Чудо. История из времен лихих 90-х

Темная хрустящая ночь незаметно опустилась на Колымскую трассу. Дедушка Мороз натянул скрипящими рукавицами вожжи при температуре ниже полусотни градусов.

Молоко снежной пыли, безветрие и синева выхлопных газов двигателей образовали седой шинельный неповторимый отпечаток на серой поверхности дороги. Впереди идущие автомобили создают непроходимую для глаз догоняющих завесу: не видно задних бортов, габаритных фонарей.

Сидящий в это время за рулем водитель, пользуется каким-то неизвестным для непосвященных набором чувств, звуками, запахами. Все действия происходят автоматически. Тело выступает неотъемлемой частью сложной системы. Мозг работает автономно от рук и ног. Край жизни всегда в твоем подчинении. Одно неверное движение и все. Встречные жмутся к правой обочине, ждут: ползут или стоят. Горькая шутка про связь быстрой езды и медленной переноски до кладбища родилась на горячей кровавой основе.

В большом и теплом горняцком поселке от недостатка угля на котельной лопаются трубы в домах и теплотрассах, горячая вода при отрицательных температурах интенсивно испаряется и висит над улицами в виде густого тумана. Седая серость на столбах, проводах и крышах сияет искристой калейдоскопной радугой в редких лучах колымского солнышка днем и длинных ртутных ламп уличного освещения ночью. Разговор снега под подошвами и колесами расскажет внимательному слушателю кто, куда, на чем и даже зачем идет или едет.

Знаменитый на всю страну с лагерных времен, Оротуканский завод горного оборудования прозябает сбором и переработкой металлолома. Остальные цеха – точная копия полярной станции из фильма «72 градуса ниже нуля»: промороженные и в грязном (от костров) инее стены.

Все поселки на Колымской трассе ориентированы только на добычу желтого тяжелого металла – золота. Перестройка уничтожила почти всё, что работало за счет бюджета. Остались госструктуры и старательские артели. Живые огромные села в одночасье умерли. Жить остались только те, кто умеет сводить концы с концами. Такого дорогого золота, как на Колыме, не добывают нигде в мире.

Транспорт всегда диктует темп и ритм жизни. Опоздал и голосуй на попутку. Неявка на работу, как побег с подводной лодки в море. Уволят – идти будет некуда, а жить надо! Водители знают, от них многое зависит; и ведут себя соответственно. Народ веселый и независимый. Железный конь для них просто кусок хлеба, а масло возникает пропорционально количеству пролитого за баранкой и на ремонте пота. С Магаданских баз снабжения и из морского порта все, необходимые для жизни людей и предприятий, грузы везут только на колесах целых четыре сотни километров. После дорожных приключений и разгрузки тягачи прячут в теплых гаражах, где усталые автомобили, потрескивая остывающими коллекторами и глушителями, вспоминают Дедушкину лысину, Гербу и другие пройденные перевалы.

Перед утренним автобусом на Ларюковую, темнота хрустит под ногами, оставшихся на зиму старателей, водителей кооператива «Трасса» продавцов магазина, грузчиков базы снабжения артелей и просто попутчиков. Звон снега приглушил разговоры пассажиров, нет шумных приветствий. Обычный день обычного Колымского поселка. Один из тех отрезков времени, которые похожи друг на друга, как братья близнецы. Круг событий накатан и отлажен. Морозное утро бодрит при минус пятидесяти пяти градусах.

Из-за тесноты технику в гаражи засовывают впритык. Поэтому выезд на линию, особенно срочный, представление не для слабонервных. По закону подлости последними в рядах стоят поломанные (притащили в конце вчерашнего дня). О срочном выезде можно забыть. Надо рано уехать – суетись с вечера. Договаривайся с дежурным и сторожем о прогреве или перегоне родимого аппарата.

В противном случае, ты – клоун из местного цирка. Конкуренты не спят. И опоздание к клиенту может стоить рейса, а это отсутствие денег в конце месяца. Со всеми последствиями.

Участники эти игры всерьёз воспринимают и действуют соответственно. Люди ленивы! Два постоянно действующих алгоритма поведения: на линии и на ремонте определяют жизнь водителя утром днем и вечером.

Уехал, и запела трасса дальних дорог свою пыльную песню под колесами. Ну а те, кто остался, пьют чай, проветривают гараж, крутят гайки, обедают, снова крутят гайки, в перерывах между рюмками, и вечером на автобусе домой. День закончен. Завтра снова утро и так до бесконечности, то есть до отпуска или до пенсии, или до увольнения с работы по какой-либо причине… или до гибели. Сделал шаг в сторону, выпал из круга и всё: ты наедине с окружающей реальностью. Автобус ушел. И жизнь изломалась. Бывает в самом прямом и неприличном смысле.

До армии Леха Коростелев жил с родителями в милом и славном городе Риге. При дележке роста и веса ему достались параметры метра с кепкой и мешка цемента. Рожей тоже не слишком вышел, здоровье хилое, но характер – скала. Люди, которых много бьют, обретают закалку подобно куску стали нагретому и прокованному кувалдой на наковальне. Леху били много. Потребность самоутверждения маленького человечка в большом мире, комплекс неполноценности делает индивида злым, даже лютым. Пограничные войска научили манере поведения, сержантские командирские навыки пригодились, когда возникла необходимость выжить при развале страны.

Кооператив «Трасса» возник на развалинах нескольких автобаз. Водители забрали в счет зарплаты свои машины, и объединились вокруг столовой и старого гаража. Членами кооператива стали автовладельцы старых полуразбитых КАМАЗов и полуприцепов, самосвалов и бортовых. Всего семеро смелых.

Бумаги оформились на удивление быстро и дешево. Уставный капитал и наличные для начальной раскрутки заработаны, тем более, что работа осталась без изменений, а зарплата резко выросла на порядок, даже больше. Нет нужды кормить всяких технических работников, который пруд – пруди на любой автобазе.

Была бы машина, а куда ехать найдем – давняя истина. Резко поехали, доверили клиентам и … раз, два, три в итоге море долгов. А где долги, там и враги. Друзья не могут постоянно выручать. Отношения северного товарищества в поселке не позволяло брать плату за проезд в автобусе или за мелкие перевозки. Когда стоят основные предприятия, все работы стали мелкими, читай бесплатными.

Горно-обогатительные комбинаты в Ягодном и Оротукане, мелкие артели пытаются работать самостоятельно, но свои перевозки дорого стоят. Проще платить наемникам или частникам. Зимой перевозчикам помогают морозы. На котельные нужен уголь. И деньги наличкой, половина при получении доверенности, остальные по разгрузке.

Еще дедушка Маркс говорил, – нет таких перевозок, где владельца груза не обманут, или что-нибудь в пути следования не украдут. Тонна угля в кузове осталась, пачка электродов, доска прилипла. Неплохо получалось и с соляркой, особенно когда везут ее в полевой стан старательской артели. Ласковый теленок известно, голодным не остается. Все закручено в тугой узел. Роли распределены и акценты расставлены. Марионетки и кукловоды связаны между собой ниточкой и не одной. По ходу пьесы бывает, меняются местами.

Человеческое устройство требует общения в жизни с подобными себе особями. Для этого индивиды сбиваются в группы, можно сказать по интересам. Интересы разных личностей неодинаковы, даже у крутых профессионалов. Качественно люди похожи наличием одинаковых названий частей тела и внутренних органов. И всё. Даже болеют неодинаково. А головы и то, что в них находится? Или появляется…

Кому написано на роду ворочать бумаги за столом крутить на белой поверхности карандашом или авторучкой и щелкать мышью или клавой компьютера, тот не поймет оператора гаечного ключа молотка и воротка. Условия труда несколько различаются. Чернила погуще и оседают не только на руках, но и на остальных частях тела. Зимой Лом примерзает к рукам и отрывает от ладоней кусочки кожи, если вовремя не надеть рукавицы. Летом Комары. Между летом и зимой, всегда и везде грязь и пыль.

Простой смертный кормится сам и дает жить своей семье. Страшно устает и боится остаться в одиночестве. Нирвану придумали продвинутые йоги, которые жили в жаркой Индии, ходили по улицам практически голые. Одна проблема – поесть в норму. Думать и всю остальную жизнь балдеть. Наш северный водитель на йога не похож совсем. Не такой климат, другие проблемы… Нирвана тоже другая. Качественно отличается. В одиночку туда не ныряют. Только вместе с единомышленниками. Тем и счастливы.

Вечерние встречи без выпивки не проходят. Дорогу знают, милиция своя, подумаешь до гаража на Москвиче доехал под мухой – нет проблем! А на трассе Зима, Мороз и Туманище.

Пятница, вечер, рядовая пьянка по поводу нового вливания денег за работу. Генка привез очередного левака с Ягоднинской котельной. Деньги, выпивка с закуской. И уголь в кузове. Настроение отличное, компания прекрасная. Машина для отъезда домой одна: старенький синий Москвич… Только народа многовато. Решением общего собрания принято, что самого толстого не возьмем. Даже за руль. Если хочет посидеть со всеми, пусть ночует в гараже или едет трезвым на общем автобусе вечером. Что большой Саша и сделал. Взял с собой пару пузырей и с обидой подался домой.

Когда вылез из ванны и крепко задумался о способе принятия стакана, услышал звонок двери квартиры. Открыл и ужаснулся: дверь и лестница в крови. Изувеченый и израненный Леха приволок одного из собутыльников. Неестественно завернутая рука, висящая безвольно нога и бессмысленный взгляд над перекошенным ртом. Хриплое дыхание обоих прерывается стонами и матюгами.

– Помогай, офицер! И рухнул прямо за порогом. Я в норме, ну относительно, помогай Володьке.

Притащил старые лыжи из кладовки, нашел багажный ремень. Начал фиксировать руку, с плечом, ногу с бедром. Проваленная грудь справа и тяжелое дыхание.

– Нужен врач! И немедленно.

– Не надо врача, мы под мухой, машина на дороге. Тащить надо. Разволокут все до утра!

– Что произошло? Объяснись, пожалуйста! Кто вас так?

Леха пошел в ванну, зашуршал водой, долго плевался и сморкался. Наконец попросил вату и йод.

– Возьми в шкафчике.

Принес из ванны полную горсть зубных протезов и прошамкал:

– Мы разбились об КАМАЗ. На повороте в поселок на спуске – забодали его сзади. Хорошо, что были только вдвоем. Всех бы покрошили.

Раненый на полу слегка зашевелился. Прохрипел, что все нормально и врачей не нужно. Саша рявкнул:

-Лежать, урод! И не шевелись даже. Только дыши.

– Больно дышать. И отлить надо.

– Терпи, или дуй в штаны. Ты весь поломан. Потом отмоемся. Одежду резать придется.

Леха закрасил порезы и раны. Побежал домой за одеждой и по ходу дела к знакомому хирургу.

Минут через десять примчались ребята со скорой помощи с носилками. Хирург как раз дежурил. Сказал, что все разборки потом. При перекладке больной снова потерял сознание. Леху тоже увезли в больницу.

Перед отъездом, пострадавший попросил перетащить обломки машины на Ларюковую. Утром все расскажет. Договорились с одним из кооператоров насчет буксировки. Завели уазик. В гараже у дома, взяли буксирную веревку. На месте все выглядело еще страшнее.

Москвич лежал в кювете на боку, с оторванной дверью. Магнитола висела на проводе и тихо хрипела песню Шуфутинского про тупые ножи. Рывком поставили на колеса.

Саша кое-как влез внутрь. Махнул по переключателю, одна фара горит, моргнул – поехали потихоньку.

Через полкилометра заморгал об остановке. Невозможно терпеть напор ледяного ветра в лицо. Мороз около шестидесяти ниже нуля. Пришлось шубу надевать задом наперед, поднимать воротник, отрывать козырек у шапки. Рукавицы заправил в рукава, как заправский ямщик. Очки дужками на шапку и подальше от носа. На малой скорости пошли. Облицовка цепляет за колеса. Пришлось снова останавливаться и отгибать жестянки.

Около гаража попробовал завести двигатель. Завелся и работает ровно. Своим ходом заехал в бокс и слегка поманеврировал внутри. Отключил аккумулятор, отсоединил и убрал магнитофон.

Перед уходом, что-то стукнуло в голову. Попробовал усесться справа от руля. Не влез. Не поленился: измерил насколько стойка двери вмяла сиденье. Ноги обмякли. Если бы не вечерняя ругань, мое место на кладбище. В лучшем случае в морге. Голова обычно лежит на подголовнике сиденья. Он оторван козырьком крыши напрочь. Фантазия нарисовала свою голову на заднем сиденье в куче разбитого стекла. Затошнило от проклятой виртуальной реальности.

С улицы орет сигнал. Домой ехали молча. Только на мосту перед Оротуканом, чуть дальше места аварии, Гена Калошин выругался и прокомментировал:

– Дуракам везет.

Прибежала жена Лехи. Рассказала, что сам лежит в кровати и воет от боли. Налила водки, пить не стал. Володька то ли лежит, то ли висит в травматологии на специальной койке. Похож на мумию – весь в гипсе. У Лехи вылетели все зубы (благо вставные). Синяки и ссадины не в счет. Володька сломал ребра, челюсть, руку и ногу.

Все произошло просто, безо всяких изысков. Володька уселся на переднее правое сиденье. Сзади набились остальные. Сначала завезли ребят в поселок Майской артели, а потом рванули домой. Фары двумя конусами света в тумане раздвигают темноту. Играет приемник. Настроение отличное и скорость практически незаметна. Каждая ямка дороги известна, как слова песни или сказки. Дома по телевизору любимый сериал. Летим!

На повороте к мосту перед Оротуканом впереди внезапно резко остановился КАМАЗ: по скользкому снегу навстречу не смог подняться тягач с двадцатитонной одесской арбой на седле. Дорога блокирована в обе стороны. Если руль влево, то сразу смерть. Лучше помучиться. До упора на тормоза..  И, сколько можно, вправо…

Яркая вспышка,выжигающих глаза,тормозных фонарей. Доля секунды. Доля доли секунды, пол-удара сердца. Время остановилось!

Последние осмысленные слова Лехи, вернее, дикий вопль: – Вовка вниз!

И удар! В полной тишине и темноте глазам и мозгу ясно видно как капот и крылья лезут, сжимаясь в гармошку, к лобовому стеклу. Черное пространство под рамой прицепа, подобно космической дыре, захватило страдальцев в безвозвратный плен.

Деформация кузова была такой, что крыша над правым передним сиденьем вдавила спинку вниз. После первого удара, машина как мячик после отскока врезалась правой стороной в стойку брызговика полуприцепа и улетела с дороги.

Пространства для пассажира не осталось. Будь на месте маленького соседа Вовы Большой Саша, места в жизни ему не оставалось.

Водитель КАМАЗа прибежал, весь белый. С фонариком.

– Как же так? Мужики, вы живы? Гаишников вызывать будем?

Леха вылез сам, помог вынуть Володю:

– Я въехал тебе в зад. Духан чувствуешь? Какое на хрен ГАИ? Сам виноват. Тебе технику не поломал?

– Нет.

– Довези нас до поселка и двигай дальше. Мы сами разберемся.

В ГАИ и суд не пошли. Володя встал на ноги через шесть месяцев. Вместе с Лехой съездил на курорт. Болячки забылись. Дружба осталась. Машину списали, сняли с учета и распродали по запчастям местным автолюбителям.

Саша Большой совсем перестал употреблять спиртное в рабочее время. Основательно напивается 16 декабря: на свой второй день рождения. Волею судьбы на свет божий он появился 20 декабря 1953 года.

Автор: Александр Ломако.