Из архива УФСБ по Магаданской области.
«А был ли мальчик?»
Посылом для данного очерка послужило исследование биографии нашего знаменитого земляка В.А. Козина. Точнее, периода его второй судимости Магаданским областным судом 25.02.1960 г. по двум уголовным статьям. Представители средств массовой информации, следующие в русле конъюнктуры и очернения российской истории, а также некоторые поклонники певца считают, что дело по данному преступлению сфабриковано. Часть документов из дела при уничтожении его по истечению сроков хранения попала в руки бывшего следователя Магаданской областной прокуратуры Б.А. Пискарёва[1]. Они использованы в статье М. Крушинского «Соловей за решёткой» (журнал «Родина» № 9, 10 за 2001 год), и по ним-то как раз и делают выводы о фабрикации дела. Материалы об этом и данного направления уже достаточно растиражированы и в различных СМИ, и в сети Интернет, поэтому иной взгляд на биографию певца необходим. Хотя бы из соображений состязательности процесса, в противовес осуждаемому прошлому, где, как принято считать, на практике всегда принималась во внимание только одна оценка.
К изучению наследия В.А. Козина привлекаются различные эксперты — музыковеды, психологи, лингвисты, филологи, литераторы. К сожалению, в этом списке отсутствуют юристы, представители правоохранительных органов. А вот они бы сказали, что документы, использованные в статье М. Крушинского говорят не о том, что дело фабриковали, а об обратном — что его уводили от уголовной ответственности. Но раскроем данный вывод чуть позже. Сначала расскажем о том, почему в тот период Вадим Алексеевич не представлял и не мог представлять интереса для органов безопасности.
Чтобы сделать данный вывод и, тем самым, защитить правоохранительные органы от вымышленных обвинений в компрометации В.А. Козина, изучены отчёты магаданского Управления МГБ-КГБ с 1949-го (Управление МГБ на Дальнем Севере образовано в 1948 году) по 1960-й годы. И очень подробно — за 1959-й и 1960-й, когда певец находился под следствием и осуждён, а в привязке к ним — дела по переписке с советскими и партийными (тогда это было практически одно и то же) органами за указанный период. Значительная часть документов и выписок из них, использованных в данной статье, по моему запросу рассекречена экспертной комиссией[2].
Во всех изученных мною материалах имя В.А. Козина, как объекта разработки органов безопасности, а также информации в подтверждение тезисов «ему не давали забыть, что он сидит в клетке», я не встретил.
Отчёты за 1959-60 годы.
При том, что попадаются, и нередко, довольно распространённые в Магадане фамилии, в связи с чем выводы заезжих мимолётных грантовых исследователей колымской истории о том, что тут проживают потомки заключённых, имеют под собой определённую почву. Только как раз тех сидельцев, у которых были веские причины не возвращаться в центральные районы страны — стыд за совершённые преступления, опасение, что вскроются новые, боязнь мести со стороны жертв и их родственников.
В № 3 альманаха «Место действия — Колыма» (г. Магадан, 2020 г., стр. 144) Марина Терентьева рассказывает об одном казусном случае, знаменательном в привязке к нашей истории. Конец 80-х. Разгул свобод. В Магадане в различных местах стоят пикетчики с плакатами против «душителей» этих свобод, но никто их почему-то не трогает. Организатор пикетов решил выяснить — «почему?», и пошёл на приём к самому главному в конторе «душителей». Ответ поверг его в шок, изумление и разочаровал: «Вы для нас интереса не представляете, поскольку ваши действия никакого влияния на оперативную обстановку не оказывают». Содержание этого ответа применимо и к распространению неподтверждённой информации о якобы фабрикации уголовного дела в отношении В.А. Козина. Стоит только добавить, что она вливается в схему формирования из отечественных правоохранительных органов и спецслужб образа врага, подобно тому, как это было перед развалом СССР.
А тогда «органам» действительно было не до В.А. Козина. То, что он в их документах не упоминается, постараемся подтвердить ещё и от «обратного», то есть выводами о том, почему он не мог представлять оперативного интереса и куда в тот период были направлены в первую очередь усилия органов безопасности.
Предвижу критику со стороны отдельных оппонентов, которым выгодно, чтобы наша недавняя история выглядела только в негативном цвете. Они преподносят мои исследования на основе архивных документов, как частный взгляд, как это сделал Издатель «Магаданского краеведа» № 4 за 2021 год, опубликовав мой очерк о гитлеровском карателе в разделе «мнения» и в удобной Ему редакции. Не забыв попутно подчеркнуть принадлежность автора к ветеранам органов безопасности, что для заказчика, наверное, должно свидетельствовать о субъективности материала. Выводы мои не беспочвенны, если учесть, что в том же номере безо всяких замечаний и критических комментариев опубликована заметка известного автора библиотеки «Мемориала» (внесён в список иноагентов, ликвидирован в декабре 2021 года по решению Верховного суда РФ) Шандаровой М.Г. «Как уничтожали артистов», содержащая исторические искажения и ошибки.
Ещё в последнее время стало модным, при отсутствии в архивах органов безопасности нужной некоторым авторам негативной информации, причём по не по адресу поставленным вопросам, к примеру, о картах лагерей и кладбищ, ссылаться на то, что её якобы «скрывают». При этом исторические мифы продолжают использовать, а опровергающие их имеющиеся архивные документы подают в качестве «одной из точек зрения». Как это делают, к примеру, некоторые самодеятельные экускурсоводы, переводя слово «бутугычаг» как «долина смерти», хотя по-научному это «копытка»[3].
В самом начале изученных мною отчётных докладов органов безопасности за годы после смерти И.В. Сталина основное внимание уделялось выполнению вышестоящих указаний о преодолении негативных тенденций в работе и её perestroyke в соответствии с руководящими и направляющими указаниями.
В результате жесточайшей их критики, последовавшей после смерти И.В. Сталина и ХХ-го съезда КПСС, по всем правоохранителям прошлись так называемым «хрущёвским» сокращением, чисткой. Многие сотрудники были осуждены и получили сроки заключения, многие были уволены без пенсии. Принят ряд постановлений, устанавливающих за органами контроль. В частности, о подчинении КГБ Первому секретарю ЦК КПСС (тогда он ещё не был Генеральным), территориальных управлений — первым секретарям соответствующих регионов, а также о запрете проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении представителей партгоссаппарата — «партия сама разберётся». Были сокращены городские, районные подразделения, значительно уменьшены штаты областных, краевых. В ряды правоохранителей был влит поток выходцев из партийных и комсомольских аппаратов. Получается, что все свободы, пришедшие взамен культа личности, в первую очередь были на руку работникам партгосаппарата.
Бывший начальник Центра общественных связей ФСБ России генерал Александр Зданович так рассказывает об этом периоде[4]:
«…С 1954 по 1964 год были уволены 64 тысячи сотрудников. Я называю это комсомольским периодом в органах госбезопасности.
Пришли партийные и комсомольские работники по путёвкам ЦК. Партийцы становились начальниками управлений либо замами. Комсомольцев делали начальниками отделов. А профессионалов вышибали. Потому у нас первое серьезное шпионское дело появилось только в конце 1959 года.
Некому было работать, а те профессионалы, которые остались, находились под прессом возможных репрессий к себе. Боялись, что их могут объявить бериевцами.
В органах главными тогда считались преданность партии и безупречная рабоче-крестьянская биография.
В архиве ЦК сохранилось письмо одного молодого работника… Он написал в ЦК: «Товарищи, вы меня взяли работать в органы. Я думал, что мы, чекисты, врагов ловим, шпионов разных. А тут никто ничего не делает. Старшие сотрудники говорят — Ваня, не суетись, дай нам дожить до пенсии». Вот был какой лейтмотив, люди сидели и ничего не делали, потому что любой шаг мог был расценён как неверный».
Возвращаясь ко второй судимости В.А. Козина, можно сделать вывод, что в такой обстановке вряд ли кто решился бы на сложную, многоходовую, с задействованием нескольких правоохранительных органов, межрегиональную рискованную комбинацию в его отношении, даже если бы он и представлял какой-то оперативный интерес.
Во исполнение партийных решений, которые перечислялись в начале отчётов, в том числе решения бюро Магаданского обкома КПСС от 19.10.1959 г. «О работе с кадрами», в первых абзацах отчётных документов говорилось о результатах дисциплинарной практики — кого из сотрудников и как наказали за «пережитки прошлого», а кого и вовсе уволили. В 1959 году в интересах очищения «аппарата от сотрудников, которые скомпрометировали себя», в Управлении КГБ по Магаданской области работала целая московская комиссия во главе с генералом Измайловым — до Козина ли тогда было? Проводились мероприятия по сокращению штатов, агентурного аппарата. Сотрудники, ранее работавшие по линии идеологии, из тех, кто не был уволен, переводились в другие отделы.
Особо следует отметить, что в материалах чистки чекистских рядов ни одного указания, даже намёка на какие-либо коррупционные конфликты я не встретил. Тогда не было такого явления, как увод преступников от уголовной ответственности за взятки, и это выгодно отличает сотрудников правоохранительных органов того периода от нынешних.
Подчинённость КГБ партийному аппарату выражалась и в том, что органам безопасности предписывалось выявлять противников политики «развенчания культа личности», сторонников так называемой «антипартийной группы» (Молотова — Маленкова — Кагановича — Шепилова), а также не согласных с решениями ХХI-го съезда КПСС, провозгласившего курс на строительство в стране к 1980 году коммунизма. Высказывания против линии партии считались антисоветскими.
Люди, имевшие оппозиционные взгляды, проявляли себя как в открытых дискуссиях, на партийных собраниях, так и в форме направления анонимных писем в инстанции. Задача розыска таких анонимов также ставилась перед органами.
К числу оппозиционеров, противников политики Н.С. Хрущёва, сторонников той антипартийной группы можно отнести и известного магаданского писателя, которого сейчас, тем не менее, кое-кто пытается представить как прогрессивного на тот момент, «шестидесятника», человека «оттепели». В коллективе журналистов одного из областных идеологических партийных рупоров он поддержал негативные рассуждения о том, что работники прессы (уж им-то, представителям второй древнейшей, привычна двойная мораль) должны были освещать в своём СМИ. Правда писатель в документе назван всего лишь начинающим литератором, оттого, наверное, и пострадал меньше других или вовсе не пострадал. Но его отношения с партийными органами не складывались весь период его магаданской биографии. К сожалению, несмотря на мою просьбу, документ полностью не рассекречен во избежание негативного влияния на авторитет писателя, от которого зависим бренд региона. Такая вот история о нерегламентированном человеке. И подобных документов, которые органы безопасности «прячут», не желая компрометировать известных людей, достаточно.
В то время многие не могли в силу своих убеждений изменить жизненную позицию на 180 градусов или, как выражается автор статьи «Красная металлургия» Юрий Козлов, «переобуться в воздухе»[5]. Жертвой ХХ-го съезда стал великий советский писатель Александр Фадеев. До последних дней он работал над романом «Чёрная металлургия», изучая тома уголовных дел о вредителях на производстве (по нынешнему — коррупционеров). В результате партийного зигзага вредители были признаны новаторами, а те, кто их разоблачал — мерзавцами[6].
Пострадавших в ходе «хрущёвских» чисток (а были и незаконно пострадавшие), наверное, с полным правом мы тоже можем отнести к репрессированным по политическим мотивам. И сотрудников органов безопасности, и рядовых граждан.
Об острой криминальной обстановке в те годы я уже писал в очерке, посвящённом дискуссии о расстрельной тюрьме Серпантинка, документального подтверждения существования которой не обнаружено. Стоит только напомнить, что в то время тяжкие преступления на Колыме, в том числе убийства, совершались практически ежедневно, чему способствовало послевоенное послабление в лагерях. И это послабление началось не после смерти И.В. Сталина, и не благодаря Н.С. Хрущёву, как принято считать, а значительно раньше.
В конце сороковых, в целях пополнения штата вольнонаёмных на Колыме (недостаток был вызван не из-за того, что все «сидели», а последствиями тяжёлой войны) принято решение освободить 18000 так называемых бытовиков. Это и было сделано несудебными (подчёркиваю) инстанциями, каковыми, кстати, являются и нынешние комиссии по реабилитации, и, как выяснилось позже, стало ошибкой, поскольку привело к резкому скачку тяжких и особо тяжких преступлений.
Вот что писал об обстановке на Колыме в те годы магаданский историк И.Д. Бацаев (материалы научно-практической конференции, посвященной 75-летию со дня рождения члена-корреспондента РАН Н.А. Дикова, г. Магадан, 2001 г.).
«В конце 40-х гг. оперативная обстановка в лагерях резко ухудшилась. Разгул лагерного бандитизма, массовые отказы от работы, групповые вооружённые побеги с убийством охраны приобрели угрожающий характер…
…Традиционные, отработанные годами методы оперработы в условиях отмены смертной казни (! — П.Ц.) не давали эффекта, и органы МГБ сделали основной упор на активизацию агентурной работы…
…В результате, если в 1949 г. число незадержанных заключённых составляло 78 чел., (13% к побегам), в 1950 г. — 89 чел (15,4%), в 1951 г. — 139 чел. (18%), то в 1952 г. только 23 чел. (6,8%) и задержаны 99 беглецов прошлых лет».
Говоря понятным обывателю языком, органы безопасности заменили репрессивные методы на оперативное влияние на обстановку. Причём сделали это ещё до смерти И.В. Сталина и ХХ-го съезда.
В дальнейшем, как мы помним, были так называемая «ворошиловская» амнистия («холодное лето 53-го»), ХХ-й съезд КПСС, деятельность «Комиссии Президиума Верховного Совета СССР по рассмотрению в соответствии с Указом от 24-го марта 1956 года дел на лиц, отбывающих наказание за политические, должностные и хозяйственные преступления», что ещё больше обострило обстановку. Снова подчеркну, что упомянутая Комиссия являлась несудебным органом, поэтому вероятность ошибок в её решениях была высокой.
В частности, этой инстанцией были освобождены Почётный гражданин Магаданской области В. Туманов, а также входивший в группировку ОУНовцев В. Ковалёв, субъективные, мягко говоря, воспоминания которого используются для продвижения проекта о создании на месте бывшего ШИЗО Управления Севвостоклага музея ГУЛАГа, в поддержку бренда «Магадан — город лагерей»[7].
Ст. 2 Указа от 4-го июня 1947 года — хищение государственного и общественного имущества; ст. 59-3 УК РСФСР — бандитизм.
Можно допустить, что перед Комиссией была поставлена задача подтвердить «верность» решений прошедшего съезда, в соответствии с линией партии направленных на искоренение «культа личности и его последствий». То есть, чем больше освобождено якобы невиновных — тем лучше.
Выписка из протокола Ройченко (Ковалёва) В.И.
По причине неглубокой проработки материалов ввиду того, что процесс был поставлен на поток, сокращались и аннулировались сроки не только осуждённым за бандитизм, но и бывшим полицаям, карателям, коллаборационистам, так называемым «лесным братьям», участникам ОУН.
Справка-ориентировка на Ройченко (Ковалёва) В.И.
По состоянию на 1955-й год (за год до ХХ съезда КПСС) на территории Магаданской области в заключении, ссылке и на спецпоселении находилось свыше 15000 украинских и около 4000 прибалтийских националистов. При этом ссыльных и направленных на спецпоселение так называемых троцкистов и участников антисоветских политпартий насчитывалось 230 человек[8] — это к вопросу о том, какой процент отбывавших наказание на Колыме составляли так называемые «идейно-политические», ради которых возводятся мемориальные сооружения в память о жертвах репрессий (по различным данным и в разные периоды от 75 и более процентов сидельцев были осуждены не за государственные преступления).
В 1957-м году, в связи с Указом об освобождении из ссылки лиц, ранее осужденных за антисоветскую деятельность, и пересмотром Комиссией Президиума Верховного Совета СССР дел на лиц, отбывавших наказание в лагерях, в г. Магадане и районах области остались и закрепились на жительство около 3000 украинских и около 800 прибалтийских националистов. Эти люди, склонные к группированиям в местах лишения свободы, вынесли данную склонность и за пределы исправительных учреждений. Их деятельность и намерения сводились к следующему:
- обработка наиболее активными националистами менее активных в духе преданности идеям национализма и сохранения сил национализма от разложения;
- возвращение ранее осуждённых националистов на Украину, не только в западные области, но и на восток, и в Прибалтику с тем, чтобы продолжать свою деятельность, конспирируя её, и ждать подходящего момента для выступления организованной силой.
Конечно, дети за отцов не отвечают, однако воспитание от них получают. Поэтому проявление коллаборационистских идей и антироссийских настроений со стороны отдельных магаданцев в информационном поле, в частности, в отношении празднования Великой Победы, шествия Бессмертного полка, в виде маниакального осуждения всего советского прошлого, можно отнести и к тому, что их предки были не на нашей стороне. Но идти по стопам героя «иноагентурных» сайтов некого Карагодина, якобы стремящегося примирить внуков «палачей» (НКВД) и их «жертв», а на самом деле разжигающего новую волну ненависти и противостояния среди граждан нашей страны, и раскрывать эти фамилии нет никакого желания.
Деятельность националистов в местах лишения свободы также была направлена на сохранение сил своих единомышленников без стеснения в методах и средствах. «Нечеловеческие условия существования» в лагерях этих людей не касались. К примеру, никто не бедствовал из прототипов рассказа В.Т. Шаламова (один убийца, двое служащих немецких карательных органов, девять — участники бандформирований, а не бывшие военнопленные, как изобразил писатель). Они сумели втереться в доверие администрации. Двое были бригадирами, двое — дневальными. Остальные – повар, парикмахер, сапожник, художник, хлеборез, портной, водонос. (В рассказе В. Шаламова Пугачёв — культорг, другие члены его группы — бригадиры, повар, фельдшер, техник по оружию)[9].
Сохранились показания такой категории заключённых о том, что группироваться они старались «по производственному принципу» и для того, чтобы поставить на «хлебную» должность «своего», убивали его предшественника и конкурента. То же они делали, если подозревали кого-либо из заключённых в сотрудничестве с правоохранительными органами. Нередко, эти подозрения не подтверждались, но человека уже не было в живых. В 1949-м году пытались выявить среди осуждённых некого подполковника, якобы сотрудника японской разведки, предположительно советского разведчика.
Из протокола допроса осуждённого за измену Родине Ермоловича В.Г., заключённого особого лагеря — Берлага (орфография и пунктуация сохранены):
«Когда мы установили контакт в работе с руководителями украинцев-западников, то последние стали от нас настойчиво требовать убрать ряд лиц, которые, как они заявляли, недостойны следовать с нами. Конкретно они нам не называли кого, так как от нас получили резкий отпор, в котором мы категорически требовали не делать убийства… По истечению недели украинцы-западники не добившись нашего согласия на убийство самостоятельно, не поставив в известность нас, убивают заключённого Хоменко Петра… Указание давал Горошко и Шур. Спустя дня четыре украинцы-западники воздействуют на «чёрных», которым приказывают убить заключённого Мунисова, что и было сделано… Организовывал убийство заключённый Америджиби Чабук… Вечером заключённый Горошко снова пришёл к Заонегину и сказал, если мы не уберём Орлова, то они уберут его сами. Но дело тогда на Орлове не кончится… Цуканов для убийства Орлова привлёк свою группу, в которую входили: сам Цуканов, Медведев Василий, Незнанов Александр, Чимонин Владимир…»[10]
Из протокола допроса осужденного за измену Родине Ермоловича В.Г., заключённого Берлага.
А в п. Стекольный Магаданской области осуждённые ОУНовцы собирали лампочки на стекольном заводе, в то время как женщины из соседнего с ними лагеря валили лес.
Приверженность националистов избранной ими тактике и стратегии после освобождения из мест лишения свободы привела к тому, что в середине — второй половине пятидесятых годов прошлого века некоторые населённые пункты даже находились под их влиянием и контролем. К примеру, в п. Арэс Сусуманского района Магаданской области бывшие ОУНовцы занимали 11 влиятельных должностей, а их деятельность в собственных интересах привела к конфликту с участниками Великой Отечественной войны. И только благодаря фронтовикам события не переросли в групповые антиобщественные проявления и, хуже того, — в массовые беспорядки, череда которых прошла в стране после ХХ съезда КПСС.
Одно из таких событий, в результате которого погибло более двухсот человек, произошло 5-го и 9-го марта 1956-го года в г. Тбилиси в трёхлетние годовщины смерти и похорон И.В. Сталина. Однако об этом сейчас предпочитают не вспоминать.
Памятник И.В. Сталину на его родине. Наши дни.
Стоит ещё раз отметить, что костяк так называемой «вохры» — охраны лагерей, а также правоохранительных органов, в тот период на Колыме составляли именно участники прошедшей войны. Им просто неоткуда было больше взяться. Причём находившиеся не просто на переднем крае, а в составе партизанских отрядов, на нелегальном положении за линией фронта. Именно они во времена хрущёвских реформ были заменены непрофессионалами, пришедшими по партийному и комсомольскому набору.
Органами безопасности на Колыме проводились разыскные мероприятия в контингенте Особого лагеря № 5 (Берлага), а также среди спецпоселенцев-«власовцев», которые «всего лишь» носили немецкую форму и давали присягу Гитлеру, «не запятнав» себя кровавыми преступлениями против соотечественников, как герой книги «Жизнь простого человека», вышедшей в ООО «Издательство «Охотник» (Магадан, 2015).
Оперативную работу в Берлаге вёл «отдел УМГБ при особом лагере № 5» в штатном количестве 46 человек. На 01.09.1949 г. контингент особого лагеря насчитывал 18000 чел. В дальнейшем эта численность увеличивалась за счёт перевода заключённых из центральных районов страны, а также из подразделений Севвостлага.
По сути г. Магадан оказался заложником своеобразной «материковской» психологии, которая действует и сейчас — направлять и ссылать сюда из центра всё худшее, в том числе людские ресурсы, включая спецконтингент. В результате со второй половины сороковых годов прошлого века территория значительно пополнилась преступниками, не отказавшимися от противоправной деятельности, заслуживавшими за свои деяния смертной казни, которая была заменена им 25-летними сроками наказания. Сюда же после массовых беспорядков в Норильске были переведены их участники.
Перечень и адреса лагерей Берлага.
Чтобы можно было представить объектов интереса УМГБ в тот период, приведу несколько цитат из так называемых «объективок», подготовленных на основании трофейных документов.
«Окончил немецкую разведшколу. В составе группы из 12 человек в красноармйской форме переброшен в расположение Красной Армии для проведения шпионажа и диверсий».
«В период оккупации поступил на службу в немецкую комендатуру и занимался формированием отрядов, направляемых для участия в боях против Красной Армии».
«В августе 1942 года завербован гестапо, выявлял коммунистов и лиц советского актива».
Наставление старостам на оккупированной территории СССР армиями Германии и её союзников.
«Официальный сотрудник германских разведорганов».
«Командир эскадрона кавалерийского корпуса. Принимал участие в карательных операциях против советских и польских партизан».
«Адьютант руководителя разведоргана «Абвергруппа 104″».
«Агент японской разведки. Предоставлял информацию в отношении белоэмигрантов. Занимался подбором агентуры для заброски на территорию СССР. Резидент японской разведки на станции «Диктор фашистской пропагадистской радиостанции».
«Начальник немецкой областной полиции».
«В составе «Армии Крайовой» организовал бандитскую группу, которая совершала преступления против мирного населения».
«Настоятель монастыря, в котором был обустроен госпиталь для членов ОУН».
«Во время службы надзирателем в фашистском концлагере выполнял задачу по преднамеренному созданию невыносимых условий содержания для советских военнопленных с целью их последующей вербовки в РОА».
Практически каждое уголовное дело — готовый сценарий для художественного фильма или сюжет для детективного романа. Естественно, антифашистской и патриотической направленности.
И на фоне таких клише и заголовков, описывающих жизнь в «неволе» репрессированных представителей богемы, как «крепостной театр», «Как уничтожали артистов»[11], «Ему не давали забыть, что он сидит в клетке» и тому подобное, интересно смотрится нижеследующая объективка[12]. Она также даёт некоторое разъяснение словам, якобы сказанным директором Дальстроя И.Ф. Никишовым его жене А.Р. Романовой: «Потерпи немножко. Мы уже арестовали оркестр львовской филармонии, и скоро он целиком приедет сюда»[13]:
«Артист, руководитель, конферансье и клоун ансамбля «Панцерфауст»».
Таких вместе с человеком, на которого написана эта объективка, пятеро — целый ансамбль. Разумеется, он был пропагандистский и агитировал, отнюдь, не за советскую власть. А ещё один их коллега в 1942-44 гг., в период оккупации немцами Гатчины был у гитлеровцев руководителем группы артистов, а позже — диктором пропагандистской радиостанции «Принц Ойген».
Эти люди, находясь в заключении или ссылке, конечно, не умирали в забоях, а продолжали работать «по специальности», но на другую идеологию. Ведь «главное — творчество». Как у некоторых нынешних журналистов, в том числе магаданских, считающих совсем не зазорным кормиться одновременно и от местных российских властей, и от иноагентов.
«Сибирь. Реалии» — медиапроект Радио Свободная Европа/Радио Свобода. Признан в России иноагентом.
Провинциальный блогер освещающий некоторые стороны деятельности областной администрации. По мнению некоторых аналитиков, изначально является проектом властных структур по отвлечению оппозиционного электората во избежание его радикализации.
К сожалению, первая и вторая власти, ради пиара заигрывающая с четвёртой, не создала действенного правового механизма, чтобы ставить таких на место, поэтому можно понять некоторых людей, использующих в данных целях неправовые методы. Но это в любом случае сыграет на повышение рейтинга тех, против кого направлено, поэтому бесполезно.
Органами безопасности работа велась не только непосредственно в отношении самих объектов-коллаборационистов, но и по выявлению их связей, причастных к преступной деятельности. В результате устанавливались бывшие каратели и предатели, вскрывались дополнительные эпизоды их преступной деятельности. К примеру, на территории Колымы был установлен агент гестапо, выдавший немцам членов подпольной организации «Юные мстители» в г. Витебске.
По оценкам самих сидельцев особого лагеря, среди них было около 10% врагов, то есть не раскаявшихся в своих преступлениях, причастных к тем, которые ещё не выявлены, планирующих новые. Исходя из этого, представляется более вероятным, что взрыв в декабре 1947 года в бухте Нагаева парохода «Генерал Ватутин» мог быть диверсией.
Герой Советского Союза генерал Н.Ф. Ватутин (фото из открытого доступа).
Тем более, что Герой Советского Союза генерал Н.Ф. Ватутин незадолго до своей гибели являлся командующим 1-м Украинским фронтом, которому противостояла фашистская группировка, куда, кроме гитлеровцев входили подразделения УПА. Умер генерал вследствие тяжёлого ранения, полученного в боестолкновении с националистами в конце февраля 1944 года. Памятники ему на Украине ныне являются объектами осквернения со стороны участников ОУН.
Незаконными вооружёнными формированиями периода Великой Отечественной войны широко применялись так называемые «адские машинки», прототипы сегодняшних «растяжек», которые срабатывали, инициируя взрыв или поджог, когда объект покушения совершал какие-либо действия (открывал люк, двигал предмет). Так, группа, проходившая по уголовному делу вместе с Ковалёвым В.И., использовала подобные устройства для поджогов колхозных объектов.
Заключённые колымских лагерей, готовившие побеги и расправы, похищали на производстве взрывчатку и изготавливали из них самодельные взрывные устройства. В своей книге «Очерки истории Магаданской области» (г. Магадан, 2007, стр. 110) И.Д. Бацаев назвал это динамитной войной.
Данные с сайта ИА «Прайм Крайм».
То есть перед органами безопасности ставилась ещё одна объёмная задача — контроль за сохранностью ВВ и расследование происшествий с их применением.
Особый контингент, включавший в себя участников националистических формирований, доставлялся на Колыму из порта Ванино. Не исключено, что они могли участвовать в погрузке парохода «Генерал Ватутин».
Все это указывает на реальность версии о диверсии на борту этого судна в декабре 1947 года. Но она была не удобна ни руководству Дальстроя, ни Севвостлага, которое могло в результате разбирательства пострадать, поскольку нарушения техники безопасности при разгрузке — это одно, а попустительство преступникам, утрата бдительности — это другое. Тем более, что уголовно-процессуальный кодекс требовал и требует установления причин и условий, способствовавших совершению преступления, и принятия соответствующих мер реагирования.
Темы побегов из мест лишения свободы выше мы уже касались. Но бежали и уголовники, и лица, осуждённые за преступления против государства. Из-за большого объёма материалов этой теме я посвящу отдельное исследование. А пока примем её во внимание как элемент оперативной обстановки, ставящий перед органами безопасности задачи по предупреждению и пресечению данных преступлений в среде подконтрольного контингента осуждённых.
Стоит вернуться к тем объективкам на людей из данной среды и ещё раз напомнить, что это были враги, воевавшие с оружием в руках против наших отцов, дедов и прадедов, которых мы ежегодно чествуем 9-го мая и портреты которых несём во время шествия «Бессмертного полка». А также каратели, уничтожавшие мирных граждан на территориях, оккупированных фашистами. Многие из них были осуждены на срок 25 лет. Значительной части этот срок был определён вместо расстрела в результате отмены в СССР смертной казни (как такое гуманное решение было возможно в условиях «диктатуры» и в «тоталитарном» государстве?).
Сейчас стало популярным выражение: «надо знать всю правду о Великой Отечественной войне». И одна из правд — это то, что многие сидельцы особых лагерей своими жизнями обязаны сотрудникам СМЕРШа и особых отделов. Как только Красная Армия освобождала очередной населённый пункт, наши солдаты, особенно те, чьи близкие пострадали во время гитлеровской окупации (а таких было много), в первую очередь бросались искать бывших полицаев и старост и устраивали над ними самосуд — пока эти люди не попали в руки контрразведчиков, которым нужны были живыми, как носители информации. Командиры на подобные действия своих подчинённых, как правило, закрывали глаза и брали провинившихся под защиту.
По оценкам сотрудников уголовно-исполнительной системы, из мест лишения бегут в основном те, которым нечего терять. К таким следует отнести и сидельцев Берлага. С началом холодной войны в их среде вынашивалась надежда о её перерастании в вооружённый конфликт между СССР и США и оккупации Дальнего Востока американскими войсками. Отношение к этому среди спецконтингента было двоякое. С одной стороны, это возможное грядущее освобождение, с другой — они боялись того, что в случае войны весь контингент особого лагеря будет расстрелян, как это делали фашисты в концлагерях при наступлении Красной Армии. И именно это подталкивало такую категорию осуждённых на организацию побегов.
Возможность использования в военных целях заключённых ГУЛАГа с опорой на контингент особых лагерей — осуждённых коллаборационистов — рассматривалась в Главном управлении имперской безопасности фашистской Германии (РСХА), но особых успехов в этом направлении не достигнуто. Десантные группы, которые забрасывались на территорию СССР с целью захвата лагерей, освобождения заключённых и инициирования восстаний, либо дезертировали, либо были ликвидированы. После захвата американцами документов и архивов гитлеровских спецслужб этот замысел проник и в спецслужбы США.
Идея побегов, вооружённого сопротивления в спецконтингенте на Колыме подогревалась заключёнными, которые перебрасывались сюда из центральных районов страны, в том числе из Норильска. Среди прибывших были и возможно прошедшие подготовку для данных целей в фашистских спецшколах. Деятельность одной из группировок в Берлаге, организованная такими лицами, была предотвращена органами безопасности в начале 1954 года, хотя вроде бы после смерти И.В. Сталина начались некоторые послабления для заключённых. Но это ещё раз доказывает, что те, кто замышлял указанные преступления — настоящие враги, и послабления они не ожидали. На это указывают и их планы.
Так, в случае вооружённого прорыва они первоначально предполагали двигаться в сторону Аляски, по пути освобождая лагеря. После конфликта на корейском полуострове — на юго-восток, для соединения с находившимися там американскими войсками. Возлагали надежду на атомную бомбардировку Соединёнными Штатами территории СССР, американский десант на территорию Колымы. В случае начала войны предполагали участвовать в ней на стороне США. Назывались и ожидались даже сроки — начало 1950 года. Один из вариантов вооружённого побега предполагал захват парохода «Джурма». При этом сотрудников органов безопасности, как и всей правоохранительной системы, планировалось уничтожать, никого не оставляя в живых.
Обстановка и расклад сил на международной арене этой категории заключённых были известны из разговоров с вольнонаёмными. Кроме того, они устанавливали контакты с работниками узлов связи и имели возможность прослушивать зарубежные радиоголоса. Было известно даже о подписании в США законопроекта об ассигновании средств для поддержания контрреволюционных организаций на территории СССР (по-нынешнему — грантов), в связи с чем возлагались надежды на то, что Колыма явится одним из центров идеологической деятельности США. Здесь становится понятным, почему нас вот уже более 60 лет, при активном влиянии из-за рубежа, снова и снова заставляют виниться в репрессиях, и почему именно эта тема является главной в дискредитации России – «человеком, находящимся в состоянии вины, проще управлять».
Враждебно настроенными заключёнными распространялись листовки. В них звучала даже такая фраза: «Да здравствует Трумен и его соратники!»
Однако среди этой категории были и скептики или, по-другому, мыслящие реально. Неустановленный бывший подполковник Красной Армии из числа отбывавших наказание, оценив и проанализировав соотношение сил, сделал вывод о бесперспективности крупномасштабных боевых действий со стороны заключённых. По этой причине они стали ориентироваться на побеги небольшими группами.
Объекты разработок из числа спецконтингета были достаточно серьёзные и сильные. Многие прошли специальную подготовку в разведшколах Германии и Японии. Причём фашисты в таких школах делали акцент на диверсионную подготовку.
В результате кампании по разоблачению культа личности, каскада амнистий, работы различных комиссий по пересмотру уголовных дел, многие из тех, кто готовил побеги, вынашивал намерения по вооружённому сопротивлению администрации лагерей, вышли на свободу и даже реабилитированы. Некоторые даже взялись за мемуары.
Конечно, личные воспоминания это достаточно субъективный материал, но к нему, к сожалению, в последние тридцать лет тяготеют многие СМИ. Особенно если в нём негатив о нашем недавнем прошлом. Однако воспоминания бывших коллаборационистов, карателей, полицаев, на волне пересмотра истории уверившихся в своей безнаказанности, в сопоставлении с архивными материалами иногда позволяют делать объективные выводы.
Омский историк Канушин С.И. на основе рассказов одного из участников подготовки вышеупомянутого вооружённого побега из Берлага, который, что называется, «перестал следить за языком», подал ходатайство о признании его реабилитации неправильной.
Один из бывших членов Магаданского областного Совета ветеранов войны, герой моего очерка «Ещё раз о майорах Пугачёвых», в наступившую пору всеобщей открытости, не удовлетворившись льготами участника войны, начал рассказывать о том, что является ещё и жертвой политических репрессий. После проверки Управлением ФСБ не только не получил новых льгот, но и лишён статуса участника Великой Отечественно войны, как бывший власовец.
Ставший медийным бывший заключённый Берлага В. Ковалёв, якобы свидетельства которого правительством Магаданской области приняты в качестве обоснования решения об отнесении ШИЗО Управления Севвостлага к памятникам культуры, в своих воспоминаниях тоже проговаривается и признаётся в преступлениях[14]:
«…Я-то и сам резал ссучившихся…»
«…двоих вольняшек наши до смерти забили…»
Учитывая, что он, согласно характеристике (см. выше) «примыкал к группировке ОУН», можно сделать вывод, кого он считает «нашими» и кого «ссучившимися».
Активизация антисоветской деятельности среди освободившихся по различным причинам из мест лишения свободы ранее осужденных за контрреволюционные преступления, включая реабилитированных, отмечалась после венгерских событий 1956 года.
Как один из острых элементов оперативной обстановки и её криминального наполнения отмечался рост хищений золота. В 1958 году правоохранительными органами, включая управление госбезопасности, к уголовной ответственности привлечено 74 расхитителя драгметалла, в том числе скупщиков, у которых изъято более 123-х килограммов золота (в 1957-м — 56 кг). Причиной преступлений являлся некачественный подбор кадров. На должности съёмщиков, приёмщиков, учётчиков, кассиров принимались ранее судимые за кражи, хищения, спекуляцию, другие уголовные преступления. И именно таких законно осуждённых преступников было значительное количество в так называемых «сталинских» лагерях, впоследствии амнистированных, освобождённых несудебными инстанциями, «по нелепой случайности» реабилитированных и заполнивших посёлки Магаданской области и областной центр.
О добыче золота.
В своей книге «Всё потерять и вновь начать с мечты» Почётный гражданин Магаданской области В. Туманов рассказывает, что в то время «власти» осознанно пошли на создание золотодобывающих артелей — с целью занять людей, освобождаемых из лагерей. От себя добавим — тех, кто не проходил отбор в государственные предприятия. Разумеется, эти люди несли с собой и свой менталитет. Примечательно ещё одно воспоминание Вадима Ивановича, о приезде к нему на предприятие «вора», которого встретили с радостью, поскольку весь коллектив много слышал о нём — то есть все там были «свои». Скорее всего, по этой причине сам Вадим Иванович, несмотря на название книги, всё-таки изменил своей мечте, не связал дальнейшую жизнь с мореплаванием, а вернулся на Колыму. И называть его пионером новых методов хозяйствования неправильно. О том, на каком принципе («понятиях») строились отношения во многих золотодобывающих артелях, поведал в документальном рассказе «Скважины с секретом» магаданский литератор Валерий Мусиенко (альманах «Место действия – Колыма», № 4).
Возвращаясь к вопросу о так называемой фабрикации дела в отношении Козина В.А., необходимо отметить, что, учитывая острую криминальную обстановку в вопросах хищения золота, при желании его можно было «подставить» по более простой схеме, которую любят муссировать правозащитники — подбросить пакетик с золотым песком. И дёшево, и сердито (наказание до 25 лет против трёх). Тем более, связи, среди которых могли быть «валютчики», у певца были обширные — моряки, та же богема; предполагаемое преступление вписывалось в общую криминальную обстановку и наступал тот самый, неудачный для В.А. Козина, 1959-й год. И не надо было «заморачиваться» на каких-то мальчиков, их доставке в Хабаровск аж с самой Чукотки.
Острая криминальная обстановка в области сохранялась вплоть до начала 60-х годов, пока тогдашний Первый секретарь обкома КПСС Афанасьев П.Я. не принял жёсткое волевое решение. Он дал команду правоохранительным органам собрать всех лиц без определённого рода занятий и насильно погрузить на уходящий из Магаданского порта пароход[15]. В поездах, перевозивших этих пассажиров дальше на запад, драки и поножовщина не прекращались до границ с Читинской областью, пока они не рассеялись по дальневосточным регионам. И, наверное, по этой причине г.г. Хабаровск и Комсомольск-на-Амуре надолго стали центрами так называемого «воровского движения» регионального масштаба, так называемого «дальневосточного общака». Интересно, как его руководители решили бы вопрос о возможной поддержке с их стороны, разумеется, материальной, проектов по отнесению объектов Севвостлага к памятникам истории и культуры, принимая во внимание то, что от 75 и более процентов (по разным данным и в разное время) его заключённых были осуждены не за государственные преступления? Думаю, подобный вариант до конца исключать нельзя, учитывая то, на кого организаторы проектов делают ставку при выборе свидетельств и кого у нас иногда чествуют в качестве жертв репрессий.
От выполнения своих основных обязанностей — контрразведки — органы, естественно, отказаться не могли, несмотря на perestroyki. Шла отработка захваченных трофейных документов германских и японских спецслужб — на освобождаемых территориях розыск таких документов был первоочередной задачей. Среди объектов внимания сотрудников МГБ по данному направлению был и один работник магаданского театра, но не Козин В.А.
Трофейные материалы использовались не только для разоблачения предателей, но и в разведывательных интересах, то есть для проведения оперативных игр с иностранными разведками, о чём получаются хорошие художественные произведения и кинофильмы.
В отчётах имеются данные, подтверждающие, что «невинно пострадавший» Петер Демант, бывший кадровый сотрудник румынской разведки, автор талантливо написанной книги «Зекамерон ХХ века», не был таким уж безвинным. В период его отпуска в центральных районах страны, независимо от магаданского управления госбезопасности, была получена информация о его контактах с военным атташе противостоящего СССР государства, который, по всей видимости, находился под наблюдением. А ведь тогда на территории Магаданской области шло активное строительство военных и стратегических объектов, интересовавших зарубежные спецслужбы (как и в г. Комсомольске-на-Амуре в период, когда был осуждён Г. Жжёнов), и она была закрыта для посещения иностранцев. Поэтому П. Деманту было что рассказать при случае.
Отдельным документом, из-за повышенной секретности, управление отчитывалось по обеспечению безопасности так называемой проблемы № 1, связанной с добычей полезных ископаемых для производства урана. Эти функции были возложены на отдел «К». Государственное задание по указанной проблеме выполняли 1-е Управление Дальстроя МВД СССР, отдел специсследований НИИ № 1. В систему 1-го управления входили комбинаты: № 1 (п. Бутугычаг), № 2 (п. Сучун) и №3, расположенный вблизи п. Певек, а также косвенно, в части касающейся, — Геологоразведочное управление Дальстроя, институт Дальстройпроект, трест Колымаснаб. Контрразведывательное обеспечение других аналогичных объектов, если они были, осуществлялось не магаданским управлением, возможно напрямую центральным аппаратом либо дислоцированными на территории области особыми отделами.
Основной задачей, которую выполняло Управление в рамках проблемы № 1, было, естественно, предотвращение утечки информации. Решалась она, в том числе, ограничением доступа к секретам. Существовавшие тогда требования ничем не отличались от сформулированных в Инструкции о порядке допуска к гостайне, утверждённой Постановлением правительства РФ № 63 от 06.02.2010 г. (в открытом доступе). В частности, ограничивался допуск к проблеме лиц, осужденных за преступления против государства (в обывательском понимании — «политические»). Этого потребовал ешё директор Дальстроя И.Ф. Никишов в приказе от 2-го сентября 1947 года[16]:
«§17. Заместителю начальника Севвостоклага полковнику тов.Бондаренко укомплектовать к 25 сентября с.г. Бутугычагский разведрайон рабсилой из числа заключённых в количестве 400 человек, переведя КТР (контрреволюционеров — прим. А.Г.Козлова.) на другие участки рудника «Бутугычаг»».
Надо полагать, что Сергей Павлович Королёв, если б был осуждён за реальное контрреволюционное преступление, а не хозяйственное — растрату, допуск к программам, из которых выросла наша космическая отрасль, возможно не получил бы на начальном этапе.
Неожиданно высокую оценку деятельности МГБ-КГБ в вопросах защиты секретов мне довелось не так давно получить в разговоре с сотрудницей закрытого предприятия, которой в числе других была разрешена служебная загранкомандировка. По её словам, в том, чем она занимается на производстве, наша страна продвинулась значительно дальше иностранных коллег. И это моя собеседница связала с тем, что удалось сохранить секреты.
К сожалению, в девяностых прошлого века, в период навязанной открытости, большой объём научно-технической информации, в том числе о запасах полезных ископаемых, за бесценок ушёл за границу[17]. Видимо для этого и была нужна «perestroyka». И сегодня, как показывает ярко выраженный интерес некоторых издательств к воспоминаниям геологов, эти данные востребованы и имеют своего заказчика.
Органы безопасности на Колыме занимались не только защитой непосредственно секретов, но и каналов открытой связи. До проводной телефонизации связь между населёнными пунктами, с бригадами и экспедициями осуществлялась с помощью радиостанций, применялась радиорелейная аппаратура. Тот, кто ими пользовался, должен был соблюдать определённые инструкции — несколько заокеанских спецслужб решали задачу радиоперехвата на территории нашей страны, материалы которого анализировались даже на предмет выявления косвенных признаков, указывающих на интересующие сведения, не говоря уже о фактах прямого разглашения закрытой информации. А такой на территории Колымы было предостаточно, не зря доступ иностранных граждан на её территорию был ограничен. Но не только такая информация интересовала зарубежные спецслужбы.
Однажды американская русскоязычная радиостанция, вещавшая на Дальний Восток, передала данные о том, что на Чукотке в одном из интернатов голодают дети оленеводов. Действительно, дороги в населённый пункт перемело затяжным снегопадом, и он был транспортно недоступен. Проблема решалась, в том числе, с использованием открытой связи и грубо. Только вот идеологический противник СССР, перехватив переговоры, трансформировал их в нужный для него пропагандистский формат[18].
Вопрос разглашения информации ограниченного доступа рассматривался местными партийными органами. 22-го июня 1960 года было принято решение бюро Магаданского обкома КПСС «О повышении бдительности и усилении борьбы с беспечностью». О его выполнении сотрудники органов безопасности также отчитывались.
В целях выявления возможных устремлений противника, Управление МГБ-КГБ вело оперативную работу в пограничной полосе, в окружении строящихся военных объектов, воинских частей. В этих вопросах активно опиралось на помощь местного населения — представителей коренных народов, проживавших вне населённых пунктов оленеводов, охотников, рыбаков. Как и в розыске совершивших побег заключённых, которые представляли непосредственную физическую угрозу для тундровиков и нередко эту угрозу реализовывали.
В отчётах органов безопасности существовала графа «произведено арестов». Вопреки распространяемым утверждениям, что это был чуть ли не основной показатель, и «гэбисты» хватали всех без разбору, добывая себе ордена и медали, в некоторых отчётных документах, к примеру, за 1950-й год, то есть до всех послаблений, в этой графе указано «за прошедший период аресты не производились».
После ХХ-го съезда правоохранителям предписывалось переориентироваться на профилактическую деятельность. 14-го августа 1959 года выходит Указ Президиума Верховного Совета СССР «О рассмотрении дел на лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы за менее опасные преступления», 5-го ноября того же года — Постановление ЦК КПСС «О повышении соцзаконности». В Постановлении, в частности, указывалось на такие факты, как «небрежное изучение личности преступника»[19].
Однако исполнение предписаний свыше приобрело характер кампанейщины. Я уже не раз приводил пример снятого в то время фильма с участием Кирилла Лаврова «Верьте мне люди». Под честное слово, что «они больше не будут», не привлекали к уголовной ответственности и освобождали лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления.
Во исполнение указания ЦК КПСС и КГБ об укреплении связи с массами, сотрудники отчитывались количеством проведённых лекций и бесед, в том числе личных, публикаций в средствах массовой информации, участием в собраниях коллективов, присутствием на товарищеских судах. Следственное подразделение занималось проверкой архивно-следственных дел по заявлениям и жалобам осуждённых и поручениям прокуратуры, во исполнение указаний вышестоящих органов о пересмотре дел и приговоров. Только за 1960 год проведено дополнительное расследование по 412 делам, исполнено 321 поручение.
В рамках контроля за оперативной обстановкой на Колыме управлением госбезопасности выявлялись факты, которые могли привести к её осложнению. Там, где требовалось вмешательство центральных органов власти, направлялись соответствующие спецсообщения. Такие документы, в частности, были подготовлены по вопросам продовольственных затруднений из-за сбоев северного завоза; неправомерных действий отдельных руководителей Дальстроя, способных вызвать групповые негативные проявления; массовых заболеваний дизентерией и цингой; обострения криминальной ситуации в области и роста хищений золота в результате массового освобождения заключённых; реагирования населения на острое обострение международной обстановки (в начале 50-х угроза войны с Соединенными Штатами многими расценивалась как реальная, на грани паники). Все указанные проблемы касались всего населения региона, без разделения его на отбывающих наказание и вольнонаёмных.
В пятидесятые годы стали падать производственная дисциплина и ответственность, что можно объяснить как снижением напряжённости и отменой строгостей военных лет, так и неправильным восприятием отдельными личностями дарованных сверху свобод. Об использовании данной ситуации криминалом выше уже говорилось, а на предприятиях это способствовало чрезвычайным происшествиям, в том числе со смертельными исходами. В 1957 году только на Аркагалинском угольном комбинате произошло 17 ЧП, которые привели к гибели восьми человек. В ходе расследования названы их причины: неудовлетворительное состояние шахтного оборудования; изношенность путевого хозяйства; плохая организация труда; отсутствие строгого горного надзора и трудовой дисциплины; большая текучесть кадров и их необученность.
Некоторая параллель здесь возникает с событиями, имевшими место во время следующего этапа «освобождения» граждан нашей страны от тоталитарного коммунистического прошлого — после апреля 1985 года, когда была объявлена perestroyka. Тогда количество различных ЧП тоже увеличилось, если не на порядок, то в разы. Только Чернобыль, Арзамас, Уфа говорят о многом. А сколько было менее резонансных происшествий?
Участие в расследованиях ЧП возлагалось на 5-й отдел УКГБ. И это было необходимо, поскольку во многих случаях руководители, в стремлении скрыть собственную нерадивость и избежать ответственности, пытались списать происшествия на деятельность враждебных сил, акты диверсии и терроризма.
Так, в акте ведомственной комиссии Аркагалинского угольного комбината о гибели электрослесаря шахты № 10 20-го марта 1957 года, указывалось, что место происшествия было заминировано. В ходе дополнительного расследования опергруппа установила, что человек погиб по вине начальника участка и горного мастера, не принявших мер к закрытию отработанного и разоборудованного шурфа и допустивших к работе в пьяном виде электрослесаря, который провалился в этот шурф[20].
Решения, принимавшиеся в тот период на высших партийном и советском уровнях, показывают, что информация о положении на местах до них доводилась и вызывала озабоченность.
25.09.1958 г. выходит Постановление ЦК КПСС «О некоторых вопросах сокращения, совершенствования и удешевления управленческого аппарата». В его исполнение в регионы направляются комиссии, которые, в рамках борьбы с бюрократизмом, изучают даже целесообразность подготовки документов исполнителями — люди стали больше говорить, отчитываться, чем делать. 15.04.1959 г. Бюро ЦК КПСС по РСФСР принимает постановление «О мерах усиления пожарной безопасности при демонстрации кинофильмов» в связи с пожаром в клубе с. Ачка Сергачского района Горьковской области. В том же году на места направляется закрытое письмо ЦК КПСС «Об усилении борьбы с пьянством и самогоноварением». На уровне региональных партаппаратов рассматривается вопрос о неправильном распределении жилья (в основном руководителями своим родственникам)[21].
Можно, конечно, сетовать на то, что партийные органы вмешивались в хозяйственную деятельность, но направленность принимавшихся на их уровне решений указывает на то, что декларировавшиеся вместо так называемого «культа личности» свободы были использованы прежде всего нечистыми на руку людьми, имевшими доступ к распределению общенародных ресурсов. А информирование органами безопасности, в том числе Управлением МГБ-КГБ по Магаданской области, центральных органов власти можно рассматривать как противодействие начавшему тогда набирать обороты явлению, которое мы сейчас называем «коррупция».
Изложение всех отчётных документов Управления МГБ-КГБ по Магаданской области в целом грамотное, с минимумом орфографических и пунктуационных ошибок, что позволяет подвергнуть сомнению тиражируемый в некоторых якобы художественных произведениях образ сотрудника безопасности, создаваемый, в частности, актёром Мадяновым, как неграмотного, необразованного, мыслящего прямолинейно и ограниченно. Ни одного факта и указания на то, что кого-то разрабатывали или привлекли к ответственности за так называемые «антисоветские» анекдоты, а в более ранних документах — «за колоски», в материалах я не встретил.
Давайте закроем эту тему
Подводя итог всему сказанному, можно ещё раз сделать вывод, что в статье «Соловей за решёткой» (журнал «Родина» № 9, 10 за 2001 год) автор (М. Крушинский) изложил попавшие ему в руки материалы о второй судимости В.А. Козина так, как было выгодно с точки зрения конъюнктуры.
Публикация предваряется вопросами, которые зомбированного «девяностыми» «внимательного» (цитата) читателя заранее настраивают на вывод, что уголовное дело, как принято выражаться, «шито белыми нитками»: «Даже полная публикация козинского «дела» не снимет у внимательного читателя вопросов: случайно ли это дело было раздуто? не под давлением ли писал Вадим Козин свою «признательную» автобиографию? не тот ли это случай, когда власть использовала «отклонения» в поведении неугодного человека, чтобы «утопить» его?»
Так же, как статью М. Крушинского, можно оценить и поступок Б.А. Пискарёва.
В правоохранительной практике существуют нормативные документы, согласно которым по истечению определённого времени материалы, компрометирующие конкретных людей, должны уничтожаться, в том числе уголовные дела. Так было и в советский период, вопреки опять же конъюнктурным рассуждениям правозащитников-иноагентов о том, что в СССР на каждого гражданина имелось досье.
Так должно было случиться и с уголовным делом по второй судимости В.А. Козина, которое, согласно учётным данным, якобы уничтожено по акту от 29-го марта 1979 года по истечению срока хранения. Подчеркну — срока хранения компрометирующих материалов на В.А. Козина, который продлил Б.А. Пискарёв тем, что завладел материалами уголовного дела. И сделал это только во вред. Иначе к сегодняшнему дню разговоры о пороках, которыми страдал Вадим Алексеевич, уже бы прекратились, и мы помнили бы только его талант. Как помним о творческом наследии ряда других знаменитостей, забывая их не вписывающиеся в рамки общечеловеческой морали поступки. А защитникам певца не пришлось бы придумывать версии, что уголовное дело в его отношении сфабриковано, и давать повод иноагентам использовать это в антироссийской пропаганде. Статья же М. Крушинского для многих стала источником информации не о том, что с помощью уголовного дела его пытались поставить на место, а о его нестандартном поведении.
Кроме того, в связи с тем, что дело законным образом не уничтожено, существует опасность для других людей, в частности, для того самого мальчика из хабаровской гостиницы. До него могут докопаться ушлые охотники за жёлтыми сенсациями, также, как М. Крушинский и Б.А. Пискарёв не думающие о последствиях.
Форма акта об уничтожении материалов с истекшим сроком хранения одинакова для всех времён — и советских, и капиталистических. С ней можно ознакомиться в открытом доступе в сети Интернет по соответствующей ссылке. Обратим внимание на наличие в акте следующей фразы: «Комиссия отобрала к уничтожению, как не имеющие научно-исторической ценности и утратившие практическое значение следующие документы и дела…»
Относительно утраты практического значения уголовного дела в отношение В.А. Козина понятно — за отпущенный законом срок хранения оно никем не востребовано, и имевшиеся в нём материалы, компрометирующие певца, никому не были нужны.
Но почему, если Б.А. Пискарёв посчитал, что документы представляют историческую ценность, и он являлся членом комиссии по уничтожению, будущий заслуженный юрист России, как пишет о нём М. Крушинский, пошёл по незаконному пути, а не настоял на продлении сроков их хранения? Или смелость и профессиональная этика заключаются в том, чтобы умыкнуть документы, совершив должностное нарушение, а когда станет удобно и не страшно — их обнародовать? Можно было, в рамках служебных инструкций, предложить материал в СМИ. Была тогда такая специализация у журналистов — судебные очерки. Из всесоюзно известных авторов — Аркадий Ваксберг, из магаданских — Юрий Шалимов.
Из практики работы в экспертных комиссиях мне известно, что любое сомнение в вопросе «уничтожать — не уничтожать» трактуется в сторону «не уничтожать».
Кстати, списки заслуженных юристов СССР и России также находятся в открытом доступе. Б.А. Пискарёва в них я не нашёл.
Комиссия по уничтожению документов создаётся из трёх человек, не менее. В полном составе она должна присутствовать при всех действиях — от отбора материалов до их уничтожения, и по завершении каждого действия ставить свои подписи. Получается, члены комиссии, расписавшись в уничтожении дела, совершили обман. То есть, они либо не присутствовали при уничтожении, либо были в сговоре с Б.А. Пискарёвым. В любом случае он подвёл своих коллег. А это некрасиво.
Кому-то может показаться, что материалы неуничтоженного уголовного дела в отношении В.А. Козина компрометируют кого-то другого — правоохранительные или партийные органы. Далеко и совсем не так. Прежде всего, они компрометируют самого Б.А. Пискарёва. Какими мотивами он руководствовался, сохраняя их? Боялся, что обвинят его за то, что он арестовал В.А. Козина, и ощущал эту вину?
В своих воспоминаниях Б.А. Пискарёв (процитирую М. Крушинского, сказавшего так о «козиноведе» Б. Савченко), «как искусный слаломист, огибает опасные флажки». Рассказывая об аресте, он сообщает, что предъявил В.А. Козину постановление, которое санкционировал прокурор области. Но не говорит о том, кто писал это самое постановление. Кто мешал старшему следователю прокуратуры изложить документ так, чтобы прокурор его не санкционировал? По известному правилу — «закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло»? Аналогичным образом он мог отнестись и к протоколу допроса. Никто же ему никаких указаний по содержанию документа не давал, никто не давил. Если б такое было, он бы обязательно «вспомнил». Но Б.А. Пискарёв в воспоминаниях акцентирует внимание читателя не на действиях старшего следователя, уровня старшего офицера, майора, а на рядовых, конвойных — старшине и милиционере, которые в данной ситуации ничего не решают. Он мог бы, в конце концов, утаить какой-нибудь документ, как сделал с уголовным делом, и «вытащить» В.А. Козина.
После того, как Б.А. Пискарёв арестовал В.А. Козина, дело передали (доверили) другому следователю. Получается по другому известному правилу, о злом и добром следователе, Б.А. Пискарёву досталась роль первого. Потому как другой его коллега повёл следствие так, что из первоначального «изобличения» хабаровскими милиционерами В.А. Козина в преступлениях по статьям 152 и 154-а в приговоре осталось только покушение (статья 19 УК РСФСР) на часть 1-ю статьи 154-а УК РСФСР и статья 152-я УК РСФСР. То есть благодаря его действиям, певцу вменили менее тяжкий состав преступления.
Но М. Крушинский в своей статье и сам поступает, как «искусный слаломист» и «огибает опасные флажки». Приговор Магаданского областного суда от 26-го февраля 1960 года он цитирует выборочно, указывает только статью 19-154-а, ч. 1 УК РСФСР, а статью 152-ю, по которой преступление В.А. Козина считалось завершённым и которая сегодня является одним из самых злостных преступлений, даже в странах —экспортёрах демократии, опускает.
В.А. Козину дали по минимуму — три года (статья 154-а, ч. 1 предусматривала наказание от трёх до пяти лет, статья 152 — до пяти лет). В духе времени. Можно только предъявить претензии, что не простили совсем. Но дело было резонансным из-за большой известности и популярности певца, поэтому пороки, которыми он страдал, противоречащие Моральному кодексу строителей коммунизма, должны были также гласно осуждены. Не будем на них останавливаться, моя цель не компрометировать В.А. Козина. Тех, кто этим интересуется, можно отослать к материалам осенней сессии депутатов Магаданского городского Совета 35-го созыва, в ходе которой по вопросу присвоения ему звания Почётный гражданин города 95% по уже понятной причине проголосовало против. Это тоже правда о прошлом, которую мы должны «вскрывать, какая бы она ни была».
При такой большой свидетельской базе не было никакой необходимости фабриковать в отношении В.А. Козина уголовное дело и совершать это за пределами области.
Конечно, в защиту Б.А. Пискарёва могут сказать, что в то время – и при Сталине, и позже — все боялись. Но о ком тогда песня Высоцкого «Тот, который не стрелял»? Выходит, Б.А. Пискарёв тот, который стрелял. Для кого-то, возможно, будет убедительнее цитата А.И. Солженицына: «Если не можешь противостоять злу, то хотя бы не участвуй в нём и не поддерживай его своими мыслями и словами!» Однако, по моему мнению, эта фраза стимулирует равнодушие. Готовя постановление на арест и допрашивая подозреваемого, Б.А. Пискарёв во зле, если это так можно назвать, участвовал.
Сам по себе арест В.А. Козина и помещение его в следственный изолятор УКГБ были для него спасением. Скорее всего, это было совместным решением руководства партийных органов и подчинявшихся им согласно «хрущёвским» положениям местных силовых структур. Попади В.А. Козин в СИЗО или Изолятор временного содержания МВД, то есть туда, где сидят люди, придерживающиеся так называемых «воровских понятий», или просто останься на свободе (учтём криминальную обстановку того периода), с ним бы расправились жестоко.
В околоуголовной среде всё, что связано с В.А. Козиным, и сегодня у большинства вызывает отторжение. Один мой подопечный литератор из этой категории категорически отказался от приглашения посетить музей певца — «люди не поймут». Аналогичная реакция у некоторых народных избранников, вышедших из данной среды.
Из заключения КГБ по делу Козина В.А.
Своим поступком в Хабаровске В.А. Козин подвёл тогдашних руководителей и области, и правоохранительных органов, не оправдал их доверия. А нам у них сегодня есть чему поучиться — они, в отличие от нас, приняли все возможные меры, чтобы судимости В.А. Козина остались в прошлом, а сам он воспринимался только как творческая личность, и даже, возможно, не давали ход поступавшим в отношении него сигналам. По ходатайству КГБ 20-го июня 1955 года судимость за антисоветскую агитацию с В.А. Козина снята. Подчеркнём, что сделано это ещё до разоблачительного съезда.
В ознаменование 40-й годовщины Октябрьской революции он награждается грамотой Магаданского облсовета. 
Почётная грамота Козину В.А. Фото из открытого доступа.
По месту работы в магаданском театре Козин В.А. характеризуется положительно. Соответствующий документ есть в неуничтоженном уголовном деле и его приводит М. Крушинский в своей статье. Подписан директором и главным режиссёром, секретарём парторганизации, председателем месткома. Стоит обратить внимание сторонников версии о фабрикации дела на то, что в их случае на авторов характеристики, наверное, надавили бы, заставили переписать. И они бы это сделали — тогда же «всем было страшно».
В характеристике говорится, что хабаровские гастроли В.А. Козина были заявлены как последние. На этом настаивал он сам, критически оценивая утраченное с возрастом своё профессиональное мастерство. Каков смысл был его «топить»?
Кроме того, «…руководство театра, уведомлённое руководящими организациями о том, что кандидатура В.А. Козина выдвигается на руководство самодеятельностью одного из Магаданских клубов, было согласно осенью 1959 года отпустить В.А. Козина из театра».
Думаю, что это за «руководящие организации», комментировать не нужно. То есть, в верхах о В.А. Козине было положительное мнение, и были задумки не «топить», а, наоборот, дать возможность проявить свои лучшие качества.
Из письма В.А. Козина в УКГБ по Магаданской области от 21-го октября 1959 года узнаём, что это за «один из магаданских клубов, куда он выдвигался «на руководство» (там же, в статье М. Крушинского): «…почему я, не имея никакого отношения обращаюсь именно к Вам? Да лишь только потому, что памятуя, как в своё время КГБ помог мне в снятии судимости, а также хотел оказать своё доверие, пригласив меня быть руководителем клуба КГБ…».
Особое отношение органов безопасности к В.А. Козину просматривается и в более ранних документах.
В архивных материалах внутренней тюрьмы НКГБ СССР имеется распоряжение о выдаче заключённому Козину В.А. дополнительного питания.
Дополнительное питание Козину В.А.
Следствие по первой судимости Козина В.И. вёл НКГБ СССР, поэтому считать виновником в «поломке жизни певца» НКВД неверно. Но осуждён он Особым совещанием НКВД, однако по уже готовым материалам.
Можно, конечно, спорить о деятельности данного несудебного органа и объективности выносимых им приговоров. Но следует учесть, что шла война. А на фронте, в боевой обстановке по многим преступлениям приговоры оглашались и приводились в исполнение на месте, вплоть до расстрела. И неизвестно, как бы поступили с В.А. Козиным, если бы он был мобилизован на фронт и совершил проступок на передовой. Но, несмотря на боеспособный возраст, мобилизация его не коснулась. Хотя это, возможно, уберегло бы его от судимости. Мы знаем, что многие артисты геройски воевали, а потом успешно и достойно продолжали свою карьеру.
Следственные мероприятия продолжались одиннадцать месяцев — со дня ареста 12-го мая 1944-го года до осуждения 10-го февраля 1945-го. Относительно долго. В первичных материалах говорилось, что В.А. Козин занимался открытой антисоветской агитацией и пропагандой с1938 года, а тем, что ему вменялось по не контрреволюционной статье — с 1934 года. Как человек публичный он был постоянно на виду, почему же «вездесущие» органы в стране, где «каждый стучал на каждого» плотно занялись им только в 1944-м году?
В Бутырской тюрьме он числился за 2-м Управлением НКГБ СССР — Управлением контрразведки, в связи с чем длительность следствия и заинтересованность указанного подразделения в В.А. Козине могла быть вызвана иными, скрытыми, причинами.
По одной из версий, которую старательно забывают и «как искусные слаломисты», «огибают» конъюнктурные авторы, тот, начала сороковых прошлого века, интерес к певцу был вызван его участием в некоем салоне по интересам, связанным с его «отклонениями», куда, якобы, был вхож сотрудник военного атташе одного из союзников. И если, допустим, с помощью В.А. Козина контрразведчикам удалось добиться результата в какой-то операции, то многое может быть понятным. В том числе (давайте тоже пофантазируем, как те самые авторы) обоснованность награждения его особой государственной наградой — боевым орденом Красной Звезды, о котором так много сказано и написано, и некая таинственность вокруг данного факта. В соответствии со статутом, данная награда тогда вручалась «за большие заслуги в деле обороны Союза ССР как в военное, так и в мирное время», а также «в обеспечении государственной безопасности».
В том случае, если вдруг В.А. Козину действительно вручался орден «за большие заслуги в деле обороны Союза ССР», обязательно должно быть упоминание в соответствующих архивных документах. Даже в том случае, если вдруг эту награду в порыве эмоций снял со своей груди военачальник высокого ранга и передал певцу. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2-го мая 1943 года, «виновные в незаконном награждении орденами и медалями СССР и нагрудными знаками лиц, не имеющих прямого отношения к армии или флоту» привлекались «к уголовной ответственности как за должностное преступление» и карались «тюремным заключением сроком от 6 месяцев до 2 лет».
К вопросу о положении с государственными наградами в нынешней российской действительности.
Магаданский писатель С.И. Сущанский установил[22], что данных о награждении В.А. Козина ни в Главном архиве МО РФ, ни в Государственном архиве РФ не имеется. Так, может, учитывая особое отношение к певцу органов контрразведки, сведения о его награждении содержатся в каких-то особых документах? Возможно даже и не орденом. По крайней мере, это представляется более вероятным в обстановке тех лет, чем история с Баграмяном, якобы передавшим певцу свою награду, и дарит хоть какую-то надежду почитателям певца, уверенным, что данный орден у него всё-таки был. В истории спецслужб довольно-таки распространённое явление, когда люди, выполняющие особые государственные задания вынуждены скрывать не только этот факт, но и всё, что с ним связано, или как-то его зашифровывать. Наверное, определённую ясность могла бы внести более тщательная экспертиза самого ордена, хранящегося в музее.
Начальник Управления МБ РФ по Магаданской области Г.Н.Елизаров возвращает В.А. Козину его дневники за 1928-1944 г.г., изъятые НКГБ СССР в ходе обыска. Май 1993 г. Фото из журнала «Служба безопасности» № 4 за 1993 г.
В период содержания в изоляторе УКГБ по Магаданской области В.А. Козин пишет автобиографию. М. Крушинский считает, что это сделано «по требованию начальника следственного изолятора». Однако, с процессуальной точки зрения, поскольку документ приобщён к уголовному делу, представляется, что цель его содержания — повлиять на окончательную квалификацию противоправного деяния. А точнее — сделать её менее тяжкой. Никто из причастных к следствию не думал компрометировать певца, поскольку в то время цели публиковать уголовное дело в средствах массовой информации не было, и никто не предполагал, что кто-то в будущем «сохранит» этот «бесценный материал» (точнее — компрматериал), и сделает его достоянием общественности.
Выше уже говорилось, что в первичных документах уголовного дела В.А. Козина обвиняли по статьям 152 и 154-а УК РСФСР. Поясним, чем же это ему грозило при получении полного пакета доказательств.
В диспозиции статьи 154-а две части. Вторая предусматривает уголовное преследование соответствующего преступного деяния, совершённого «…с применением насилия или с использованием зависимого положения потерпевшего», и оговаривает срок лишения свободы до восьми лет. В данном конкретном случае на момент совершения преступления потерпевший был несовершеннолетним.
Кроме того, в тот период действовал Указ Президиума Верховного Совет СССР от 4-го января 1949 года «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование», принятый с учётом активизации послевоенного криминала, в соответствии с которым, если объектом преступления являлось несовершеннолетнее лицо, противоправное деяние каралось заключением на срок до двадцати лет в исправительно-трудовых лагерях. Но следствие пошло по другому пути, и В.А. Козина приговаривают по статье 19-154а, только за покушение. То есть его увели от более тяжкого наказания.
Надо отметить, что переквалификация уголовного дела на менее тяжкую статью в правоохранительных органах не приветствуется, и за это можно получить нарекания — вроде как первоначально человека оговорили. Но, в данном случае всё же сделали подобный шаг, что подтверждает наличие заказа на то, чтобы певца «не топить». И здесь также просматривается руководящая роль партийных органов и подчинённость им органов безопасности.
Вместо биографии, наверное, могли быть объяснение или протокол, но те, кто спасал певца, по-видимому посчитали это слишком явным, «шитым белыми нитками». Но, тем не менее, в содержании документа просматриваются ответы на «по существу заданные вопросы»[23].
Буквально в первых абзацах В.А. Козин пишет не характерную для автобиографий фразу: «Психических больных в семье не было». Надо полагать, что рассматривался возможный вариант увода его от уголовной ответственности через психиатрическую экспертизу.
В дальнейшем В.А. Козин останавливается на том, как и почему в его поведении появились отклонения. И именно по этой части, поскольку он в соответствующих отношениях не был активным, можно сделать вывод о невозможности законченного состава по статье 154-а УК РСФСР.
Данные о том, что к заключённому В.А. Козину в местах лишения свободы относились по-особому, содержатся не только в архивных документах правоохранительных органов. Об этом проговариваются даже те, кто пытается его использовать в политических и конъюнктурных целях, сочиняя мифы-страшилки о нашем прошлом.
Так, статья Марии Ароновой на сайте «Сибирь. Реалии»[24] озаглавлена: «Ему не давали забыть, что он сидит в клетке. Как НКВД сломал жизнь великого тенора Вадима Козина». Но в содержании вычитываем, что в тюрьме он был на особом положении, содержался в малонаселённой камере. «Этапировали певца до «столицы Колымского края» очень долго. В каждом городе … местное начальство не упускало возможность хоть на несколько дней придержать его у себя, устроить концерт…» «Козина доставили в Магадан в отдельной каюте… Даже обедал он за одним столом с капитаном». Проживал он в так называемом «культбараке», на территории женского лагеря, где «кровати были застланы чистыми белыми простынями», «на тумбочках лежали белые салфеточки», «кормили лучше», «ему выделили отдельную комнатушку с собственной печуркой, и даже приставили истопника», «дозволялось ходить не в робе, а в одежде, привезённой с собой», и тому подобное. А приводимые М. Ароновой слова «консультанта всея Руси по истории Магадана» Н.Л. Кошелевой: «По прибытии в бухту Нагаево всех заключенных рассортировали. Политических сразу погнали на Колымскую трассу — в лагеря, где они погибали на шахтах», — можно было бы расценить как то, что В.А. Козин не «политический», поскольку его не «погнали».
За время пребывания в магаданских лагерях на В.А. Козина написано не менее одиннадцати представлений и ходатайств о сокращении срока наказания за добросовестный труд. Он не имел ни одного нарушения. Когда на Колыме был образован Особый лагерь №5 (Берлаг) для особо опасных государственных преступников, специальным заключением В.А. Козин был отведён от направления в этот лагерь и оставлен в общих исправительно-трудовых местах лишения свободы.
Интересно, как так могло случиться, что все вокруг сплошь благоволили к человеку, осуждённому за антисоветскую агитацию и пропаганду, когда, как нам говорят, «полстраны сидело, а полстраны стучало», и все боялись вездесущего НКВД? И даже М. Аронова приводит пример конкретной ситуации, в которой: «некто уже написал донос, и вам нужно лишь сказать «да» или «нет». Хватит ли у вас смелости всё отрицать?» А тут, получается, не только не доносили на «врага народа», а даже помогали ему.
28-го января 2022 года наш президент подписал Федеральный закон (ФЗ-3), предусматривающий ужесточение наказания за преступления по статьям, по которым был осуждён В.А. Козин. Возникает некоторое опасение, что на волне обсуждений данного закона вновь будет поднята тема об отклонениях в его поведении и опять могут появиться публикации «в его защиту» с не имеющими под собой никакой почвы клеветническими обвинениями в адрес органов безопасности о фабрикациях в его отношении уголовного дела. Не хотелось бы, поскольку придётся отвечать, в то время как есть огромное желание тему эту закрыть. Навсегда. А я не смогу поступить так, как рекомендовал А.И. Солженицын — не думать и молчать, стоя в стороне, и не противостоять злу, именуемому «клевета».
Песни В.А. Козина — это песни моих родителей, которым был важен голос Вадима Алексеевича. В родительском доме даже сохранились его пластинки. А тем, какие поведенческие особенности ему были присущи, за что он был судим и судим ли вообще, они не интересовались. Так давайте и мы не будем идти на поводу у различных конъюнктурщиков, пытающихся «хайповать» на сомнительных фактах из биографии певца, делая это во вред не только его памяти, но и нашей стране, искажая её историю. А будем стремиться к тому, чтобы будущим поколениям остались только его голос и песни. Спекуляции на том, что его якобы «подставили», приводят к обратному. Следующие за такими спекуляциями попытки разобраться в информации глубже только дополнительно бросают тень на репутацию певца.
Автор: Пётр Иванович Цыбулькин.
Февраль 2022 г.
Примечания
- [1] Это не единственный случай, когда имеющие историческую ценность материалы о В.А. Козине попали в частные руки. Известный «эстрадовед» и «козиновед» Б.А. Савченко много лет не может вернуть в музей В.А. Козина личные дневники и фотографии певца, которые он использовал в своих пропагандистских исследованиях.
- [2] Архивный фонд № 86, оп.3 — №№ 494, 496; д. № 379, л.л. 84-87, 92-94; д. 13, л.л. 164–166; д. 380, л. 2-68; л. 94-98; д. 73, л. 9-11. См. также ссылки к конкретным приведённым материалам и данным.
- [3] Леонтьев В.В., Новикова К.А. Топонимический словарь Северо-Востока СССР. — Магадан, 1989.
- [4] https://www.kp.ru/daily/26090/2990954/
- [5] Газета «Литературная Россия», № 48 за 2021 год.
- [6] Газета «Литературная Россия», № 48 за 2021 год.
- [7] http://www.kolymastory.ru/glavnaya/reportazhi-zemli-kolymskoj/my-pisali-ekspertizu/
- [8] Ф. 86, оп.3, д. 380, л.2-68.
- [9] А.М.Бирюков. Колымские истории: очерки. Новосибирск, 2004.
- [10] Архив УФСБ России по Омской области, дело П-51868, т. 2.
- [11] Шандарова М.Г. Как уничтожали артистов. // Магаданский краевед (сборник статей, выпуск 4) — Магадан: ООО «Издательство «Охотник», 2021. — С. 147–165.
- [12] Ф. 86, оп. 3, д. 13.
- [13] https://www.sibreal.org/a/30333305.html, 08.05.2020 г. Медиапроект русской службы Радио «Свобода». Минюстом России внесён в список иноагентов
- [14] https://vesma.today/news/post/2771-o-smerti-poslednego-kolymskogo-uznika-lagerey-napisalo-bbc
- [15] Ашик М.В. Первые десять послевоенных лет. Записки контрразведчика. // Место действия — Колыма (историко-литературный альманах, выпуск 1) — Магадан, 2008. — С.100.
- [16] Козлов А.Г. Урановые рудники Дальстроя. // Магаданский краевед (сборник статей, выпуск 3) — Магадан, 2018. — С. 26.
- [17] Конин В.Г. Понятие государственной безопасности отменить нельзя. // Место действия — Колыма (историко-литературный альманах, выпуск 2) — Магадан, 2017. — С. 30–39.
- [18] По имеющейся версии, гибель на Северном Урале зимой 1959 года группы студентов Уральского политехнического института под руководством Игоря Дятлова, в отличие от других подобных фактов, стала резонансным событием в результате перехвата иностранными спецслужбами переговоров поисковиков по открытым каналам связи.
- [19] Центр документации общественных организаций, г. Екатеринбург Ф.4, оп. 59, .д.115.
- [20] Ф. 86, оп. 3, д. 379, л. 172-175, 208-211.
- [21] Центр документации общественных организаций, г. Екатеринбург Ф.4, оп. 59, д.106.
- [22] «По следам опального орфея», «Литературная Россия», № 41 от 09.11.2018 г.
- [23] М. Крушинский, «Соловей за решёткой», журнал «Родина», № 9, 10 за 2001 год. Кому интересен полный текст автобиографии, пусть ищет здесь. Я не хочу снова ворошить эту грязь и компрометировать певца и согласен с тем, что дело должно было быть уничтожено.
- [24] https://www.sibreal.org/a/30333305.html, 10.02.2022 г. Медиапроект русской службы Радио «Свобода». Минюстом России внесён в список иноагентов, что не мешает сотрудничеству с ним некоторых журналистов магаданских бюджетных СМИ.
