Весна 2006 года на Охотском побережье с самого начала не старалась производить хорошего впечатления. С середины апреля снегопады следовали один за другим, и снега, которого изначально лежало не очень много, прибавилось, по сравнению с мартом, как минимум, вдвое. Еще 24 апреля мы с приятелем демонстративно, под прицелами телекамер строили снежную хижину – иглу. Основной целью этой постройки было сделать несколько более-менее приемлемых снимков для будущей книги, но если бы я знал, как мне придётся поминать этот урок буквально месяцем позже!
Существует легенда о том, как боги страны Ямато предупреждали командование императорского флота перед злополучной атакой на атолл Мидуэй множеством разнообразных знамений и примет. Много ли в ней правды, трудно сказать, но в нашем случае местные духи тоже определённо на что-то намекали. Хотя бы самой идеей постройки эскимосского снежного домика на исходе апреля.
Следующим знаком, поданным свыше, было определённо то, что грузовичок с нашим барахлом, подъезжая к вертолёту, застрял прямо в сугробе, который недавно намело прямо на взлётно-посадочной полосе.
Группа американцев прилетела 17 мая, и мы уже были полностью уверены в успехе мероприятия. 18 мая стояла замечательная ясная погода, мы провели рекогносцировочный пробег по окрестностям лагеря. При этом, один из наших гостей убил сразу же медведя длиной 240 см, я также нашёл мишку на береговом обрыве, но как ни кумекал, не смог прикинуть, как оттуда его вытащить (застрелить там его было вполне реально).
– Ну чёрт с ним, – успокоил я Дага и себя – погода стоит хорошая, завтра кого-нибудь шлёпнем…
На следующий день подул ветер и пошел снег…
Мы просидели весь день в палатках, а наутро выяснили, что снега выпало довольно-таки солидно – сантиметров двадцать. Небо было тёмно-серым, дул ветер, но волнение на море было вполне умеренным.
И тут мы, трое гидов, решили выскочить на мотолодке в один из ближних распадков (16 км по прямой от лагеря), поглядеть мишек в одной узкой долине между довольно высокими горными хребтами. Аргумент был прост – если сейчас медведи двигаются, то оставляют очень хорошие следы, по которым можно с лёгкостью определить их размер и найти.
Вся поездка планировалась на четыре – максимум пять часов. Мы погрузили в лодку минимум продовольствия (паёк для групп), оттолкнули её и пошли.
В этом распадке мы прошли по его бортам, увидели четырёх снежных баранов и мелкого медведя.
А когда вернулись на берег, то увидели, что море разболтало не на шутку.
Мы посовещались и решили сегодня переночевать в месте высадки.
Лодку мы разгрузили, сняли на припайный лёд мотор, вытащили её на гальку и поставили экраном от ветра. Напротив развели костёр из плавника – деревьев, выброшенных морем на берег.
С плавником в этом месте было совсем нехорошо. Мало того, что он по большей части находился под мокрым снегом, так сам ещё промок практически насквозь. Найденные нами дрова не горели, а скорее, кипели. Мы просидели так до рассвета, не сомкнув глаз, а затем, несмотря на волну, решили выходить в море.
Выход в море в накат на дюралевой лодке – это отдельная вампука. Кормчий пытается угадать периодичность волн, и на шестой или десятой серии вся команда дружно сталкивает по гальке снаряжённую лодку, и пытается отгрести подальше от берега, в то время, как моторист заводит двигатель. Хочу добавить, что волны в накатной полосе в этот сезон представляют настоящую взвесь морской воды со льдом).
Нам не повезло угадать периодичность волн – не успели мы оттолкнуть лодку от берега, как большая накатная волна (около трёх метров), накрыла нас вместе с лодкой, развернула её и перевернула.
Одного из гостей и меня довольно ощутимо стукнуло лодкой о камни. От серьёзных переломов нас спасла только следующая волна, которая приподняла лодку с камней. Тут мы ухитрились выскочить из-под «Прогресса», а потом удержали его от уноса в море и выдернули на берег.
Итак, мы оказались на припайном льду, мокрые до нитки, с минимумом вещей и с очень ограниченным запасом дров на берегу.
Первым делом мы попытались развести столь большой костёр, сколь было для нас возможно. Но тут мы почувствовали приближение другой неприятности – ветер усилился и с неба начал довольно интенсивно падать снег. Один из наших гидов предложил идти пешком в лагерь через горы. Я ему ответил на это, что оно бы имело смысл вчера, когда мы были сухие. Дело в том, что от лагеря нас отделяли два хребтика высотой по 1100 метров, и долинка ещё одного ручья. Мы все, напоминаю, были мокрыми как мыши, холодными, голодными и довольно уставшими. А на высоте где-то 400 метров начиналась полоса мороза и льда. Поэтому я посоветовал не дёргаться, а устроиться получше и палить костёр, пользуясь теми дровами, которые есть.
Где-то к полудню нам удалось наладить связь с базой. Там нас ошарашили тем, что идёт ураган, проливной снег и ветер до 35 м/с. Правда, при этом сказали, что заказан вертолёт для нашего вывоза.
Ветер усиливался, снег усиливался, часам к пяти видимость упала до 20 метров и стало ясно, что ни о каком вертолёте речи не идёт. Мы установили дровяную повинность, ковыряли из-под сугробов (а снега к тому времени намело выше колена) остатки дров, и поддерживали огонь.
Сугробы, подходящие для сооружения убежища были в трех километрах вверх по распадку, но там уже не было ни палки дров.
Наконец, поздно вечером, мы под ураганным ветром перенесли костер на два метра в сторону, сделали лежбище на пожоге, и протряслись на нём всю ночь под пушечную канонаду прибоя и мерзкий звон льдинок от рассыпающегося припая – они взлетали вверх при каждом ударе волн и осыпали сверху перевёрнутую лодку.
Время от времени я будил гостей и гонял их по бережку пешком – дабы не спали.
На рассвете ветер стих, снег продолжал идти сплошной пеленой.
Море и льды
Мы решили, что вряд ли кто нас спасёт, кроме нас самих, и вновь принялись считать волны.
В первую очередь мы попытались найти на всей внутренней дуге бухточки место, где прибой был наиболее пологим. При этом мы старались не смотреть на окаймляющие залив чёрные обрывистые скалы, где медленные серые валы разбивались прибоем на высоту пятиэтажного дома. Выбрав подходящую точку, мы отволокли туда по припайному льду лодку, мотор, бачок, полностью её снарядили, и, дождавшись момента, когда, с нашей точки зрения, подряд шло несколько очень пологих и длинных волн, столкнули лодку с размаху в Охотское море. При этом я попытался очень чётко объяснить клиентам, что от слаженности действий нашей команды по-настоящему зависят наши жизни. Второй раз перевернуться в таком состоянии в ледяной воде нам никак нельзя было допускать. Кроме того, промёрзшие насквозь и в мокрой одежде, не знаю, как мы бы выдержали третью ночь. Я допускаю, что на следующий день нас на косе осталось бы меньше, и не уверен, на кого меньше нас бы стало…
Поэтому мы дали в руки нашим англоязычным подельникам (после двух ночей в пургу и под лодкой язык не поворачивался называть их клиентами) длинные и крепкие рожны (едва ли последние, не сгоревшие в костре) и объяснили, что как только лодка встанет на воду, они вскакивают в неё, становятся по бортам и невзирая на поведение всех остальных с силой начинают толкаться вперед.
(Обычно клиенты в такой ситуации запрыгивают в лодку и садятся в неё как можно глубже по бортам, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Но мы посовещались и решили, что, возможно, именно двух ЭТИХ человеческих сил нам не хватило в прошлый раз для успешного отхода).
Далее в лодку запрыгиваем мы вдвоем с гидом Лешей (наиболее пострадавшие от волн и холода) и начинаем грести вёслами. Гид Василий, как самый здоровый и сухой, должен был толкать лодку до того момента, пока дно не станет уходить у него из под ног, затем вспрыгнуть на корму и тут же завести двигатель.
Для верности двигатель прогрели на берегу «всухую», выждали момент и… Соединёнными усилиями выскочили в открытое море!
Естественно, Вася при этом вымок с головой второй раз.Посреди моря ситуация на первый взгляд казалась гораздо более угрожающей, нежели на берегу.
Море раскачало всерьез. Огромные пологие волны были высотой не менее семи метров.
Здесь надо чуть-чуть объяснить причины этого явления. У мелких отлогих берегов буруны нередко образуются на расстоянии 1-2 км от берега. Если в таких местах зыбь, поступающая с моря, достаточно сильна, крупные одиночные волны пробегают все это расстояние со скоростью 20-25 км/час, а иной раз и больше. Длинные волны зыби при вступлении на мелкое место почти удваивают свою высоту. На побережье Тихого океана прибой высотой от 3 до 6 м – довольно обычное явление. В штормовую погоду на берег обрушиваются волны высотой от 6 до 11 м.
Наш утлый «Прогресс», проваливаясь во впадины между волнами, казался совершеннейшей букашкой. На наше счастье волны были пологие, гребней не было, поэтому мы потихоньку подвигались к нашему базовому лагерю… До того времени, пока нам не преградил дорогу сплошной битый лёд.
При этом всём мы находились в постоянной радиосвязи с лагерем, и советовались с ребятами о совместных действиях.
Мы поискали место, где могли бы выброситься (именно выброситься, а не причалить – берег был совершенно открытый, и состоял из огромных круглых валунов) и попросили всё трудоспособное население лагеря идти туда, прихватив с собой сухие тёплые вещи, горячий чай в термосах и спирт.
Место для высадки нашлось в трёх километрах от лагеря, и мы больше часа кружили на границе битого льда, пока ребята поспешали нам на помощь. Когда они нарисовались на краю пляжа, мы вновь начали считать волны. Должен сказать, что из моря это делать гораздо сложнее, чем с берега. По нашему замыслу, мы должны были выскочить на берег на гребне волны, а ребята – выдернуть лодку вместе с нами как можно дальше.
При появлении подходящего вала Василий врубил двигатель на полный газ, и мы оказались на суше, даже не пробив лодку (однако, отломав перо руля).
Мужики не подкачали. Они срочно переодели нас в сухое (мы уже шевелились как полумертвые крабы), растерли спиртом, напоили чаем. Минут через сорок мы обрели способность перебирать ногами и потихоньку задвигались к палаткам.
Вертолет прилетел этим же вечером и всех действующих лиц и исполнителей вывез в Магадан.
Первый эпилог
Итак: изначально в организации поездки была допущена (чисто по-разгильдяйски) – серьезная ошибка – не был положен запас питания на два-три дня для пяти крупных мужчин. Справедливости ради должен сказать, что в лодке на другом лагере такой запас всё время был. В той же лодке его выложили поутру для проведения ревизии и дабы выкинуть испортившиеся продукты, да так и не положили обратно.
Переходим к урокам, которые мы планируем учесть на будущее.
Кроме топора, в лодке обязательным порядком должна лежать пила. Потому что при пилке энергия, употребляемая на отделение одного куска дерева от другого, неизмеримо меньше, чем при рубке. И именно ножовка, а не лучок. Потому что ножовка может быть использована, как снежный нож при постройке укрытий из плотного снега, а лучок – нет.
Ещё одна необходимейшая вещь – примус, работающий на бензине. На бензине – для того, чтобы он мог работать на горючем для подвесного мотора. Сейчас большая часть из них выпускается с раздельной смазкой – что Yamaha, что Suzuki.
Кроме того, в лодке должна лежать палатка человека на три-четыре – лежа в такой штуке и с горящим примусом, можно пережить весенний буран любой реальной продолжительности.
Окончательный эпилог
Через день наши гости пришли в себя. Впечатления, которые они вынесли из этой поездки стоили, с их точки зрения, всех трофеев, добытых остальной группой охотников.
– Наконец я почувствовал себя мужчиной. На Западе с осознанием этого чувства сейчас всё сложнее и сложнее – сказал Даг, пожимая нам руки в аэропорту.
А я вспомнил звон льдинок, катящийся по дюралевому днищу перевёрнутой лодки. И поёжился…
Общение с МЧС
Общались с МЧС оставшийся в базовом лагере руководитель московской компании «Русские каникулы» Александр Лисицын и владелец аутфиттерской фирмы в Магадане Александр К. И это – отдельная песня.
Когда мы первый раз вышли на связь после того, как накатом перевернуло нашу лодку, и подул свежий ветер со снегом, А. Лисицын немедленно позвонил по телефону магаданскому руководителю и потребовал вертолет для нашей эвакуации.
К. связался с местным МЧС, ему ответили, что его запрос об эвакуации будет рассматриваться завтра в 12 часов.
К. поехал в контору МЧС и обнаружил значительную часть руководства уехавшим, и недоступным по мобильному телефону. Представитель МЧС собирал бумаги, приговаривая при этом – надо же, какая погода хреновая, пора валить из конторы.
Скорость ветра при этом усилилась до 40 м/с.
К. еще довольно сдержанно объяснил, что у него на берегу сидят мокрые люди, из которых два американца, и ситуация не очень благоприятствует их ммм… выживанию.
Зам. начальника страшно удивился, и сказал – «А чего ж вы их не вывозите?» При этом группа была застрахована, и зарегистрирована в том же МЧС.
Здесь надо дать лирическое отступление о малой авиации в Магадане.
В Магадане на сегодня шесть вертолетов МИ-8, принадлежащих трем разным компаниям. Всем машинам более чем за двадцать лет, а кое-каким – и за тридцать. И в метеоусловиях, подобных описанным они не летают. Не из-за недостаточной квалификации лётчиков, а потому что отсутствует всепогодное оборудование. Но на всякий случай, дабы не казаться совсем бесчувственными людьми, руководство этих компаний говорит, что им нужно прямое указание МЧС на вылет.
Именно этого указания добивался К.
Здесь представитель МЧС нашел лазейку: «А вы привезите нотариально заверенное обязательство, что в случае, если вылет состоится, вы его оплатите»!
К. звереет.
Он достает из портфеля банковские пачки денег, говоря, что он готов заплатить за вылет наличными.
Тут представитель МЧС и говорит – привезите нотариально заверенный документ, что согласно оплатить этот рейс, причем по штормовым расценкам. Я сейчас еду домой, все равно в конторе делать нечего, так вы ваши обязательства передайте на вахту, завтра мы их рассмотрим.
В это время А.Лисицын (а он сидит в хотя и теплой, но палатке на том же побережье), снова звонит Сане К., и тот дает ему телефон представителя МЧС. Сам едет составлять документ, который обязывает его оплатить рейс.
Лисицын звонит представителю МЧС, тот говорит, что ничего не знает, погода нелетная, и вообще – он сейчас даст телефон человека, который больше в курсе, чем он – и дает телефон Саши К. После чего телефон выключает.
Лисицын, офонаревший, звонит Саше, который уже сделал все необходимые бумаги и сидит в дежурке МЧС, советуясь с тамошним младшим лейтенантом, что можно еще сделать.
В конце-концов становится понятно, что никакой вертолет сегодня не вылетит даже за чемодан с баксами.
Должен сказать, что нам, на нашем берегу, под лодкой, это стало ясно намного раньше, чем товарищам в Магадане.
К. едет в морской порт, разговаривает с танкером водоизмещением 8 тыс. тонн, и уговаривает его выйти в море, для того, чтобы забрать нас спасательными ботами. Сперва капитан соглашается, потом узнает, что волнение в море – до восьми метров. И отказывается выходить в море.
В этот момент Лисицын звонит в дежурку МЧС, и ему… снова дают телефон Саши К.
Уже глухая ночь, психуют все участники истории, самые спокойные, наверное, это мы – сидящие под лодкой на нагретом пожоге. Только волны осыпают наше убежище осколками припая.
Мы уже отогревались в основном лагере – спасибо нам самим и Лисицыну, возглавившему спасательную партию! когда над лагерем загрохотал вертолет.
Из вертолета выскочили двое – один с медицинским чемоданчиком, другой с автоматом – и с буквами МЧС на серых милицейских мундирах.
«Ну, что у вас там происходит»?
Автор: Михаил Кречмар.