оловодобычи ».
Подписал Корсаков.
Напомним, сырьем для стеклозавода служил бой стекла — источник на Колыме небольшой и быстротающий. Нужна была перспектива, и в Главном управлении строительства Дальстроя ее искали. В справке о работе Магаданского промкомбината, подготовленной в мае 1942 года, читаем: «I. Стекло,
а) Распоряжением № 219 по ГУСДС НКВД СССР от 31 мая 1941 года промкомбинат должен был построить и пустить стеклозавод к 1 сентября. Практически занимались только изучением песков,
б) Приказом № 471 по ГУСДС НКВД СССР был дан вторично новый срок строительства и пуска — 1 ноября, но и этот срок был сорван. Фактически завод пустили только 9 февраля с. г.
в) За февраль, март и апрель выпущено 5 тысяч кв. метров оконного стекла, т. е. план выполнен. Проектная мощность в 100 кв. метров в день освоена и перекрыта. Но стекло выпускается только из стеклобоя,
г) Распоряжением № 108 по ГУСДС НКВД СССР от 19 марта с.г. промкомбинат должен был к 10 апреля закончить опытные варки из местных песков и приготовить дииасовый кирпич для перехода работы стеклоплавильной печи с боя на местные пески. Срок был сорван,
д) Вторичным распоряжением по этому вопросу (распоряжение ГУСДС НКВД СССР № 139 от 11 апреля 1942 года) руководству промкомбината предложено к 1 июня с. г. закончить все необходимые мероприятия для перехода на местное сырье».
Глава из книги Шалимова Ю.Б. Легенды и быль Колымского стекла. Магадан, 1992 год.