Я уже упоминала о том, что нам после окончания училища надо было отработать четыре года на часовом заводе. На втором году «отработки» я познакомилась с Юркой, своей самой первой любовью. Познакомились мы с ним на «запое». «Запой» – это как сейчас «девичник». Девчонка выходит замуж, и ей устраивают «запой», то есть пропивают. Мы и устроили себе вечеринку.
Как сейчас помню: огромная бутылка вина, винегрет, килька в томате, вареная картошка. Но было странно, что на этом вечере были почему-то ребята-студенты. Многие из наших девчонок уже дружили со студентами. Их общежитие было через два дома от нашего. Может, девчонки решили их накормить? Но я подумала, что это не правильно.
И вдруг оказалось, что это друзья того парня, который женится. Они просто попросились побыть с нами. Я тогда еще слабо владела аккордеоном. Играла пару вальсов и краковяк. В основном крутили пластинки.
И вот заиграло танго. Все пошли танцевать. А я сидела со своим аккордеоном. Танцы меня не привлекали. И вдруг за моей спиной раздался приятный бархатный голос: «А вы почему не танцуете? У вас есть кавалер?».
Я ответила, что у меня только один кавалер – мой аккордеон. Он подсел ко мне, мы разговорились. Он был студентом второго курса индустриального института. Предложил встречаться, и я согласилась.
Юрка сразу мне очень понравился. У меня и в мыслях не было, что я когда-нибудь его потеряю. Правда, до этого еще было далеко. Целых три года…
Юрка не был красавцем. Но для меня он был самым лучшим. Он страшно стеснялся своих угрей. А мне его так жалко было. Это сейчас я понимаю, что он формировался. Мы не ходили в кино(не было денег). Мы больше гуляли, ходили в парк, на речку. Он купался, а я стеснялась при нем раздеться, так как не было купальника.
А что? Он жил на стипендию, а я еще мало зарабатывала. Мне тоже хотелось одеться, и так как ставки у нас на заводе пока не было, деньги уходили на еду. Но иногда мы могли позволить немного попировать. Покупали мороженое, газировку, и нам было весело.
Короче, влюблена я была по уши. Да и он, видно, тоже. Мы дня друг без друга не могли прожить. Конечно, мы ссорились, но тут же мирились. Его друзья знали: если Юрка лежит лицом в подушку – значит, с Наташкой поругался.
Беда была в том, что мы не умели целоваться. Девчонки приходили со вспухшими губами и надо мной посмеивались. А что я могла поделать? Ну, в щечку, в лоб- вот и все. Нам и без поцелуев было хорошо. Мне и в голову не приходило, что мы можем когда-нибудь расстаться. Он написал обо мне домой, и его тетя написала мне много добрых писем.
После случая с портретом отца я три дня не встречалась с Юркой, он рвался ко мне, думая, что я его забыла, но девчонки его не пускали.
И опять кто-то «настучал», или Юрке, или его друзьям, но я заметила, что он очень изменился. Ведь тогда в комнате никого не было. Правда, в дальнем уголке спала одна девчонка, ей надо было во вторую смену. А может, она и не спала вовсе. Но больше ни на кого я подумать не могла. Только она…
Как-то вечером мы с ним сидели на лавочке. Он положил голову ко мне на колени, и я ерошила его «ежик». Нечаянно попала рукой на лицо. Мой Юрка плакал?! Я спросила, что с ним. Он честно мне признался, что его друзья отговаривают со мной дружить.
Вот оно что! А ты смотри, всегда слушай друзей, пусть они тебе распланируют всю твою жизнь, и женись обязательно на той, на которую укажут тебе друзья! Что ж, поступай, Юрочка, как тебе подскажет не совесть, а друзья.
После этого свидания, а оно оказалось последним, я больше Юрку не видела. Его друг по комнате сказал, что он сдал экзамены и уехал к себе на родину в Уфу. Он даже со мной не попрощался…
Я чуть с ума не сошла от горя. Ведь он знал, что я его люблю, да и он не раз говорил об этом. Так что же произошло? Я думала по-своему, что, конечно, он с дипломом инженера, а я простая работница, часовщик-сборщик.
Но здесь таилось что-то другое. И что бы это ни было, Юрка оказался трусом. Я и злилась на него, и дико скучала, не знала, куда себя деть, и уж совсем обезумела, когда пришло письмо от его тети. Она писала, что не успел он приехать, как его быстренько женили. И что он, приходя к ней, смотрел на фотографию и вздыхал. А тетя ему сказала: «Раньше надо было думать, теперь твои вздохи никто не услышит».
Как ни странно, но я, дожив уже до ужасно большого возраста, продолжаю его любить. Он мой кумир до конца дней.