Николай Антонович Карпинский – сын политического ссыльного, вырос в Сибири. Четвертый ребенок в семье, он рано начал трудовую жизнь на золотоносных приисках. Работа закалила его. Гибель отца (он был убит ножом в спину в кабинете управляющего прииском) способствовала быстрому политическому развитию подростка. Он рано понял, чьи интересы защищает полиция, государственный аппарат царской России и активно включился в подпольную работу. От ареста и преследований ему приходилось скрываться в различных городах Российской Империи. Первая мировая война застала его на Дальнем Востоке. Отсюда его и призвали в дсйствующую армию. И на фронте молодой сибиряк вел активную пропагандистскую работу – агитировал за большевиков, за прекращение бессмысленной войны.
Официально Карпинский стал членом партии большевиков в 1919 году, когда уже имел за плечами изрядный опыт подпольной работы и партизанской борьбы. Вместе с партизанами очищал он от белогвардейцев и японских интервентов Дальний Восток, здесь же остался работать начальником уездного отдела ОГПУ.
В октябре 1925 года Николай Карпинский сошел с палубы сторожевого корабля «Красный вымпел» на берег Охотского моря. Многое удивило, – пустынная, без признаков растительности галечная коса, на которой раскинулся старинный Охотск; суровые, даже по сравнению с сибирскими, зимы; огромная территория, за которую отвечало немногочисленное подразделение пограничников.
У бойцов начались учения, тренировки, укреплялась материальная база комендатуры, появилась разработанная методика дозоров. Одним словом, пограничная охрана побережья становилась упорядоченной, получила организационную завершенность. Поднялся боевой дух и авторитет пограничников в глазах местного населения.
А через некоторое время Хабаровский крайисполком назначил Карпинского одновременно и председателем Охотского уездного ревкома. Помимо задач по охране границы и борьбе с контрабандой и политическим бандитизмом, на начальника комендатуры легли новые сложные и ответственные обязанности. Карпинскому пришлось организовывать кооперативные артели и снабжение местных жителей необходимыми товарами, восстанавливать разрушенные промышленные объекты и налаживать добрые отношения с кочевниками. Он убеждал их перейти к оседлому образу жизни.
В качестве председателя избирательной комиссии Николаю Карпинскому, проводившему подготовку к первым выборам в районный Совет депутатов трудящихся, весной 1926 года на собачьей упряжке пришлось объехать Охотское побережье от Аяна до Олы. Лучшей агитацией за новую власть стали созданные товарищества по выпасу оленей, охоте и рыбной ловле, действующая школа-семилетка, проводимые в селах Арка и Иня торговые ярмарки…
Выборы прошли успешно. Карпинского избрали председателем райисполкома. Местное население с восторгом восприняло эту новость, потому что Николай Антонович пользовался у кочевников необыкновенно большим уважением. Авторитет имели каждое указание, каждая бумага, исходящие от «русского начальника».
В частности, около сорока лет хранился среди бумаг и пожитков старейшины всех эвенских родов Охотского побережья любопытный документ, обнаруженный случайно в 1965 году в таежном лабазе. Это обращение, принятое на совместном совещании старост эвенских родов побережья и уездного ревкома к кочевникам. Из рук в руки передавался документ, прежде чем был аккуратно с самыми дорогими вещами уложен в лабаз. В обращении говорилось: «Пусть прозвучит призывный клич по всей охотской тайге и поднимет всех до одного бедных туземцев и поставит их под Красный стяг Октябрьской революции, чтобы их сплоченные ряды разбили в прах все атаки темных сил контрреволюции».
В мае 1927 года Н.А. Карпинский готовился к поездке в Хабаровск, чтобы рассказать о прошедших в районе двух съездах Советов, о только что завершившемся съезде оперуполномоченных ОГПУ. Солнечным днем он решил отдохнуть, выехавна охоту. Там его и настигла бандитская пуля. Совсем немного не дополз Карпинский до дома. По снегу за ним тянулся алый, как красный стяг, след пролитой им крови…
Бок о бок с Николаем трудился новый начальник пограничной комендатуры Константин Иванович Ракутин, прибывший из Петропавловска- Камчатского в Охотск в марте 1926 года. Он продолжил дело предшественника. Тяжелая потеря сплотила население района, еще более ожесточила пограничников в борьбе против контрреволюции, заставила еще бдительнее нести охрану побережья. Немало тому способствовал и новый комендант участка.
Константин Ракутин встретил Октябрьскую революцию в Нижнем Новгороде. В рядах Красной Армии прошел он от Волги до Дальнего Востока, за храбрость получил именное оружие от В.К. Блюхера. При штурме Волочаевки вступил в члены большевистской партии. После освобождения Приамурья Ракутин остался на Дальнем Востоке. При новом коменданте пограничники охраняли границу от Аяна до нынешнего Магадана. Нелегким испытанием встретила охотская земля двадцатишестилетнего начальника комендатуры.
В 1927 году в Оймяконе поднимает восстание вытесненный из Якутии некий Винокуров-Индигирский. Сегодня трудно сказать, какие он преследовал цели, возможно, что и вполне благородные. Однако известно, что Винокуров-Индигирский надеялся на иностранную помощь, а на захваченной им территории всякое инакомыслие и сопротивление карались смертью.
Горсточка пограничников оказалась единственной вооруженной силой Колымы. Бандитов насчитывалось в десятки раз больше. Им удалось захватить несколько населенных пунктов, нанести удар по Охотску. Пограничники под руководством Ракутина действовали четко, без малейшей растерянности. Объединившись с отрядом самообороны, сформированным из коммунистов и комсомольцев Охот-ска, а также из наиболее сознательных рабочих приисков, чекисты выступили навстречу врагу. Созданный экспедиционный отряд возглавил Н.С. Петров – заместитель Ракутина по секретно-оперативной работе. После стремительного удара экспедиционного отряда бандиты были рассеяны, главарь захвачен и доставлен в уездный центр. За ликвидацию банд на Охотском побережье и в Якутии Константин Ракутин от имени Коллегии ОГПУ был награжден именным маузером.
Одна из первых охотских комсомолок А.Н. Демина вспоминает о Константине Ивановиче так: «Поздней осенью 1926 года мы переехали из Владивостока в Охотск, куда мой муж, командир-пограничник Игорь Алексеевич Демин, получил назначение начальником заставы. Запомнилось, как заботливо встретил нас и устроил начальник комендатуры Константин Иванович Ракутин.
Мне довелось видеть его в момент тревог, в пору стихийного бедствия, когда Охотск почти полностью был затоплен морским штормом небывалой силы, на собраниях комсомольцев, на митингах и в общежитии. Он запомнился как обаятельный человек, скромный и смелый, отзывчивый и твердый, решительный и находчивый, приветливый и добрый. И я, как сейчас, помню его доброе, открытое и мужественное лицо, хотя прошло уже более полувека со дня, когда видела его в последний раз».
В трагические дни мая 1927 года, когда был убит Николай Карпинский, Ракутин принял полномочия руководителя райисполкома. Около двух лет он оставался начальником пограничной комендатуры и председателем райисполкома одновременно. Нелегко было трудиться с полной отдачей на двух столь ответственных постах. Однако боевая закалка Ракутина, высокая работоспособность и присущая всем пограничникам добросовестность помогали ему успешно справляться с делами.
Газета «Тихоокеанская звезда» писала 7 ноября 1927 года об отчете Ракутина перед населением района: «Доклад делал молодой тов. зампредрика в форме пограничника. Перед ним лежали бумаги и стоял традиционный стакан воды. Среди слушателей были рабочие промыслов, крестьяне и туземцы… Начав с того, что постановил 2-ой Охотский съезд Советов, докладчик рассказал о состоянии хозяйства района, о снабжении жителей, о рыбе, золоте и работе среди туземцев. Он говорил о повышении цен (закупочных) и тут же доказывал, что туземцы советизируются, что, когда председатель РИКа приехал для доклада в отдаленный туземскнй район, его пришли послушать не только оседлые туземцы, но и кочевники из тайги. Пришел целый кочующий род».
Тут же в газете публикуется выступление старого эвена, присутствующего на этом собрании: «Карпинский и Ракутнн, весь РИК работали хорошо. В нашу пользу. Всегда расспрашивали нас: как живется, как работается? Мы многое слышали, многое знаем, верим этим словам, живем хорошо и спокойно. Раньше мы жили в горах… было глухо, холодно и темно».
Деятельность Константина Ивановича Ракутина, как и его предшественника Н.А. Карпинского, способствовала радикальным переменам в жизни местного населения. Жители Охотского побережья перешли к мирной жизни, занялись традиционными для себя промыслами. Без преувеличения можно сказать, что именно руками бойцов и командиров пограничных комендатур прежде всего строилась на Охотоморьс Советская власть. Эта работа параллельно шла с постоянной последовательной деятельностью по укреплению границы и совершенствованию ее охраны.
29 сентября 1927 года участок границы по западному побережью Охотского моря от села Каменка до мыса Перовского, общей протяженностью 4223 километра, с расположенной на нем Охотской комендатурой, передастся из ведения Камчатского пограничного отряда в непосредственное подчинение Управлению погранохраны ПП ОГПУ ДВК.
Чуть позже Константин Ракутин уезжает на учебу в Петергоф.
В 1931 году он закончил Высшую пограничную школу и стал в этом же учебном заведении преподавателем тактики. С 1933 года Ракутнн возглавляет учебную часть Петергофской пограншколы и одновременно проходит заочное обучение в Военной академии имени Фрунзе. В 1938 году он назначен в Белорусский пограничный округ, при его непосредственном участии проходило освобождение западных районов Белоруссии и Украины. В 1939 году Ракутин отличился при штурме линии Маннсргейма в боях с белофиннами. В 1940 году в звании генерал-майора он назначен начальником войск Прибалтийского пограничного округа.
Как и все пограничники, Ракутнн встретил весть о нападении гитлеровской Германии на боевом посту. Уже в начале войны ему вручена награда – орден Красной Звезды. В августе 1941 года сорокалетний генерал принял командование 24-й армией.
Вот как пишет о встрече с ним в книге «Воспоминания и размышления» Г.К. Жуков: «В штабе 24-й армии нас встретил командарм Ракутин и командующие родами войск. К.И. Ракутина я раньше не знал. Докладывая дислокацию, он произвел на меня хорошее впечатление… Рано утром следующего дня вместе с К.И. Ракутиным мы выехали в район Ельни для личной рекогносцировки. В это время там шел огненный бой с противником. После обсуждения обстановки с командирами частей мы убедились, что немецкие войска здесь хорошо организовали оборону и, видимо, будут драться крепко. На переднем крае обороны и в се глубине противник закопал в землю танки, штурмовые и артиллерийские орудия и тем самым превратил Ельнинский выступ в своеобразный укрепленный район».
Под командованием Ракутина 24-я армия остановила натиск гитлеровских войск, перешла в контрнаступление и взяла Ельню. Это было одно из первых успешных контрнаступлений наших войск в начальный период войны. Пяти отличившимся в боях стрелковым дивизиям объединения- 100-й, 107-й, 127-й, 153-й и 161-й – впервые в советской военной истории были присвоены звания гвардейских.
После этого сражения 24-ю армию отвели на переформирование, пополнили плохо вооруженными и наскоро обученными дивизиями народного ополчения, и в сентябре, в составе Резервного фронта, она принимает участие в сражениях на дальних подступах к Москве. В начале октября армия попадает в окружение, из которого Ракутин не выходит. Судьба командира долгое время оставалась неизвестной. Его могилу сумели найти только в 1996 году…
Зимой 1931 года неспокойно было в Тугуро-Чумиканском районе. Местные жители Шмоннн, братья Николай и Иван Третьяковы организовали банду из русских и якутов, которая к марту насчитывала уже около сотни человек. Главные силы бандитов располагались в селе Удском. Шмонину и компании удалось у американских промышленников и японских концессионеров закупить за золото немало оружия. Это и позволило перейти банде к активным действиям. Один из отрядов направился в сторону Охотска и Аяна. Второй, состоявший из 38 человек, где находились и главари банды, в ночь на 29 марта 1931 года напал на село Чумикан.
Бандиты знали, что в населенном пункте располагается контрольный , пункт. Кроме его начальника, Даниила Тихоновича Ревики, КП состоял еще из пяти пограничников. По ним и решил нанести первый удар Шмонин. Часовой красноармеец Г.М. Тишонкин вовремя заметил бандитов, подбиравшихся в маскхалатах ночью к казарме пограничников. Бой длился девять часов. Несмотря на численное преимущество, бандиты дрогнули и скрылись в тайге.
Для окончательной ликвидации банды спустя два дня в Чумикан прибывает сотрудник ОГПУ А.Н. Липский. Он хорошо знал местные условия. Именно отряд А.Н. Липского в 1922 году перехватил офицера Пепелясва с письмом в Китай к адмиралу Старку. Генерал готовил эвакуацию из Советского Союза. Он просил Старка прислать весной 1923 года пароход на Охотское побережье.
В Чумикан из Николаевска-на-Амуре и Аяна направляются отряды пограничников, которым предстояло пройти соответственно 740 и 360 километров. Вскоре банда, ретировавшаяся вновь в село Удское, была разгромлена. В ходе ее ликвидации погибли начальник КП «Чумикан» Д.Т. Ревика и красноармеец – сверхсрочник Долгов.
Свою прямую «родословную» магаданский погранотряд ведет от Отдельного Охотско-Колымского дивизиона войск ГПУ, созданного 27 сентября 1932 года с дислокацией в бухте Нагаева. Ему была вверена охрана участка от Охотска до Камчатки. Он формировался на основе Отдельного Средне капского дивизиона Внутренних войск ОГПУ по Дальневосточному краю, расположенного в Нагаево, и Отдельного Охотского КПП ОГПУ, которым базировался в Охотске. Первым командиром новом пограничной части был Виктор Антонович Банга. Уже в 1933 году на подведомственной дивизиону территории действовали 22 контрольно-пропускных пункта, в том числе в Тауйске, Ямске, Наяхане…
20 июля 1935 года Охотско-Колымскнй погранотряд переформируют в Нагаевский морской пограничный отряд УКПВО НКВД ДВК с протяженностью охраняемого участка в 3413 километров. Приказом НКВД СССР №00195 и приказом УНКВД СССР по ДВК №505 от 22.06.35 года личный состав Охотско-Колымского пограничного отряда передан на укомплектование Нагаевского морского пограничного отряда. В штат части вошли: управление отряда, мотоманевренная группа, взвод связи, комендатура «Балаганное» с постами «Тауйск», «Монтыклей», «Балаганное», «Армань»; комендатура «Ола» с постами «Ямск», «Гижига», «Каменское», «Видига», «Газманда», «Дресвяное», «Чейбуха», «Наякан»; отдельный пост «Нагаево»; КПП «Нижне-Колымск».
Погранпост «Нагаево» напрямую подчинялся штабу отряда. Как и дивизион судов третьего ранга, состоявший из 6 катеров.
В учетных списках части числились представители рабочих – 63 процента, служащих – 5 и колхозников – 32. По уровню образования они делились (в процентах) следующим образом: малограмотных -19,3; грамотных – 74 и хорошо грамотных – 6,7.
Несмотря на приближенные к боевым условия службы, пограничники северо- востока стремились как можно больше узнать о регионе, просторы которого они охраняли. Ими сделан большой вклад и в изучение Охотского побережья.
Заместитель начальника отряда С.Л. Пергамент в одном из документов писал: «Пограничники Калымы первые прошли на лыжах: в 1933 г. из Элекчана (на трассе) в Ямск, в 1934 г. из Нагаево на Калыму в приисковые районы; в 1934 г. из Нагаево по морскому берегу в Гижигу. Зимой этого же года пограничники Колымы обследовали совершенно неизученный район реки Омолон и ее притоков».
Сохранилась докладная записка, датированная 19 января 1934 года, начальника оперативной группы Охотско-Колымского отряда, занимавшейся изучением региона. В ней пограничник сообщал, что «правые притоки Колымы в нижнем ее течении Малый и Большой Анюи, по имеющимся у меня сведениям, имеют метал: какой не установлено, но по виду следующий: в вершине Малого Анюя имеется белый металл из которого чукчи делают трубки (металл на подобии серебра). По речке Рассомачная (приток одного из Анюев) имеется металл блестящий – россыпью.
В районе этих речек была американская геологическая экспедиция работала около б лет.
Места, где имеется метал знает чукча Иулькут, которого можно найти через предрика чукчу Там-там Н.Н. Места, где была американская экспедиция знают жители поселка Пятистенного: Татаринов Иван и Татаринов Михаил». (Стиль и орфография документа сохранены).
Из книги «Граница закаленная ветрами» Людмила Шитова, Алексей Мясников.