И благодарного народа
Вождь слышит голос: «Мы пришли
Сказать, — где Сталин, там свобода,
Мир и величие земли!»
А.Ахматова. 1949 г.
Культ личности забрызган грязью,
Но на сороковом году
Культ зла и культ однообразья
Ещё по-прежнему в ходу.
Б.Пастернак. 1956 г.
Он, и плохое даже зная,
Нас над неглавным поднимал.
Давал семнадцатому знамя
И сорок пятый обнимал.
Е. Евтушенко. Девятьсот пятый .
Если, как нам рассказывают, в прежние, осуждаемые времена практически «из каждого утюга» раздавались славословия в адрес первых лиц государства, то сейчас чаще звучат слова о том, что ошибки прошлого не должны повторяться. Нарушения законности, прав человека, расправы без суда и следствия, зажимы критики, свобод, доминирование одной точки зрения и так далее. Но в этом перечне опускается или почти не затрагивается такое явление, как доносы. Хотя фраза «по ложному доносу» в различных исторических исследованиях повторяется сплошь и рядом, а действия авторов подобных сообщений первичны по отношению к действиям тех, кто доносы должен был отрабатывать.
Когда-то в молодости мне довелось участвовать в общем застолье вместе с преподавателем кафедры научного коммунизма одного из вузов. Как и почти все наши подобные мероприятия оно постепенно перешло в фазу обмена анекдотами. И из уст преподавателя я услышал довольно острые произведения народного творчества на так называемую антисоветскую тему, с которыми ранее знаком не был. Это, конечно, никак не вязалось с его статусом и родом занятий, что стало для меня, только недавно оторвавшегося от деревенских корней, шоком.
В неформальной беседе с людьми, имеющими прямое отношение к КГБ, без привязки к конкретной личности, я попытался разобраться в поразившем меня явлении и, насколько оно распространено. И тут услышал определение, подтверждение которому получал в течение последующих лет вплоть до сегодняшнего дня — «гнилая советская интеллигенция». Конечно, это определение касается не всей данной прослойки, а только какой-то её части. Суть его в том, что некоторая категория людей, получая от власти полный набор благ — должности, зарплаты, премии, даже персональные дачи, машины, а также всенародное признание, — не брезговала тем, чтобы эту же власть хаять. Именно эта среда являлась основной аудиторией «Голоса Америки» и ему подобных, давала так называемых «отказников», «утечку мозгов», а ныне — так называемых «либералов» и «уехавшее немудачьё». А с учётом распространённых внутри неё особых межличностных отношений — доносы. При этом мне пояснили, что за анекдоты не наказывали, и посоветовали внимательно почитать статьи уголовных кодексов, предусматривающие ответственность за преступления против государства. Там (в ст. 58-й УК 1926-го года, и ст. 70-й УК 1961-го года) говорилось, что действия, подлежащие квалификации по данным уголовным нормам, должны иметь направленность к «свержению, подрыву или ослаблению власти … внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний…» в первом случае, либо проведены «в целях подрыва или ослабления Советской власти» во втором. Поэтому, если о ком-то рассказывают, что его «посадили» за анекдоты, то за ним было ещё что-то более серьёзное, о чём рассказчик не распространяется. Вышеназванный преподаватель же просто развлекался.
Интересные выводы в своём блоге опубликовал безвременно ушедший от нас журналист Владлен Татарский: «Читаю Е. Гинзбург «Крутой маршрут»… Вся эта (нецензурное выражение) жила за счёт того, что была призвана обучать наш народ тогдашним скрепам: «мировая революция», «коммунизм» и т.д… Эти люди жили, питались, одевались, отдыхали намного лучше остального населения СССР. Чувствовали себя этакими «красными дворянами» …, разоблачая друг друга в разных «уклонах». В описании этого змеиного клубка легко запутаться: какой-нибудь Ш. разоблачает З., З. разоблачает К., … Такое впечатление, что я читаю не Гинзбург, а смотрю современное политическое ток-шоу на одном из каналов…»
К сожалению, мало кто сейчас говорит о прошедшем в январе 1938-го года пленуме ЦК ВКП(б), на котором правящая партия признала нарушения законности середины 30-х и приняла меры. Без подсказок с Запада и из-за океана, при безуспешных попытках переложить всю вину на сотрудников органов безопасности, не как сейчас, и более конкретные и целенаправленные, чем политизированные решения ХХ-го съезда КПСС и соответствующего закона 1991-го года.
На указанном пленуме произошло столкновение старой большевистской гвардии с молодыми выдвиженцами, которых поддерживал И.В. Сталин. И именно тогда в отношении старых большевиков вошло в обиход определение — «забронзовели».
Чтобы доносить, нужно иметь особые внутренние качества, и не каждый к этому способен. Отличие доноса, как мы его сегодня воспринимаем, от сообщения о преступлении в том, что его автор преследует личные цели.
Обращают на себя внимание характеристики, которые Е.С. Гинзбург даёт в книге людям из своего окружения, не очень, скажем, лестные: «коротконогий толстяк», «рыжий Мотеле», «внешний облик добродушного местечкового портного», «очень нарядная дама с державным бюстом», «бездумное, красивенькое личико», «делало её похожей на добрую помещицу, беседующую с облагодетельстванной крепостной». И так далее. Дети «ответственных работников», по её словам, определяли людей своего круга соответсвенно маркам машин, на которых ездили их родители – «линкольнщики», «бьюишники», котировавшиеся высоко, и третируемые «фордошники». Семья Аксёновых-Гинзбургов, по её же словам, сказанным не без зависти к более обеспеченным, относилась к последним.
По словам писателя О.В. Волкова: «Мемуары Гинзбург позволяют заключить об общем нравственном одичании утратившей совесть «советской интеллигенции»… Они не только не протянули руки братьям, с которыми их соединило несчастье, но злобились и обосабливались…» .
О.В. Волков также был репрессирован, реабилитирован, но в отличии от других радетелей за права человека не вещал из-за рубежа, а остался в России, в связи с чем его выводы заслуживают большего уважения и доверия.
Другие обличители прошлого в своих произведениях, к примеру, Л.К. Чуковская в повести «Софья Петровна», также проявляют склонность характеризовать окружение положительных для них героев по аналогии с автором «Крутого маршрута»: «напоминала одну наглую горничную, служившую у них в старое время», и тому подобное.
Таким образом, при внешнем доброжелательном отношении, люди из данной среды внутренне относились друг к другу, мягко говоря, без уважения, что как раз и создавало почву для доносов. На тех, кого относили к более высокому сословию, и от кого зависели — из зависти. На тех, выше кого ставили себя, и в кого, по своему статусу, должны были сеять «разумное, доброе, вечное» — из презрения.
Среди авторов мемуаров и воспоминаний «выживших» и «прошедших» преобладают представители этой прослойки, что по причине их отрицательных нравственных качеств создаёт искажённое представление о нашей истории. Преимущество таких авторов перед теми, кто мог бы по-иному рассказать об осуждаемых периодах и сделать более объективным его понимание, в способности излагать свои мысли и выводы на бумаге и в том, что они, зацикливаясь ни личных проблемах и обосабливаясь, не научили этому других. К примеру, мы мало встречаем рассказов о лагерном прошлом представителей, выражаясь языком правоохранителей того периода, «уголовно-бандитствующего элемента», который, с учётом высокой предвоенной, военной и послевоенной преступности, по численности значительно превышал количество «политических». К ним можно отнести разве лишь воспоминания Почётного гражданина Магаданской области и некоторых других регионов В.И. Туманова. Или продукт народного творчества «Я помню тот Ванинский порт», по содержанию относящийся, скорее к уголовному фольклору, чем к перу представителя интеллигенции.
Оперативники-профессионалы не уважают доносчиков, поскольку охотно предоставляемая ими информация необъективна и нередко заводит в тупик. Но случаются и ошибки. Много уже написано о том, что такие страдальцы, как А.И. Солженицын, В.А. Козин являлись негласными источниками оперативных отделов. Невероятно повезло В.Т. Шаламову, которого по непонятной причине врач (а врачи Санитарного управления «Дальстроя» НКВД СССР носили воинское звание) вытащил из лагеря. Как-то странно получается — на основании публикаций последних лет мы знаем, что НКВДшники «злобные», а тут такой добродетель. Подчеркнём, что призошло это в середине Великой Отечественной, и неизвестно, что было бы с писателем, окажись он на передовой. Читая биографии многих «страдальцев», приходишь к выводу, что лагерь спас им жизни от гибели на фронте. Правда есть много сомнений в том, на чьей стороне они бы воевали.
К Е.С. Гинзбург, судя по её воспоминаниям, регулярно прилетала «Жар-Птица» и ей в лагерях часто везло. Кроме того, стоит обратить внимание, что автор также регулярно оказывалась в местах событий, заслуживающих описания, или, выражаясь юридическим языком — представляющих оперативный интерес.
Когда задул ветер перемен эти люди, как у нас говорят, «переобулись в воздухе», и вместо негласных помощников органов превратились в их обличителей. Жалеть их как-то не хочется, поскольку в священном писании сказано: «предавший однажды, предаст не единожды». Даже Адольф Гитлер не уважал предателя Власова и не пожелал с ним встретиться.
С.В. Степашин, в начале 90-х прошлого века руководивший Управлением Агентства федеральной безопасности по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, рассказывал об обращении к нему (в открытом доступе) академика Д.С. Лихачёва с просьбой о предоставлении материалов, по которым тот был репрессирован, а впоследствии реабилитирован. Прочитав дело, Дмитрий Сергеевич сокрушался, что зря ему дали материалы, зря он их попросил и выразился: «Я не знал, я многих считал своими друзьями, а когда я прочитал доносы — их уже нет некоторых, что они писали доносы, — Вы у меня оторвали последнюю надежду, веру в своих близких людей, как мне с этим жить-то теперь?»
Характеризуя менталитет в творческой среде, необходимо привести интервью знаменитого советского лётчика-испытателя М.Л. Галлая Э.А. Рязанову (также в открытом доступе), где он сравнивает духовное состояние офицерского лётного состава и писательской среды: «…Много выпивох, встречаются бабники, широко аргументируют свою речь российским фольклором… Но вот когда я попал в среду писательскую, увидел, насколько всё-таки нравственно чище среда лётная».
Блогер Андрей Ильницкий (@amicableru) опубликовал на своей странице такую информацию: «Сегодня один мудрый человек сказал мне: «Ты знаешь, почему Сталин эвакуировал в Ташкент и далее т.н. творческую интеллигенцию со всеми театрами и т.п.? Если бы они остались на оккупированных территориях — половина играла бы немцам…»
Данное наблюдение недалеко от истины. Работая с рассекреченными материалами Управления ФСБ России по Магаданской области я обратил внимание на то, что среди сосланных на Колыму по постановлениям ГКО № 9871с от 18-го августа 1945 года и СНК СССР № 3141-950сс от 21-го декабря 1945 года, а также прибывших сюда по судебным приговорам коллаборационистов достаточно часто встречаются представители богемы. В очерке о деятельности органов безопасности на Колыме накануне и после ХХ-го съезда КПСС я уже приводил объективки на таких людей – артист, руководитель, конферансье и клоун фашистского ансамбля «Панцерфауст»; артисты (4 чел.), музыкант, артист балета ансамбля «Панцерфауст»; руководитель труппы артистов, диктор гитлеровской пропагандистской радиостанции «Принц Ойген»; артист агитбригады в армии Власова. Разумеется, работая на фашистов, эти люди агитировали не за советскую власть, а наоборот. И на Колыме трудились не в забоях, а по специальности, в «крепостном театре», как принято считать в антироссийских кругах («искусство не знает границ»). А тот, который у фашистов был руководителем, конферансье и клоуном ансамбля, отбывал наказание в должности помощника режиссёра Магаданского театра. Фамилия его «слишком известна, чтоб я её здесь называл». Да и, скорее всего, найдутся защитники из тех же кругов, которые скажут, что «талант» «подставили» органы, чтоб не забывал, «что сидит в клетке». Подобно будто бы в случае с В.А. Козиным, дважды судимым по некрасивым, осуждаемым даже в уголовном мире статьям.
Заметка из газеты «Советская Колыма» от 4 октября 1946 года.
Образчиком двойной морали может служить облик Г.С. Жжёнова, одного из медийных страдальцев, перенёсшего, с его слов, ужасы колымских лагерей, но, несмотря на это, как и многие «пережившие и перенёсшие», сохранившегося до очень почтенного возраста (умер на 91-м году) и согласившегося сыграть в культовом отечественном фильме главную роль советского разведчика, резидента, представителя органа, который его «репрессировал». Хотя, можно сказать, Г.С. Жжёнов здесь играл себя — человеку с двойной моралью легче войти в образ профессионального разведчика, живущего двойной жизнью.
Но сделали ли какие-либо выводы из ошибок и на примерах прошлого люди из среды, не буду повторяться какой, интеллигенции, призванные сеять «разумное доброе вечное», и перестроились ли после ХХ съезда и исправления исправленного в 80-х – 90-х? Проследим не претерпевшую никаких изменений психологию доноса или доносчиков на более приближённых к нашему времени фактах и личности. В старые добрые времена до объявления их недобрыми такие факты освещались в периодической печати под рубрикой «на темы морали». К сожалению, нынешние средства массовой информации ради поднятия читаемости более сосредоточены на поиске и тиражировании аморальных поступков.
В газете «Колымский тракт» № 45 от 11-го ноября 2009 года в статье «Как слово наше отзовётся…», известный колымский журналист Анатолий Старков рассказывает о неком преуспевающем на тот момент (да и поныне) магаданском писателе и журналисте.
Этот человек, будучи первым помощником капитана плавбазы «Де-Кастри», не согласовывая с парткомом объединения «Магаданрыбпром», написал выше (чтобы его «заметили»?) — в Магаданский горком КПСС донос о якобы аморальном поведении капитана плавбазы Ю.Ивонина. Бюро горкома, рассмотрев персональное дело, приняло решение об исключении Ю.Ивонина из рядов КПСС. Несмотря на то, что обком это решение отменил, спустя некоторое время капитан умер от инфаркта.
Казалось бы, автор доноса должен после этой трагедии сделать какие-то выводы, что-то понять в жизни (а это существенно необходимо для журналиста, а тем более писателя, даже «классика магаданской литературы», как его обозвали в одной из городских библиотек). Однако его записи приобретают форму рукописи якобы о героическом труде рыбаков (а скорее — о выдающемся первом помощнике), с упоминанием в негативном свете некого капитана по фамилии Ивакин (Ивонин?), объёмом аж в двенадцать авторских листов, и он направляет их в книжное издательство. Но материалы возвращены на доработку. Основные претензии:
«Главная беда рукописи — беспомощность автора в овладении материалом, неумение произвести качественный отбор, просеять действительность сквозь публицистическое сито (от этого действительность станет только острее), найти в ней стержневые моменты, заставить факты работать на авторскую концепцию…»
«Характерами своих героев … не владеет. Он тащит на божий свет буквально всё, что услышал, увидел, прочитал о том или ином человеке, весь «мусор», не затрудняясь естественным художественным отбором. Показав человека в двух-трёх рядовых или не рядовых ситуациях, назвав две-три его черты (далеко не всегда определяющие), автор уже спешит вынести «приговор» – вот мой герой кто… Капитан «Профессора» Ивакин, как мне кажется, должен быть личностью интересной, но журналисту … он оказался «не по зубам». Всё, что смог автор — это показать его пьянки, увлечение рыбками в аквариуме…»
«Что касается экономической деятельности рыбацкого объединения, то тут беспомощность автора ещё более очевидна».
«… из-за деревьев лесу почти не видно».
«И последнее — язык. «Время от времени и очень часто сущность и мурло живого прорывает бумагу и вылазит-таки на глаза общественности»; «в разрезе проступка»; «остроты в женском вопросе не было»; «ложит» и т.д. — этак писать нельзя! Похоже, автору было не до литературы, когда он творил свой опус. Это неуважение и к читателю, и к редактору».
Отзывы довольно резкие. Судя по всему, автор «достал» издателей, как все, относящиеся к тем, кто, перефразируя слова отечественного поэта Л. Озерова, «пробивается сам» .
После якобы переработки рукопись издательством вновь отклоняется: «В рукописи по-прежнему отсутствует обоснованная авторская концепция, отчётливо просматривается поверхностное знание предмета, о котором пишет автор, очевидна неубедительность многих смысловых акцентов, мелочно-придирчивое «исследование» этих предметов. Убожество жизни действительной, нравственное оскудение и неизбежность его выражены столь же плоско и примитивно, как сцены этой действительности, данные в повестях. Собрание историй, …, вероятно, может быть весьма интересно для одной из героинь повести (она работает буфетчицей). Но правда, осмысленная на этом уровне, ещё не вся правда».
В рамках дискуссии о графоманах и истинных литературных талантах, развёрнутой на страницах газеты «Колымский тракт», в №№ 16-17 за 2014 год известный магаданский поэт Анатолий Суздальцев в статье «Можно ли сделаться поэтом усильем воли?» даёт понятие о том, способны ли в запущенном случае помочь рецензии и работа автора над ними. Это касается не только стихосочинителей, но и прозаиков тоже.
Тем не менее, произведение о «героическом труде рыбаков» издаётся в 1990, а также в 2011 году в Магадане (в сборнике), и в 2022 году аж в издательстве «Российский писатель». Везде затрагивается фамилия Ивакин, и, отнюдь, не в восторженных тонах. Хотя, вроде бы, столько времени прошло, и человека давно уже нет в живых. Но именно этой фразой – «столько времени прошло, можно и забыть» — хотят остановить мои попытки проследить по деяниям данного конкретного автора аморальную психологию доноса. Можно было бы конечно поступить так, как поступают некоторые наши чиновники от культуры, сводя имеющиеся проблемы в творческой среде к якобы межличностным внутренним конфликтам и не решая их, и сказать, что такой же конфликт будто был между автором и Ивониным. Но дальнейшее развитие событий показывает, что дело всё-таки в личности автора, и в том, что ему вовремя кто-то не «надавал по шапке» или просто не набил морду.
К нему, как и к Гинзбург, тоже прилетала «Жар-птица» («сработал» донос в горком партии?), и он становится одним из руководителей областного книжного издательства. Всё согласно психологии – опустил ближнего, приподнял себя. О пребывании в этой должности «преуспевающего писателя и журналиста» рассказывается в сборнике очерков магаданских журналистов «Терпение народа не безгранично», вышедшем в г. Магадане в 1999 году, а также в книге С. Сущанского «Его звали Пчела» (Магадан, 2019).
Проверкой КРУ МФ РФ в книжном издательстве выявлена недостача на десятки миллионов рублей (это уже после дефолта 1997 года). Установлено, что его директор одновременно был учредителем частного предприятия «Курсив», куда, а также в магаданское отделение одного благотворительного фонда с громким названием, руководителем которого он являлся, перетекали бюджетные средства, выделяемые издательству администрацией области. За счёт издательства оплачивались услуги тех, кто по трудовому соглашению работал в «Курсиве». При этом работникам государственного предприятия (но не директору и главному бухгалтеру) зарплата не выплачивалась месяцами, о чём говорили десятки обращений в различные инстанции, в том числе в профсоюз работников культуры.
По неизвестной причине ответственности за выявленные преступления директору удалось избежать. Однако, вскоре после этих проверок, при его поддержке в литературу неожиданно, «как смерч» (слова из отзыва рекомендатора) врывается начальник отдела УБОП по борьбе с экономическими преступлениями и становится членом творческого союза. Видимо, «Жар-птица» здесь, как и в случае с В.Шаламовым, носила на плечах погоны сотрудника правоохранительного органа. А после указанных событий в публикациях автора произведений о «героическом труде рыбаков» стало чувствоваться правоохранительное влияние.
Одна из местных газет, публикует его очерк, в котором бывший начальник исправительной колонии № 3 посёлка Талая, а позднее — начальник областного управления ФСИН обвинялся в хищениях. Естественно, поскольку это ложный донос и никаких доказательств у автора, а тем более события преступления, не было, герой очерка обращается в суд и его выигрывает.
В середине «нулевых» «преуспевающий писатель и журналист», чтобы стать руководителем творческой организации, устраивает в ней переворот, сфальсифицировав протокол собрания, а также подписи под доносами в администрацию области и областную Думу. Последовавший по инициативе членов организации суд принимает решение не в его пользу. Эти события законный руководитель творческого содружества описал в отчёте за № 74 от 16-го ноября 2005-го года. Кроме того, в моём распоряжении имеется сохранившаяся в архивах аудиозапись того скандального собрания.
Тем не менее, определённое время, когда многие его коллеги умерли или уехали, «преуспевающий писатель и журналист» всё-таки «был», как метко выразилась одна из областных бюджетных газет, руководителем указанного творческого сообщества. Но если никто не делает выводы, история повторяется. Это касается, прежде всего, должностных лиц различного ранга, которые поддерживают таких непорядочных и нечистых на руку людей.
В то время, когда данный человек «был» в названой ипостаси, происходило то же самое, что и ранее в возглавляемом им издательстве. Возможности писательского отделения, финансируемого из бюджета, использовались в интерсах возглавляемого им же благотворительного фонда, о чём уже рассказывалось на страницах газеты «Колымский тракт», № 49 от 02.12.2020 года в заметке М. Жарикова «С больной головы на здоровую». За счёт средств, выделявшихся писателям, оплачивались услуги договорников благотворительной организации, был нанят бухгалтер. Руководитель, за то, что им «был», регулярно получал президентскую стипендию при том, что свёл на нет все достижения писательского отделения, достигнутые предыдущим руководством. В частности, прекратил работу с талантливой молодёжью, превратив сообщество писателей в статусное и, судя по почтенному возрасту принимаемых в члены, в своего рода «хоспис» для пожилых людей. Издание литературно-художественного журнала на бюджетные средства приписывал в заслуги благотворительного фонда. Нецелевое использование бюджетных средств в сговоре с бухгалтером покрывал, в том числе, собирая у писателей билеты за поездки по личным делам и выдавая их за командировки. В то же время не оплачивал своевременно коммунальные платежи писательского отделения, накопив долги в размере сотен тысяч рублей (при этом отделение благотворительного фонда задолженностей по оплате коммунальных услуг не имело). В результате КУМИ г. Магадана, в связи с нарушением договорных обязательств, вынуждено было отобрать у писателей помещение.
Избавиться от долгов можно двумя способами — погасить или переложить их на плечи другого. «Процветающий журналист и писатель» выбрал второе с популярной присказкой «я устал, я ухожу». Тем более, что с приходом нового руководителя области, не являющегося его бывшим коллегой по работе в направляющих органах, возможности выпрашивать деньги в администрации иссякли. Однако, при наличии кандидатов, неожиданно возникло сопротивление. Оппоненты поставили условие — разберись с долгами, тем более, ты такой «великий, всё знающий и умеющий, опытный организатор». Чтобы преодолеть это условие есть тоже два пути — выполнить его или избавиться от тех, кто его ставит, переключив внимание членов организации на негодный объект. Дальнейшие события развивались по второму варианту.
В городское управление МВД пишется донос о том, что главный оппонент якобы разворовал имущество организации, используя процесс его освобождения по требованию КУМИ. Однако, представить инвентаризационную ведомость либо иной подобный документ, предусматривающий учёт имущества заявитель не смог, поскольку таковой в то время, когда он «был» руководителем организации, не вёлся. К тому же то имущество, которое должно было быть учтено, устарело и утратило балансовую стоимость ещё в 2014 году. Новое не приобреталось.
Полицейские принимают решение — отказать в возбуждении уголовного дела по п. 1, ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса РФ, то есть «за отсутствием события преступления».
Заметим, что заявитель требовал, ни много ни мало, а возбуждения уголовного дела по части второй статьи 158 УК РФ, предусматривающей ответственность за кражу либо группой лиц по предварительному сговору, либо с незаконным проникновением в жилище, либо с причинением значительного ущерба с наказанием в диапазоне от штрафа в размере двухсот тысяч рублей до пяти лет лишения свободы.
Вслед за этим «классик» ваяет ещё одно заявление. Туда же. Результат проверки тот же — отказ по пункту первому части первой статьи 24-й УПК РФ.
Чисто либеральный двуличностный подход — поливать грязью правоохранительные органы, а чуть что случится, затрагивающее личные интересы, — обращаться к ним же. При этом заявитель не задумывается над тем, что на обработку подобных обращений тратится много времени и сил, которых у правоохранителей катастрофически не хватает на борьбу с явлениями, за якобы пассивность в которой их же критикуют те же самые либералы, в первую очередь, когда дело касается последних.
Как однажды сказал В.Г.Белинский в своих письмах: «Мерзавцы всегда одерживают верх над порядочными людьми потому, что они обращаются с порядочными людьми, как с мерзавцами». В нашем случае человек поставил себя на место тех, кого оболгал. То есть он бы в сложившейся ситуации, наверное, что-то «прибрал к рукам». И это недалеко от истины. Со слов тех, кого «классик» сменил в должности, в которой «был», в организации должно иметься имущество, приобретённое ими на средства от правительства области. Но при освобожении по требованию КУМИ помещения данного имущества не оказалось. Поэтому фигуранты вышеуказанных заявлений вместо объяснений могли бы привести цитату из культового отечественного фильма осуждаемых времён: «Всё уже украдено до нас».
Тем не менее, оба доноса сыграли свою роль в информационной обработке членов организации в виде обвинения в её развале оппонентов, отлучения их от принятия решений и создания условий для ухода исполнителя заявлений с должности руководителя с переложением ответственности, в первую очередь, за долги, на преемника. Новым руководителем стал человек, имеющий ещё большие проблемы со здоровьем, чем те, которыми, касаясь себя, оперирует предшественник. И обострение этих болезней явилось возможным не без того, что на плечи преемника свалился груз проблем, оставленных «бывшим».
Фото из открытых источников.
И в заключение. Согласно словарям русского языка, классик – это творческий деятель, творения которого имеют непреходящую культурную ценность. Но может ли считаться классиком человек, который в своих произведениях, кстати, уже напечатанных, числившийся, к тому же, главным редактором «толстого» литературно-художественного журнала, допускает такие выражения (см. выше «и последнее — язык»):
«Возвращаясь с дачи, Иван Васильевич спрямил путь – поехал в город по объездной».
«Когда нас шторм жестокий гнул
И дух мой трепетал,
Ложился носом на волну
Бывалый капитан».
«Вернёмся к нашим баранам. Найти проволоку мне помог флагманский замполит Виктор Васильевич Вишняков»
Молодым и начинающим литераторам в таких случаях рекомендуют работать над словом.
На это нацеливает и наш современный поэт Александр Бобров в стихотворении, прочитанном им с трибуны пленума Союза писателей России:
Мы — русские, мы — добряки:
Оно не стоит, мол, внимания…
Поэзия, примкнуть штыки! –
Идёт в атаку графомания.
Автор: Пётр Ив. Цыбулькин
Сентябрь 2023 года.