Побережье Охотского моря. Из архива Яна Полуяна.
Приходит время, когда понимаешь, что тебе необходимо поделиться некоторыми соображениями и знаниями, связанными с определённым периодом твоей жизни.
Уже прошло два десятка лет, как по совокупности обстоятельств я переселился из родного сердцу Магадана в известный город, который недолюбливаю за некоторые особенности. Хотя не любить этот город странно и где-то даже непатриотично. Мне кажется суть в людях, в их, я не побоюсь избитого слова, менталитете. Ведь северяне — это люди, наделённые особыми замечательными качествами. Перечислять их не буду, чтобы сильно не обижать остальную часть населения моей страны.
Хочу немного рассказать о последних пяти годах работы перед отъездом на «материк». Как то так получилось, что в конце лихих девяностых я поменял свою основную привычную работу технаря на государеву службу в фискальных органах, связанных с охраной окружающей среды, морских и речных биоресурсов, предотвращением загрязнения моря.
Контролирующая эта структура уже не существует, поскольку многие надзорные органы претерпевали изменения в части своей деятельности и юрисдикции. Примером может служить Министерство экологии и природных ресурсов, Государственный комитет РФ по охране окружающей среды, МЧС и ряд других. В настоящее время охрана биоресурсов и природопользование в компетенции Росприроднадзора и многие специалисты негативно относятся к подобным рокировкам, так как это не лучшим образом сказывается на эффективности работы, бюджете, кадровых сотрудниках этих ведомств.
Хочу заранее предупредить, что все имена собственные, как то фамилии и ведомства я в своей заметке упоминать не буду, дабы не провоцировать возможных оппонентов на склочную войну в переписке. При этом обещаю писать только правду без авторских выдумок и выражу своё личное, возможно субъективное, мнение о том времени, что меняло отношение людей к инспекторам охраны природы.
На работу. Из архива Яна Полуяна.
Попал я на эту работу сначала как прикомандированный из другой организации по счастливой случайности, — не хватало штатных сотрудников для обеспечения контроля на сельдевой путине в Охотском и Беринговом морях. Для меня это было неожиданностью, ведь требовалось высшее профильное образование плюс юридическое. Но к временным сотрудникам требования были менее жёсткие.
Через два месяца занятий с правовой документацией я вышел в море на СРТМ в качестве стажёра, потом всё закрутилось на пять лет работы в море на промыслах сельди, минтая, донно-пищевых (зима — весна) и на прибрежке по лососю (лето и начало осени) уже в качестве государственного инспектора с большими полномочиями. Ходил в море на практически всех типах рыбопромысловых судов: тральщики, процессоры с частичной переработкой и заморозкой продукции, плавбазы, рефрижераторные транспорта.
Первое время работал на судах, как в наших территориальных водах, так и в открытом море (международном, нейтральном), которое Конвенцией ООН по морскому праву 1982 года находится в свободном и равноправном пользовании всех государств в соответствии с принципами и нормами международного права.
На переходящих промыслах иногда приходилось находиться в море до трёх месяцев. При этом ты не находишься на одном пароходе (далее так и буду называть для краткости), а перепрыгиваешь с одного на другой. В твои обязанности входит: проверка разрешительных документов на промысел, проверка судовой документации в части ПЗМ (предотвращение загрязнения моря), замер прилова молоди, определение прилова прочих объектов добычи, контроль за квотами на вылов и отслеживание координат промысловой деятельности.
После двух лет работы на российских «рыбаках» руководство дало добро на мою работу госинспектором на иностранном рыбодобывающем флоте.
В самом начале нулевых промысел во внутреннем море акватории Охотского моря разрешалось вести по российским морским законам судам Китая, Японии, Южной Кореи и Польши. Внутреннее море Охотского моря — это очень хитрый для международного права участок акватории в 52000 квадратных метров, который был признан ООН официально нашей территорией, и только мы решали, — пускать туда иностранные суда или нет, т.е. обладали исключительным правом на пользование биоресурсами. Кроме того Россия выделяла квоты на вылов этим странам в наших морях.
Как правило, контроль за промыслом иностранцами осуществляли силами подразделения РИОМБИР в структуре ФПС, дальневосточными Рыбводами и нашей молодой инспекцией. Рассаживали нас по пароходам пограничными кораблями и катерами обычно Камчатской ФПС из Анадыря или мы выходили в море на пересадку нашими магаданскими «рыбаками». А в районе промысла начинался «марафон» по пароходам.
Существовал штаб промысла, в который входили представители рыбопромышленных компаний, каких-то региональных властей, опытные рыбаки-капитаны и конечно контролирующие органы. Проводились промсоветы по радиосвязи, инспекторские часы, радиоэфиры по ведомственной принадлежности. Всё это вовлекало меня в мир морской романтики в смысле моей любви к природе, морю, дальневосточному краю, Магадану, Чукотке, Камчатке.
Мне посчастливилось побывать почти во всех крупных рыбпортах Дальнего Востока, своими глазами разглядывать вулканы Камчатки, острова Шантарского архипелага, побережье Сахалина, берега Корякии и Чукотки. Нет, я не бахвалюсь, я делюсь с вами потерянным счастьем, тем, что осталось позади. Счастьем иметь возможность познавать красоту своей Родины и расширять границы своей географии. Уже через несколько месяцев нахождения на промысле я мог безошибочно без карты на слух определять по координатам нашу географическую точку присутствия.
Проводя большую часть времени на капитанском мостике и в радиорубке, ты приобретаешь бесценный опыт морской практики. Наблюдая за калейдоскопом швартовок, бункеровок, круглосуточной постановкой и выборкой трала, становишься участником удивительного действа под названием морская путина. Наш руководитель, недавно ушедший из жизни, тогда был в отличном возрасте и здравии, уважал своих подчинённых, был корректным, креативным, порядочным и неподкупным, на мой взгляд, человеком.
Пишу «был» потому, что прошло около 20 лет, как мы не работали вместе. Как складывалась далее у него деятельность и продвижение по службе не ведаю, но по работе под его началом у меня остались только добрые воспоминания.
Инспекция на то время являлась новой фискальной структурой, сотрудники в большинстве были молоды, активны и мотивированны на честную работу. Но, как говорится, в семье не без урода.
Была, например ситуация, когда на собрании после путины начальник включил видеокассету, где один из новеньких инспекторов за накрытым столом в компании капитана, зав. производством, представителя рыбопромысловой компании сидит в известной полупозиции «мордой в салат» и пытается сформулировать им какой-то нормативный документ об охране водных биоресурсов «жестко предупреждая» их об ответственности. А капитан, морской волк, ему в отцы годится. Говорит он, а стыдно тебе…
Нужно сказать, что пользование скрытыми камерами и диктофонами практиковали на многих судах инфлота, где находился инспектор и рано или поздно тайное становилось явным. Разные ведомства, разные люди, разные запросы и категории совести. В 2001 или 2002 году был привлечён к уголовной ответственности сотрудник одной из магаданских инспекций, у которого в при досмотре пограничниками в порту Магадана в каюте было изъято 80000 долларов. Случай этот хорошо известен тем, кто как-то связан с темой рыбопромысловой деятельности.
Изъятие икры из схрона. Из архива Яна Полуяна.
Чем по большому счёту отличается инспектор ГАИ от инспектора рыбоохраны? Да ничем. Доступ к взяткам имеется, властью наделён, возможности продать душу дьяволу безграничные. Вот только есть люди, которые легко принимают нечестные правила игры, а потом менять их не хотят и не могут. Говорят также, что рыба гниёт с головы. И с этим я согласен на все сто. Каждый начальник обязан и имеет возможность знать о людях с наклонностями хапуги и взяточника, должен держать на контроле неблагонадежных подчинённых, подбирать команду честных и любящих своё дело. Ну а если «рука руку моет», то совсем беда, — таким образом и формируются преступные конторы.
Кое-кто считает, что раз человек сидит на иностранном судне, он в «шоколаде», не вылазит из каюты, на мостик не поднимается, в рыбцех не спускается, за координатами траления не следит, получает свои «суточные» от представителей рыбопромысловых компаний в долларах. По приплачиваемым деньгам, полулегальным, можно сказать так: фирма, ведущая рыбопромысловую деятельность в зоне ответственности иного государства «…благодарит законного представителя (госинспектора) этого государства…» за то, что их судно проходит контрольные пограничные точки без досмотра и патрульные пограничные суда в районе промысла, в буферных зонах и на границе с нейтральными водами их сильно не тревожат благодаря тому, что у них на борту постоянно находится инспектор рыбоохраны…
Работа на побережье. Из архива Яна Полуяна.
Но что касается иных контролирующих функций, инспектор обязан выполнять их добросовестно. Ну а если у тебя снесло крышу от предлагаемых переводчиком, капитаном или представителем компании зелёных в несколько десятков тысяч допустим за нелегальный перегруз в нейтральных водах под видом бункеровки или перегруза снабжения, то честь и совесть это — не твои ориентиры.
Ещё у меня был эпизод в работе, когда я начал оформлять нарушение Правил рыболовства на юрлицо, вопрос стоял о лишении лицензии на промысел для рыболовной компании. Выписал протокол, оформил необходимые документы, доложил на инспекторском часе о нарушении, а наутро мне позвонили по спутниковой связи из офиса инспекции и приказали снять вопрос о нарушении и пересесть на судно другой компании. Без комментариев… Давно я не испытывал такой досады и разочарования. Уже на берегу после путины я конфиденциально обратился к шефу с вопросом, для чего мы работаем, получил ответ, что типа иногда и ему приходится наступать на горло своему «розовому фламинго». Но меня похвалил. А сомнений, с каких высот административного Эвереста спускаются подобные распоряжения, у меня нет.
Теперь я хотел бы написать о рисках, связанных с инспекторской работой. Общеизвестно, что большинство людей не жалует инспекторов ни в каком виде, будь то ГИБДД, налоговая или инспектор рыбоохраны. Мне, например, на китайском траулере «Тай Пинг» в 2003 году переводчик, с которым мы стали почти друзьями, сказал следующую вещь: «Ты думаешь что матросы, рыбообработчики и весь экипаж рады тебе, когда улыбаются при встрече? Не сомневайся, была бы возможность, они с радостью свернули бы тебе башку!» Только подумать, сколько раз повар плевал мне в тарелку… Не определить же, ведь переводчик приносил мне еду в каюту. А я старался через Лю (так звали его) передать повару пива «Цин Дао» или рисовой водки, благо со спиртным у меня стараниями капитана проблем не было. Может пощадит меня повар, не отравит… Шутки шутками, но мне лично известен случай того же года, когда за борт смыло (???) инспектора с Чукотки. Вот как, сам «смылся» или его «смыли»? Никто никогда не узнает.
Из другой серии смертельно опасных эпизодов. Саша, приятель по работе, рассказал мне о ситуации, при которой упал за борт с консоли ходового мостика траулера СТР-503 при переходе из одной подзоны лова в другую Трезвый вышел из капитанского мостика на левое крыло покурить, стоял спиной и попятился назад, чтобы опереться на планширь борта консоли, а там вырезали часть стенки борта и натянули тросы с коушами под крючки. Троса провисают, не были натянуты, вот он и перевалился через верхний трос на уровне бедра за борт. Рулевой за штурвалом через открытую дверь с ним как раз разговаривал, за секунду объявил тревогу «Человек за бортом!!», мгновенно переложил штурвал на циркуляцию (разворот) и Сашку смогли спасти. Благо он пловец-разрядник. А как он около 10 мин в холодной воде продержался и не разбился о воду при падении, одному Богу известно… Ну одет был, летом это произошло.
Катер «Сатурн». Из архива Яна Полуяна.
А летом мы большей частью работали на лососевой путине по прибрежке. В рейды выходили на инспекторском катере «Сатурн», на машинах, моторных лодках, вертолётах. Полуостров Кони, Сиглан, залив Шельтинга, Мотыклейский, Туманы, река Иня, почти вся прибрежку от Охотска до мыса Арегичинский прошли на катерах и лодках.
На Шельтинга когда стали изымать схроны с икрой, нас с сопки держали под прицелом двух карабинов, о чём впоследствии рассказал один из осведомителей ФПС.
В бухте Нерпичьей в устье р. Нюрчан в 2003 году получили пробоину днища на катере «Сатурн», выбросились на береговую отмель, потом трое суток по отливу заделывали пробоину, ставили пластырь из цемента и жидкого стекла. Эмоции ещё те на тонущем судне плавать! А сколько встреч неожиданных с медведями! Сколько случаев неадекватного и агрессивного поведения браконьеров на водоёмах…
Потому-то на каждый инспекторский рейд нам выделяли группу сопровождения из Магаданского СОБР или ОМОН. Но это уже другая история.
Ян Полуян.