Полевики — необходимая аномалия профессии

Остров Врангеля, пик Тундровый. Владимир Гаев и Казьмин идут на Дрем-Хед. Лето 1981 год.

Остров Врангеля, пик Тундровый. Владимир Гаев и Казьмин идут на Дрем-Хед. Лето 1981 год.

Что такое поле — общеизвестно. Также как лес, пустыня, гора, река, озеро или море. Но есть и иное «поле» — это район исследований людей многих профессий — геологов, биологов, геодезистов и многих других. Большинство из них являются первыми в освоении совершенно нехоженых мест, работа их зачастую тяжела и неблагодарна, но они ее беззаветно любят и, хотя порою клянут, но жить без нее не могут. Зачастую эти мужественные люди проводят в «полях» несколько месяцев в году в отрыве от всякой цивилизации, почти ежедневно испытывая немалые физические и психологические нагрузки. По своей природе они слегка насмешливы, немногословны, терпеть не могут пустой похвальбы, но бережно и участливо относятся друг к другу, хотя всегда готовы подшутить над товарищами и сами над собой. Это славное племя зовется «полевики». О них написано немного и, пожалуй, несомненная заслуга в этом принадлежит Олегу Куваеву — одному из самых именитых северных писателей.

Полевая партия. Олег Куваев.Полевая партия. Олег Куваев.

Еще когда совсем зеленым студентом я впервые попал в полевой отряд Саратовского госуниверситета имени Н.Г. Чернышевского, то заметил сходство полевого отряда с отрядом альпинистов.

Как-то старый альпинист в Домбае говорил мне, что отряд альпинистов перед восхождением должен тщательно формироваться, даже если это восхождение невысокой сложности.

Во-первых, отряд должен быть небольшим по численности, а во-вторых, в нем должны быть представлены несколько ярко выраженных личностей.

Один — очень опытный и зрелый, мнение которого непререкаемо. Он является руководителем. Второй — никогда не унывающий весельчак и немного разгильдяй по натуре. Третий — новичок, которого все опекают и воспитывают. Четвертый — мрачный пессимист, который одним словом может охладить горячие головы. Пятый — считающий себя опытным, но по сути своей сродни новичку, потому что делает все не так, как надо, и поэтому создает ненужные проблемы. Его в душе все тихо ненавидят.

И коль скоро все они присутствуют в группе, то можно быть за нее спокойным. Ничего не произойдет, поскольку в ней будет поддерживаться нормальный психологический климат. А если хоть один будет отсутствовать — жди беды! Уже в Магадане мой хороший приятель,опытный альпинист и путешественник, фотограф и художник Саша Шафранов сказал, что для восхождения высшей категории сложности применимы несколько другие правила: отряд формируется по связкам, в каждой два человека, уже давно притертые друг к другу в результате совместных восхождений.

Справедливость этих утверждений, видимо, была выстрадана, и их, на мой взгляд, вполне можно отнести и к формированию полевого отряда.

В далекие семидесятые годы прошлого столетия в Магаданской области было много опытных, старых полевиков. Один из них, которого все звали и в глаза и за глаза отец Андрей, прошел три войны: Финскую, Великую Отечественную и в конце 1945 года воевал с японцами. Это был настоящий полевик. Кряжистый, с большой полуседой бородой, громадной физической силы и энциклопедических знаний, он являлся непререкаемым авторитетом для всего коллектива института. Никогда не выбирал выражений, мог резко в глаза сказать все, что он думает, не обращая внимания ни на ранг, ни на должность. В то же время не отказывал в помощи никому. Общаться с ним было истинным наслаждением, а уж если кто заслужил от него похвалу, то ходил дня два, гордо выпятив грудь.

Отец Андрей всех раньше отбывал в поле. Уже в марте, по его острому выражению, у него «начинали чесаться пятки». Он мрачнел, становился ворчливым и раздражительным, все время торчал на складе, выбирая придирчиво полевое барахло, и только получив полевые деньги и авиабилет, светлел лицом и радостно отбывал из Магадана.

В поле это был совсем другой человек — спокойный, доброжелательный, всегда готовый помочь, постоянно чем-то занятый. Все в его руках спорилось, и люди, имеющие счастье с ним работать, как-то внутренне подтягивались и старались ни в чем не проколоться. Единственно, кого он не любил — бездельников и обрушивался на них всею силою своего авторитета. Иногда хватало только одного едкого замечания, после чего человек готов был сквозь землю провалиться со стыда.

Однажды я задумал сам изготовить охотничий нож, и, хотя по своей первой специальности был слесарь, тем не менее, я решил обратиться к отцу Андрею. Он проявил живейший интерес. Вначале прочел короткую лекцию о ножах вообще, затем о технологии их изготовления, начиная от дамасской и златоустовской стали и кончая знаменитыми на Севере пареньскими и якутскими ножами. Его советами я не преминул воспользоваться. В результате показал готовое изделие с ручкой из лахтачьей шкуры, которая не замерзает на морозе, от крови и слизи не скользит, а буквально приклеивается к ладони. Он внимательно осмотрел нож, особенно лезвие, и одобрил работу. Я раздулся от гордости как индюк.
В результате мы подружились, встречались и в поле. И хотя его уже давно нет в живых, я до сих пор вспоминаю его как одного их самых замечательных людей, с которыми мне довелось встретиться в жизни.

Были и другие, старые полевики, которые ходили в поля еще с Билибиным и Цареградским.

Варсеник и Борис Вронские. 1934 год.

Варсеник и Борис Вронские. 1934 год.

С одним из них — Вронским и его совершенно уникальной женой — Варсеник Месроповной, которую рабочие в период их совместной полевой работы для удобства звали Брусникой Сироповной, я познакомился в Москве, а в честь их внука Никиты — биолога, путешественника, прекрасного переводчика и просто замечательного человека — назвал своего младшего сына. Вронский Никита и поныне является близким другом моей семьи.

Моим близким другом был академик, геолог с мировым именем Владислав Иванович Гончаров, мои соседи по дому — резкий в суждениях, но блестящий специалист, человек добрейшей души, которую он прятал под напускной суровостью, доктор геолого-минералогических наук Василий Феофанович Белый; мерзлотовед, обладающий обширными знаниями в области высшей математики, физики и химии, полевик высшей пробы, рыбак и настоящий таежник Вадим Кондратович Рябчун. Всех их не перечесть, и все они заслуживают отдельной книги; хотя многое и написано, но сказано далеко не все, в основном изложены результаты их работ, а люди, их характеры, на мой взгляд, раскрыты далеко не всегда, не полно и еще ждут своих писателей.

…Трудно сказать, почему руководство академического института на остров Врангеля начальником отряда назначило человека, имеющего за плечами один северный полевой сезон и несколько экспедиций на материке. Впрочем, начальству всегда виднее!

В отряд входило несколько групп: основная направлялась в центр острова на колонию белых гусей, вторая — на Мыс Уэринг, северо-восточную его часть, а третья, состоящая из супружеской четы орнитологов, изучавших куликов, в Колючинскую губу, расположенную в Чукотском районе Магаданской области. Связь с ней практически отсутствовала.

Остров Врангеля. Мыс Уэринг.Остров Врангеля. Мыс Уэринг.

Дело осложнялось еще и тем, что на мысе Уэринг группа была тоже семейная и состояла из двух человек: Олега — бывшего военного летчика, кандидата биологических наук, который в прошлом году сам был начальником и немного переживал оттого, что он теперь рядовой член отряда, и Татьяны — его жены, которой одной теперь он и мог командовать, хотя у нее была своя программа исследований — изучение наружных паразитов птиц. Они также работали автономно, необходимо было только весной забросить их к месту исследований, а осенью забрать.

Москвич.

Москвич.

В основной группе было несколько человек: начальник отряда; Москвич, который жил в Москве, а работал вроде бы одновременно и в Магадане, и в Москве. Он уже несколько полевых сезонов проработал на гнездовье белых гусей и даже защитил на этом кандидатскую диссертацию. Поэтому знал хорошо остров и островитян. Техник Валентин Хлёсткин — старый полевой «волчара», отходивший больше 15 полевых северных сезонов. Была еще Аня, по специальности — радиоинженер, которая почему-то занималась изучением характерных для зоны арктических тундр мышевидных грызунов — леммингов. Предполагалось, что должны приехать студенты-дипломники в качестве рабочих и для сбора материала для своих дипломных работ. Были еще и вакансии рабочих.

Боцман один на один с древностью.

Боцман один на один с древностью.

Конечно, отряд получался большой и разнообразный. Особенно тревожило наличие женщин. Если уж мужчинам тяжело в северных полях, то каково там женщинам! Даже такие простые задачи, как помыться, превращались в проблему. Ладно, мужчины переставали бриться вообще, брили голову наголо, и всё.

А женщине надо мыться минимум два раза в день. Для этого нужно хотя бы ведро теплой воды. А это дефицит, поскольку нагреть его можно только на печке, что требует, в свою очередь, много солярки, которая всегда в дефиците. Ведь дров в тундре нет. Поэтому печь работает на солярке, а для готовки пищи нужен керосин или бензин для примусов.

Кроме того, возникает проблема с туалетом. Попробуй присесть на морозе с ветром в от 10 до 30 метров в секунду!

В палатке или балке курят все поголовно и дым такой, что хоть топор вешай! Работа тяжелая, главное, в конце дня перенести записи из полевого дневника, поесть и упасть в кукуль (спальный мешок). Температура после выключения печки резко падает и через час может упасть до нуля или вообще стать отрицательной.

Все эти тяготы переносить женщинам трудно. В результате они или «ломаются» в поле на Севере, или начинают чудить, или, что самое скверное, превращаются в плохую копию мужиков и по виду, и по повадкам, что само по себе противно. Конечно, как в любом правиле, есть и исключения. Были и на Севере замечательные женщины-полевики. Но такие исключения бывают крайне редко.

Капитан - Евгений Сычёв - с птенцом кулика-камнешарки.

Капитан — Евгений Сычёв — с птенцом кулика-камнешарки.

…Что с ними в поле не сахар, начальник отряда почувствовал еще в Магадане, когда после утрясания в бухгалтерии финансовых проблем зашел в лабораторию к зоологам попить чай. Аня во время разговора вдруг внезапно выплеснула ему на грудь полчашки чая. Спасла его только армейская реакция, но стул, на котором он сидел, восстановлению уже не подлежал.

— Что с тобой, Аня? — недоуменно спросил он.

— А я просто проверяла твою психологическую реакцию как начальника отряда! — был ответ.

«Ничего себе заявки! — подумал начальник. — Да сделал бы это мужик, моя реакция долго бы светилась на его морде. А как быть с женщиной, которая старше начальника отряда более чем на десять лет. И что она может отмочить в поле, одному только богу известно! Короче, один «подарок» отряду подготовлен».

Вот с таким пестрым набором научных сотрудников предстояло работать в поле. Было от чего задуматься!