Винклер и медведежуть

Остров Врангеля. Бухта Сомнительная. Посёлок Звёздный. 1959 год.

Остров Врангеля. Бухта Сомнительная. Посёлок Звёздный. 1959 год.

На острове, как оказалось, народ вообще был несколько необычный. Трудно сказать, что являлось первопричиной, но почти каждый житель представлял собой яркую личность. И если не отличался какой-то внешней особенностью, то имел или необычный характер, или совершал странные и часто самому непонятные поступки. А у некоторых людей это причудливым образом сочеталось вместе.

Такой весьма примечательной, можно сказать, своеобразной личностью был Николай Винклер — директор заказника «Остров Врангеля». Мог работать сутками, мог сутками пьянствовать. Обычно же пребывал в какой-то северной «нирване», то есть целыми днями валялся дома, питался холодными консервами, выковыривая их из банок ножом, ложкой, а порой просто пальцем. При этом говорил о тяжкой жизни одинокого мужчины на забытом богом и людьми острове. Но жениться отказывался наотрез, хотя имел исключительно красивую и мужественную фактуру, и на него заглядывались женщины не только на острове, но и на материке.

Где-то в Подмосковье у него жила мама, о которой он отзывался с большой нежностью. К ней он изредка ездил в отпуск, каждый раз реанимируя ее старенький дом. Мама мучила разговорами о его беспутной жизни, требовала внуков и этими разговорами доканывала Николая вконец, отчего тот сбегал опять к себе на Врангель.

Тем более, у него была на Врангеле любовь, которая звалась нежным именем «Лизетта». Она представляла из себя старенький вездеход, который постоянно ломался. Но Коля в кузове возил громадное количество запасных частей, которые добывал всевозможными, чаще всего незаконными, способами. Был еще маленький трактор, но он уже несколько лет стоял как памятник самому себе.

В подчинении у него было несколько человек, тоже весьма своеобразных личностей, среди которых были и чукчи, и эскимосы, и русские. Сказать, что он ими руководил, было сложно. Но временами на него что-то находило. Он пытался ввести новые правила, изменить медленное и размеренное состояние в своей и их жизни. Обычно это с ним происходило с появлением новых людей.

Так, однажды в заказник прибыл молодой выпускник – охотовед. Полный сил, он мечтал, что на острове встретит мужественных, суровых людей, сможет с пользой применить полученные в институте знания, в скором времени напишет диссертацию и станет опытным полярным исследователем.

К его приезду Николай подготовился. Прибрался в доме, даже надел чистую и поглаженную рубашку и приготовил ужин, на который пригласил своих немногочисленных подчиненных. Те, несколько недоумевая, пришли. Ужин прошел в абсолютно трезвой обстановке. Николай представил нового сотрудника, тот немного рассказал о себе. Затем за чаем директор встал и произнес короткий спич.

— Друзья, — вдохновенно начал Николай, — посмотрите, как мы живем! Мало встречаемся, в основном, по работе, дома каждый занят какими-то мелочными делами. У многих нет семей, нет домашнего уюта, теплоты. Наблюдаются даже случай неумеренного злоупотребления спиртными напитками! Это приводит к деградации личности и духовному одичанию. Надо решительно с этим бороться. Давайте чаще собираться, больше читать, играть в шахматы, слушать серьезную музыку. Короче, завтра я еду в поселок Ушаковский за зарплатой. Если вы мне доверяете, то я покупаю стереофонический проигрыватель, пластинки, книги, настольные игры, и мы начинаем новую жизнь. Конечно, наш сотрудник волен выбирать, присоединяться к нам или нет. Но я гарантирую, что наша жизнь изменится, и мы не заметим, как пролетит надвигающаяся суровая зима! Будем же жить вместе, как братья, а собираться вместе предлагаю у себя.

К концу своей короткой речи Николай преобразился. Его черные глаза сверкали, лицо стало вдохновенным, он вроде даже стал повыше ростом. Обалделые сотрудники с каким-то мистическим ужасом во все глаза смотрели на начальника.

«Вот оно, настоящее северное братство», — подумал молодой охотовед и первый поддержал такого замечательного начальника. Остальные тоже не возражали.

Утром Николай уехал в поселок. Вернулся он дня чрез три. Вид у него был слегка помятый, но довольный. Сотрудники быстро перетаскали привезенные коробки к нему домой.

— Ну, все, — сказал директор. — Сейчас я немного отдохну с дороги, а вечером прошу всех к себе в гости.

Вечером новый сотрудник, который занимался благоустройством выделенного ему жилья, немного припозднившись, отправился в гости. То, что он увидел, когда вошел в дом, заставило его застыть в дверях. За столом, уставленным бутылками и консервами, окутанный табачными облаками, сидел дружный коллектив заказника. Все были уже немного навеселе.

— Давай проходи к столу, — радушно пригласил Николай, — отметим твое прибытие на остров. Извини, что тогда встретили на сухую, в деньгах поиздержались, но сегодня мы это дело поправим! Мужики, стакан водки молодому!

Молодой охотовед машинально прошел к столу, сел и перед ним мгновенно очутился налитый до краев стакан.

— Вы знаете, — смущенно произнес он, — я ведь совсем не пью, можно я только поем?

— Ну нет, — сказал Николай, — мы ведь договорились, я почти все деньги на водку потратил, а еда — она не просто еда, а закуска.

В результате бедному охотоведу больше месяца пришлось питаться моржатиной, которую егерь Ульвелькот заготовил на корм собакам и в качестве приманки для отлова песцов. Так и не поняв до конца сущности северного братства, вскоре он уехал с острова.

Бывали с Николаем случаи и трагикомические. Однажды он мне на полном серьезе обмолвился, что его укусил белый медведь. Я свалился от смеха, а Винклер, похоже, всерьез обиделся. Примечательно было, что на теле у него не было никаких следов от укуса. Кроме того, можно было только догадываться, какой кусок мог выхватить зубами этот самый крупный на планете хищник!

— Ну, это был не совсем взрослый медведь, — обиженно поправился Николай. — Скорее, небольшой медвежонок; они хоть и маленькие, но кусаются зверски!

Остров Врангеля. Белая медведица с медвежёнком.

Остров Врангеля. Белая медведица с медвежёнком.

По его рассказу, дело обстояло следующим образом. На острове была обнаружена умершей белая медведица, а рядом с ней родившийся медвежонок. Надо отметить, что природа всегда мудра. Белые медвежата рождаются совсем маленькие, примерно с ладонь человека, в берлоге питаются исключительно жирным молоком матери и быстро прибавляют в весе. Если бы они появлялись на свет большими, то слопали бы мать за милую душу. А так они к моменту выхода из берлоги вырастают ростом с небольшую собачонку и разительно напоминают игрушечных медвежат. Очень любопытные, непоседливые и шаловливые, впрочем, как и все детишки. Кстати, очень любят кататься со снежных горок, но увлекаются и ловят за это от суровой мамы увесистые шлепки и подзатыльники.

Далее медведица с медвежонком, реже двумя, целеустремленно двигается к морю и там, добыв первую в этом году нерпу, оправляется после зимней вынужденной голодовки.

…С умершей медведицы сняли шкуру, а медвежонка взял с собой Винклер, чтобы затем отправить его с самолетом в Москву, в зоопарк. Дома у него медвежонок быстро освоился, пристрастился к сгущенке, благо продавали ее тогда в трехлитровых жестяных банках, и сладко спал вместе с хозяином в одной кровати.

Местный житель острова Врангеля.

Местный житель острова Врангеля.

Однажды утром Николай проснулся от грохота посуды на кухне. Вышел и обнаружил там маленького разбойника, который с упоением лопал сгущенку прямо из банки, разбросав по столу остальную посуду. Коля отнял у него вожделенную банку, поставил ее на полку, чтобы тот не достал, дал медвежонку подзатыльник и повернулся к нему спиной. В этом и была его главная ошибка. Обиженный медвежонок бросился на него и вцепился зубами в хозяйский зад. Николай не помнил, как ему удалось оторвать медвежонка, но отшвырнул его и, закрыв рану рукой, бросился к начальнику аэропорта Паше Гусаку, дом которого стоял рядом.

Тот открыл дверь и, взглянув на почти голого, окровавленного директора заказника, обомлел.

— Николай, что с тобой произошло?

— Ничего особенного, — рявкнул тот, — не видишь что ли, медведь за жопу укусил! Давай водки стакан и посмотри, что там у меня сзади.

Тот быстро повиновался. Оказалось, что медвежонок не полностью выхватил кусок мяса. Он болтался на лоскуте кожи. Недолго думая, Паша кусок мяса вставил обратно, сверху сильно прижал чистым полотенцем и наложил неуклюжую, но прочную повязку.

Пришлось ему ухаживать за больным Винклером и кормить маленького белого злодея. Медвежонка вскоре отправили в Москву, а кусок мяса прирос через месяц сам собой.

Я бы так и не поверил в эту историю, если бы не увидел у Николая следы укуса на «интересном» месте при совместном посещении бани на полярной станции и если бы ее не подтвердил Паша Гусак.

При всех своих недостатках характера и избытке сыпавшихся на него как из рога изобилия неприятностей Николай был очень добрым, абсолютно беззлобным человеком, готовым всегда услужить и поделиться всем, что имел сам. Но надо было отнестись к нему уважительно и непременно за что-то похвалить. Тогда он из кожи лез, чтобы оправдать доверие и уважительное отношение. И совершал при этом подлинно героические поступки.

Так, однажды он на своей «Лизетте» приехал к нам, по официальной версии — проинспектировать гнездовье белых гусей. По неофициальной — просто в гости, поскольку ему осточертело пребывание в поселке и всякая канцелярщина. Приняли его хорошо. По пути он, как это часто с ним бывало, забыл взять продукты. Немного смущаясь, он отвел меня в сторону и как страшную тайну сообщил, что был вынужден застрелить для еды двух белых гусей, но шкуры и внутренности присолил и привез для научных исследований. Поэтому просит меня записать этих двух гусей в список тех десяти, которые было разрешено отстрелять в научных целях еще в Магадане. Я был поражен такой честностью, поскольку уж директора заказника никто бы не посмел упрекнуть в браконьерстве, тем более в такой сложной ситуации. Но таков был Винклер!

Пробыл он у нас неделю. Поскольку от нас он ехал в поселок Ушаковский, то мы попросили привезти нам два ящика говяжьей тушенки.

Запасы ее у нас неожиданно кончились. А готовить вегетарианские щи из стеклянных банок означало смерть желудкам, поскольку, кроме жуткого вида и вкуса, ничего они не сулили, даже если заправить их сушеной картошкой и морковью. Боцман Хлёсткин впал вначале в тихую задумчивость, а затем начинал проявлять признаки буйства, поскольку хозработами и готовкой пищи занимался именно он. Требовалось срочно искать выход.

Боцман - Валентин Хлёсткин - мастерит загон для белых гусей.

Боцман – Валентин Хлёсткин.

А тут, кстати, появился Николай на своей «Лизетте». Он узнал о нашей беде и сказал, что готов нам помочь.

— Коля! Кроме тебя, спасти нас некому. Привези два ящика говяжьей тушенки, а то нас Хлёсткин сожрет вместо мяса. Причем на мясо пустит самого мясного, то есть начальника отряда. Представляешь, что будет в Магадане, если там узнают, что на острове одичавшие ученые слопали начальника отряда! А вернешся, и мы отметим твой день рождения. У нас и подарки уже приготовлены, и начальник сам сухой закон отменит и уж по кружке спирта нальет! Мы же знаем, что ты человек чести, и поэтому на тебя вся надежда.

Так подхалимскими голосами члены отряда прославляли Винклера, как лиса ворону в известной басне Крылова.

И у Коли на самом деле вскружилась голова. Давно замечено, что даже самый умный человек порой не может отличить грубую лесть от дружеских излияний.

— Да, я такой, — отвечал он, — для близких друзей все сделаю, чего бы мне это не стоило. И день рождения мне будет приятно отметить вместе с вами, а не с поселковыми пьяницами!

Наскоро попив чая, Коля взял деньги, вскочил в кабину «Лизетты», сказал, чтобы мы ждали его через неделю и умчался как ветер. По нашим расчетам, он должен был обернуться дня за три-четыре.

Но через четыре дня его не было, не было и через шесть.

Прошло две недели — его не было. Сотрудники отряда решили, что он в очередной раз загулял в поселке и попросту забыл о нашей просьбе.

Каково же было наше удивление, когда дня через три мы вначале услыхали жуткий рев, а затем примерно через полчаса показалась «Лизетта».

Метрах в десяти от балка вездеход остановился и из кабины выскочил изрядно похудевший Николай.

К его приезду у нас уже был согрет чай со знаменитыми ландориками Хлёсткина, и мы пригласили директора заказника попить с дороги чая с ландориками и сгущенкой.

— Два пошли вы все к такой-то матери вместе с вашей сгущенкой! — взревел Николай. — Я жрать хочу, а сгущенку уберите от греха подальше!Все оторопели. После того, как его накормили супом и котлетами из оленины, Николай немного оттаял и поведал, чем объясняется его неадекватное поведение. Оказалось, он завершил свои дела в Ушаковском и, купив два ящика тушенки, отправился домой в Звездный; там пробыл недолго, даже не ночевал, и выехал к нам в надежде быстро добраться. И опять не взял с собой продукты. Торопился он по вполне понятным причинам — оканчивался двухнедельный срок и, кроме того, приближался его сорокалетний юбилей, который он хотел отметить вместе с нами, тем более, что в отряде был сухой закон, а тратить деньги на повальную пьянку в поселке ему не хотелось.

Но несчастья на него валились как из рога изобилия. На полпути при переправе через речку Мамонтовую «Лизетта» сдохла. Каким-то образом сорвало шатун, он вылетел вместе с поршнем, пробив головку блока двигателя, и вездеход стал намертво.

Я всегда удивлялся, почему Николай в кузове «Лизетты» возит с собой запчасти на половину вездехода. Оказалось, что делает он это не случайно! Вообще, то, что он совершил, равносильно подвигу. В одиночку снял двигатель, разобрал его, починил, поставил на место и приехал.

На реанимацию вездехода затратил примерно трое суток, причем почти не спал, поскольку помнил о сроке. Самое интересное, что когда проголодался, решил поесть тушенки и вскрыл ящики, но в них оказалась сгущенное молоко. В результате злодейских действий продавцов из Ушаковского он, как грудной младенец, трое суток питался одним молоком, запивая его водой из речки. Поэтому вполне понятна его реакция, когда мы предложили поесть сгущенки сразу после приезда. Кстати, после того случая мне не доводилось ни разу видеть Николая, употребляющего сгущенное молоко.

Его юбилей мы отметили классно. Испекли большой торт со свечами и надписью из крема, надарили юбиляру массу полезных и приятных для мужчины вещей, пели песни и вообще веселились от души.

В заключение Николай сказал, что у него ни разу не было такого хорошего дня рождения, а мы пообещали ему, что уж на 50-летие обязательно будем у него и отметим его праздник еще веселее.

Остров Врангеля. Полярная станция.

Остров Врангеля. Полярная станция.

Правда, однажды он отмечал день рождения в Ушаковском на полярной станции (попросту, «полярке», как ее обычно называли), хотя народу там было довольно много, и по пьянке пообещал испечь на всю толпу торт, но оговорился, что ему нужен помощник. Когда он протрезвел и ему напомнили о его обещании, Коля схватился за голову. Но не признаваться же в том, что торты он только ел!

Делать нечего, «назвался груздем — полезай в кузов». Коля потребовал выделить себе помощника и ушел на камбуз. По пути он мучительно вспоминал, из чего вообще состоят торты. Конечно, мука, масло, соль, сахар, возможно, яйца, может быть, молоко. Все это надо перемешивать и ставить в печку. Так он и поступил. Причем делал все по наитию, на глазок. По его команде помощник находил ингредиент и сыпал в здоровенную кастрюлю, пока не звучала команда — «Хватит!».

Молоко изготовили, разведя сухой порошок; так же поступили и с яичным порошком, добавили еще уксуса, соды и зачем-то дрожжей и сухого изюма. Всю получившуюся массу тщательно перемешали, вывалили на нагретую громадную сковороду и запихали в печь.

После того как эта масса испеклась, ее вынули, аккуратно срезали верх, залили сверху и по бокам вареными сгущенными сливками и кофе, перемешанными с чистым снегом, а под конец полили коньяком. Да еще украсили дольками яблок и груш из консервированных компотов. Назвали это произведение «Полярный торт».

Я не знаю почему, но торт слопали с удовольствием, даже женщины хвалили и рецепт требовали. Наверное, или много выпили до этого, или меня пожалели. Лично я к нему и не притронулся, все ждал, что меня отлупят. Но ничего, обошлось.

К великому сожалению, как это часто бывает, время нас жестко поправило. Образовался заповедник, директором был назначен другой человек, Николай уехал с острова, и следы его затерялись.

Перед отъездом он в припадке великодушия подарил нам отличный балок, сделанный из восьмислойной бакелитовой авиационной фанеры, с окнами в виде иллюминаторов и утепленный проложенной между наружной и внутренней стенками стекловатой. Правда, при этом он умудрился после нашего отъезда сменять его у военных на новый стационарный дизельный двигатель и одновременно продать Провиденской гидробазе, но это уже отдельная история.

Начавшаяся перестройка дополнительно перетасовала человеческие судьбы. Но до сих пор Винклер вспоминается мне и моим друзьям как одна из самых колоритных личностей острова, с кем пришлось не только встретиться и поработать, но и по-настоящему подружиться.