Практически каждый период истории нашей страны сопровождается определённой знаковой политической кампанией, поддерживаемой на официальном уровне. Лет 70–80 назад это было разоблачение «врагов народа». Сейчас – восстановление исторической правды, связанной с годами репрессий.
Официальная поддержка подобных кампаний способствует формированию соответствующей общей направленности публикаций в средствах массовой информации. Кто-то это использует и говорит то, что разрешено и полезно, строя на этом своё благополучие, меняя свои прошлые убеждения на 180 градусов и буквально на глазах превращаясь из защитников прежнего режима в его обличителей. Кого-то такая массивная поддержка в средствах массовой информации вводит в заблуждение. Но то, что совпадает с официальной линией, как правило, не подвергается сомнению, легко находит одобрение и дорогу к читателю, слушателю, даже если не соответствует действительности или абсурдно.
Одна местная журналистка легко пишет о своём герое «родился в семье репрессированных», даже не задумавшись над тем, что это произошло до начала осуждаемого периода. Другую обнаруженная на месте бывшего лагеря могила наталкивает на однозначный, без всяких исследований, вывод – это «политический».
Кто-то вынашивает идею строительства памятника жертвам сталинского режима на месте бывшего лагеря, где отбывали наказание, в том числе, уголовники, отбиравшие у «политических» честно заработанные пайки, а из «политических» – так называемые бандеровцы.
Начинающий автор представляет очерк, написанный им на основе впечатления от найденного в тайге куска жести с надписью, которые помещают на могилах (фамилия, имя отчество, даты рождения и смерти). В очерке рассуждения о том, каким пыткам и унижениям возможно подвергся упокоенный, и какой мучительной смертью умер, что публикация поможет найти его родственников, а на месте захоронения надо поставить памятник жертвам политических репрессий. Выяснить, кем был этот человек, автор даже не пытался. После несложного запроса в архивы установлено, что очерк был посвящён охраннику, то есть не жертве, а «угнетателю».
Проводятся спортивные соревнования, культурные мероприятия, посвящённые людям, якобы, жертвам сталинского режима, но на самом деле бывшим уголовникам, причём не реабилитированным.
Согласен, надо почитать таланты и заслуги знаменитостей, но зачем приписывать им, что они незаслуженно пострадали от режима? Мне возражают – мол, их специально «подставили», сфабриковали. Но, во-первых, те сотрудники правоохранительных органов, которые могли думать и, естественно, что-то комбинировать, под первую волну репрессий как раз и попали. Во-вторых, система доказательств была построена на признании обвиняемого, и комбинировать не было никакой нужды. Из человека при необходимости легко делали шпиона. А это пострашнее, чем уголовщина.
Герой очерка известного магаданского литератора, поэт, якобы, обиженный прежним советским режимом. Фамилии обоих назвать не могу по причинам, которые будут ясны чуть ниже.
В стихах героя мне что-то почувствовалось, какой-то скрытый подтекст, и я решил запросить архив. Очень быстро мне принесли довольно объёмистое дело заключённого, но предупредили, что открыто, с указанием точных установочных данных, писать о нём ничего нельзя, поскольку человек не реабилитирован.
Сделаем по-другому. Назовём героя условно Григорий. Отметим, что он с Украины, и после знакомства с его делом у меня сложилось убеждение: родись Григорий чуть раньше или намного позже, примкнул бы к карателям или правому крылу действующих в этой стране сейчас политических сил.
Чтобы что-то писать по готовому делу никакого особого литературного таланта не нужно. Обобщённые справки по подобным материалам – ежедневная задача практически каждого сотрудника правоохранительного органа.
Но вернёмся к Григорию. Он совершил не одно преступление. Первое вскоре после Отечественной войны1 по статье 1 части 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года «Об усилении охраны личной собственности граждан». Оно состояло из трёх эпизодов (если б фабриковали, достаточно было одного). Вместе с подельником проник в квартиры трёх граждан и украл носильные вещи, которые они поделили и продали. Получил 8 лет исправительно-трудовых лагерей.
Тут некоторая неувязочка. Вопреки расхожим утверждениям в публикациях последних лет о том, что в те годы правоохранительные органы хватали всех без разбора и упекали без суда и следствия, Григорий и его подельник осуждены по приговору не внесудебного органа, а районного суда. Между днём совершения им первого преступления и арестом прошло 23 дня, а значит «взяли» не первого попавшегося, а того, кого нужно, проведя необходимые оперативно-розыскные мероприятия. Через два месяца после ареста, то есть после проведённого следствия, состоялся суд. Спустя месяц после приговора, вышестоящий областной суд, как и в правовом, демократическом государстве, вынес определение, оставив первоначальный приговор без изменения. Основными доказательствами по делу было то, что обвиняемые задержаны на месте преступления, а по месту их жительства обнаружены украденные ими ранее вещи.
Отбыв четыре месяца наказания Григорий совершает сразу несколько преступлений. Наносит ножевое ранение одному из заключённых за то, что последний не сообщил ему о получении на своё имя посылки с продуктами. Путём взлома дверей похищает вещи из бухгалтерии лагеря, каптёрки и сушилки. В том числе из бухгалтерии – женскую одежду. По части 1 статьи 143 УК РСФСР (умышленное телесное повреждение), части 2 статьи 1 Указа от 4 июня 1947 года «Об усилении охраны личной собственности граждан» и по статье 2 Указа «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» Григорий подвергнут заключению в ИТЛ сроком на 25 лет с конфискацией имущества и поражением в правах.
Судебная коллегия по делам лагерных судов Верховного суда СССР, рассмотрев кассационную жалобу Григория, снижает ему срок наказания до 10 лет. То есть, какой-то правовой контроль в тот период всё-таки был.
После года отсидки Григорий пытается бежать из лагеря, используя выход на строительные работы, но сразу же был задержан. Специальный лагерный суд по прошествии 23-х дней после задержания приговаривает его по статье 58-14 УК РСФСР (контрреволюционный саботаж) к семи годам лишения свободы без поражения в правах и конфискации имущества, увеличив общий срок наказания до 15 лет.
Буквально через несколько дней после суда Григорий вместе с очередным подельником изготавливают листовки с призывом совершения поджога внутри зоны и на производстве, убийств работников лагеря, организации массовых беспорядков и побегов. Специальный лагерный суд после следствия, которое длилось три месяца, приговаривает Григория к новому сроку по статьям 58-10 (пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или совершению отдельных контрреволюционных преступлений), и 58-11 (организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению контрреволюционных преступлений). Однако назначенный срок наказания поглощается предыдущим и в общей сложности не увеличивается. Таким образом, по политическим статьям Григорий страдал от режима параллельно лишениям и невзгодам, которые терпел за кражи и нанесение телесных повреждений.
Я всегда за то, чтобы оценивать исторические события в привязке к обстановке на время их свершения, а не в тех условиях, в которых творит исследователь. А в тот период страна только что перенесла тяжёлую войну, восстанавливала разрушенное хозяйство. Ей угрожали атомной бомбой. Начиналась холодная война. И на этом фоне, мне кажется, оценивать призывы к дезорганизации производства иначе, чем это сделал суд, нельзя.
Через полтора года ещё один суд. Военный трибунал войск МВД, за взлом камеры хранения лагеря, кражу вещей, продуктов и денег, по тому же указу от 4 июня 1947 года, приговаривает Григория к новому сроку, определив к отбытию в общей сложности 20 лет лишения свободы. По понятиям той среды, к которой Григорий принадлежал, его действия называются «крысятничество» и жёстко караются даже самой средой.
Казалось бы, откуда такая стойкая клептомания? В деле находим несколько рапортов сотрудников охраны о том, что Григорий был неоднократно замечен при игре в карты на деньги. Надо полагать, как нередко случается в таких ситуациях, на его совести были и другие, не выявленные, преступления. Не следует исключать и жертвы. Ведь мы знаем, что заключённые такого склада могли поставить «на кон» и жизнь другого человека, и лишить жизни за карточные долги. Согласно характеристике, Григорий являлся «злостным нарушителем дисциплины», «примыкает к группе бандитствующего элемента», «по окраске бандит». Неоднократно за нарушение режима водворялся в штрафной изолятор. Вместо общего ему был назначен строгий режим содержания.
С последнего приговора начинается колымская страница биографии нашего героя. Казалось бы, по его прибытию на «полюс лютости» должна наступить трагическая развязка, завершающаяся насильственной смертью, тяжёлой болезнью или увечьем. Ан нет!
Один из первых документов этой страницы биографии Григория – это определение Магаданского областного суда, который переквалифицирует ранее вменённую ему статью 58-14 (контрреволюционный саботаж) на статью 82 часть I УК РСФСР (побег из места лишения свободы) со сроком наказания в 3 года. Срок поглощается более ранними приговорами.
И это не первое свидетельство ошибочности определения классика и того, что «полюс лютости» должен располагаться значительно западнее, там, где писались «незаконные» законы, выносились приговоры и выдавалась «путёвка на Колыму».
По Указу от 27 марта 1953 года «Об амнистии» срок наказания Григорию сокращается наполовину с применением ссылки в отдалённые районы на 5 лет.
В пору массового пересмотра уголовных дел Верховный суд СССР отменяет приговор Специального лагерного суда, по которому Григорий был осужден по статьям 58-10 и 58-11, и прекращает уголовное дело по этим статьям «за отсутствием состава преступления». Магаданский областной суд, несмотря на отрицательную характеристику Григория, подписанную четырьмя должностными лицами лагеря, освобождает его «за примерное поведение» от остаточного отбытия тех наказаний, по которым он реабилитации не подлежит.
Необходимо пояснить, что пострепрессионный период в истории правоохранительных органов отмечен иной крайностью – уклоном на воспитательный процесс с потенциальными преступниками. Даже с убийцами и насильниками предписывалось вести разъяснительную работу. А тех из этой категории, кому можно было верить, даже отпускали из-под стражи. В дальнейшем такой подход был подвергнут критике.
За всё время существования ГУЛАГа максимальное число заключённых (2561 тыс. чел.) падает на 1950 год (Cоциологические исследования. 1991. № 6. С. 10). Численность осужденных за контрреволюционные преступления в том же году составляла 579 тыс. (История СССР. 1991. № 5. С. 152). Легко подсчитать, что, согласно этой статистике, около трёх четвертей всех содержавшихся в лагерях составляли осужденные не по «политическим» статьям. При этом также надо учесть, что среди осужденных за контрреволюционные преступления определённую долю составляли пособники фашистов, включая бандеровцев.
В своё время на ручье Нехай мыл золото авторитетный сиделец, известный в своём кругу под кличкой «Васька-Цыган». Он рассказывал, что в их лагере было семнадцать бараков. В шестнадцати жили уголовники, и только половину семнадцатого занимали политические.
В г. Качканаре Свердловской обл., мне пришлось разговаривать с одним из сидельцев – Кириловым Леонидом Сергеевичем. Он прошёл много лагерей, почти всю Сибирь. Узнав, что я из Магадана, он сказал: «На Магадане можно было сидеть. Там хорошие лагеря», имея в виду и режим, и отношение охраны.
Несомненно, о политических мы знаем больше – о них и ими больше написано, поскольку это более образованная, творческая и склонная к творчеству категория людей.
Сложно сказать, в какой категории посчитали Григория, политических или уголовников, он, судя по вменённым ему статьям УК, подходит и к той, и к другой, что может любого ввести в заблуждение. А от сотрудников службы исполнения наказаний мне довольно часто приходилось слышать фразу: «Послушать зеков, так все сидят не по делу».
Что касается стихов Григория, я бы их к поэзии не отнёс. Если бы он не относился к «отбывшим», то, наверное, и не смог обратить на себя внимание. Но о его творчестве в деле никаких данных нет. Разве что грамотно написанные жалобы, да фраза из характеристик: «в культурно-массовой работе участия не принимает».
Среди наших руководителей сейчас популярна фраза: «Надо вскрывать всю правду, какой бы она страшной (жестокой, неудобной) ни была». Но часто эту фразу, не без доли лукавства, употребляют только в отношении одной стороны правды.
Я тоже сказал правду. Но, могу предположить, что кое-кому она может показаться неудобной.
Относительно памятников жертвам. Мне кажется, Колыма нуждается в увековечивании не столько скорби, сколько труда. В том числе подневольного труда заключённых, и политических, и уголовников, благодаря которым тоже и был освоен этот суровый регион. Мы же пока берём от прошлого только отрицательное, в основном рушим и отказываемся от того, что было построено, в том числе «на костях», как, к примеру, в последней ситуации с рудником Матросова. А это даже кощунственно по отношению к памяти тех, кто вложил свои жизнь и здоровье в эту землю.
Вместо эпилога:
Он правде заглянул в лицо и ужаснулся:
У правды почему-то не было лица…
Смущенный взор как в бездну окунулся,
У этой бездны не было конца,
И также не было законного начала
И отблеска в нее нырнувших глаз,
Которых пустота не замечала,
А только отражала на показ.
И было безнадежным зазеркалье –
Убежище для множества Алис –
Мерцая перламутром или сталью,
Соединяя болью верх и низ.
Такая правда только ослепляла,
Куда-то за собой, в себя звала,
Опутывая паутиной и печалью…
Такие вот, правдивые, дела.
М.М. Этлис, 10.03.2008 год.
Автор статьи: Петр Иванович Цыбулькин
Спасибо, Пётр Иванович за статью! Вы обозначили проблему именно ту, о которой уже давно нужно говорить во весь голос! Получается всё, как по поговорке, Вместе с водой выплеснули ребёнка! Хотя, в принципе, эффект обратный! Вместе со стремлением “реабилитировать и очернить”, ударились в крайности, когда реабилитируются далеко не идеальные фигуры из “бывших”, и даже откровенные бандиты и предатели”! А очерняют именно правильные действия тогдашних структур в части законности! Вся эта активность по повальному увлечению установкой памятников, и “памятных мест”, является следствием поговорки, Заставь дурака молиться, он и лоб разобьёт! Поэтому и возникают в Магаданской области памятные камни, типа, как на пресловутой Серпантинке, хотя, исходя из общего соотношения количества уголовников и бандитов к “политическим”, получается, что на самом деле Камень установлен в память о расстрелянных уголовниках! И ведь находятся люди, которые судят обо всём поверхностно, ратуют за то, чтобы эти памятники создавать!
Спасибо, Пётр Иванович за статью! Вы обозначили проблему именно ту, о которой уже давно нужно говорить во весь голос! Получается всё, как по поговорке, Вместе с водой выплеснули ребёнка! Хотя, в принципе, эффект обратный! Вместе со стремлением “реабилитировать и очернить”, ударились в крайности, когда реабилитируются далеко не идеальные фигуры из “бывших”, и даже откровенные бандиты и предатели”! А очерняют именно правильные действия тогдашних структур в части законности! Вся эта активность по повальному увлечению установкой памятников, и “памятных мест”, является следствием поговорки, Заставь дурака молиться, он и лоб разобьёт! Поэтому и возникают в Магаданской области памятные камни, типа, как на пресловутой Серпантинке, хотя, исходя из общего соотношения количества уголовников и бандитов к “политическим”, получается, что на самом деле Камень установлен в память о расстрелянных уголовниках! И ведь находятся люди, которые судят обо всём поверхностно, ратуют за то, чтобы эти памятники создавать! Я имел в виду бессменного “краеведа” Ивана Паникарова! Он до сих пор разрабатывает “серпантинную” золотую жилу. Недавно опять выступал в Ютьюбе, опять потрясал “доказательством о расстреле” единственного заключённого, Никонова, который даже и расстрелян-то был в другом месте, на Хатыннахе, но это же не мешает Ивану по-прежнему стричь купоны как с Запада, так и с российских властей! А что, ласковая телятка ведь двух маток сосёт!