Каждый сходит с ума по-своему. Никто не может уверенно сказать, что будет через мгновение. Может метеорит упадет, или что-то сломается. Важно отношение человека к событию и то, что получается в результате этого.
Женатый мужчина бреется на ночь.Черноволосому мордастому хохлу в дороге и за рулем эту процедуру вынужденно нужно выполнять по утрам: щетина, тупо мешает умываться: мыла нужно много и свежее полотенце, чтобы вытираться. Где ее найдешь, теплую и ласковую водичку в тесной кабине вездехода посередине Чукотки.
Борода еще хуже: натирает на груди черную полосу около воротника, у водителя она как бы вместо ветоши: всегда рабочие руки оставляют на волосах слой грязи и после этой, незамысловатой процедуры, заросли, на симпатичном прежде, лице брюнета, представляют собой засаленную промазученную проволоку, которую, кроме как бензином, уже не отмыть. Она, вместе с едой, лезет в рот, через прореженные севером зубы, и достает аж до самого желудка и дальше.
Чукчи и блондины от этой проблемы не страдают: малое количество растительности на обветренном лице местного жителя вообще не встречают на своем пути никаких косметических устройств: медведь в лесу живет, никогда не умывался и все его уважают. Мягковолосые безболезненно обрастают кучерявыми бородами и макияж водительской физиономии полностью обеспечивают несколько элегантных движений ножницами.
На помощь страдальцам приходит украинское чудо техники: древняя харьковская заводная механическая бритва «Спутник». Особенность этого устройства: наличие пружины, которую нужно постоянно заводить. Задача этой самой пружины, помимо верчения бреющего ножа, доводить владельца до белого, а то и до синего, каления.
Чуть-чуть сильнее повернул ключом… Пружина говорит: «Хрясь»… И происходит, отлаженное многократно отработанное действо. На крышку потрепанного в дальних дорогах дипломата укладывают шведский многоцелевой складной ножик и чистую тряпицу. Сборка и разборка сама по себе, как взаимоотношения у солдата и автомата, много времени не занимает, только с каждым разом металл в упругом элементе убывает и надеть деталь на место не просто сложно, а невероятно сложно.
Движения пальцев медленные и выверенные. Кончик загнул, завел его в паз, натянул, закрутил… Ну, еще чуть… Глаза нашли уже вожделенный крепежный винт… С кончика языка срывается капелька… Вот он, желанный миг успеха!…
– Вы не слышали звона вылетающей из гнезда пружины? А сопутствующего неподражаемого вопля исполнителя ремонта?
Если это происходит после четвертой-пятой попытки, то количество адреналина в крови мастера просто зашкаливает, как у космонавта в открытом космосе.
Вообще-то, Коля горный электромеханик. На Чукотку приехал из родной Горловки подзаработать в старательской артели. Зимой делать особенно нечего. На стареньком военном Урале,из разогнанной ракетной части, по тундре перемещать взрывчатку и продукты, во время плановых и случайных завозов, возможно только в колонне, тем более, что дорог, практически нет.
Особенность движения по бездорожью: глубокому сыпучему и зыбкому снегу тундры, бирюзовым льдам и серым наледям замерзших рек и болот такова: впереди идет самый мощный и исправный автомобиль, за рулем которого наиболее опытный водитель. Он пробивает снег для остальных. Следующие накатывают и движутся точно по нарезанной и накатанной колее.
Малейшая ошибка, крохотный рывок руля в сторону и железо лопат, при выкапывании машин из сугроба, вручную разогревают до красного цвета. В распадках сопок ехидная местная природа змеиной поземкой пурги наметает слой снега в несколько раз выше уровня крыш кабин и тентов на кузовах.
В море скорость движения эскадры определяют по самой тихоходной посудине. В тундре перемещение в руках канатоходцев на колее.Как самого бестолкового, ставят Колю в центр колонны. Здесь он разбивает колею так, что сзади его ехать уже невозможно. Если это чудо ползет сзади, всегда нужно быть готовым катить назад, чтобы вытаскивать снежного утопленника.
За такие поступки сотоварищи крепко матюгают, могут и по физиономии настучать. Старая машина барахлит, масло и воздух текут, фары не горят, все смотрят косо… а тут еще и бритва… Достало чувство неполноценности и вины перед всеми до этих самых…. кругленьких .
После очередного взвизга пружины и вопля владельца обычно наступает чуть ли не ежеутренний этап этого самого мермезонского балета: здоровенный крепкий мужик хватает все, что попало под руку, вплоть до дорогущей золотой печатки с пальца и бумажника с деньгами и документами, и разбрасывает все это в разные стороны по снегу и кустам.
После пяти минут истерики, обычно, слезы на физиономии и просьба: «Мужики, помогите все найти. У меня руки трясутся» – и, с уникальной национальной улыбкой, – «Усе достало до самых кишков».
Кто со смехом, кто с ухмылкой, друзья – попутчики собирают разбросанные ценности. Как могут, успокаивают страдальца. Дипломат, как крокодил из детской сказки, глотает подношения и, будучи спрятанным за задней спинкой сиденья, затихает там до следующего утра.
Злые языки, правда, отмечали, что НИКОГДА никуда не улетали деталюшки от разобранной бритвы: они почему-то всегда аккуратно были завернуты в, подстеленную при разборке, тряпицу и убраны в портфель самыми первыми. Заброшенные золотые цацки, обычно тоже находил сам хозяин.
Чукотская тундра не подпадает под всем известное определение Белого Безмолвия. Здесь больше подходит определение Голая коленка или Задница в грубой жизненной транскрипции. Кому что больше нравится. Перед глазами, через лобовое стекло кабины, видны только две полосы накатанного зимника. Очень часто это не впадины в сугробах, а выступающие вверх, следы от ранее прошедших здесь машин.
На фоне, выжигающего глаза искристым снегом, бесконечного белого пейзажа, постоянного шума, вибрации и монотонной изматывающей работы мозги участников поездки рождают шутливые проклятья типа: «Чтоб, ты, до самой смерти за Колей по заснеженной тундре ездил»… и еще многое, круче и жестче, в зависимости от степени усталости и озлобленности.
После концерта с пружиной, виновник, обычно, выходил к завтраку с виноватой улыбкой и стандартным вопросом: «Ну шо, кастрюли, уже заготовили для меня шмат сала в шоколаде?»
Широкая шоферская душа почему-то просто оттаивает. Жизнь продолжает свой, накатанный временем, неспешный бег.
Автор: Александр Ломако.