Уже пятый год Гена работал на Чукотке и мысленно часто благодарил деканат института за то, что его, строптивого студента, сослали при распределении в самую «глухую дыру».
Суровая красота северного края, а главное, люди, живущие там, такие суровые на вид, но необычайно чуткие и добрые пленили его.
Гена работал в управлении по эксплуатации поселковых дизель-электростанций и энергетических установок на станах оленеводческих бригад и постоянно был в многомесячных командировках по всей Чукотке. Это устраивало его. Во-первых, помимо щедрых командировочных, он регулярно получал переработку, а во-вторых, он был страстным охотником и рыбаком и не терял надежды в одной из командировок наконец-то найти настоящую чукотскую собаку.
Ещё в день прилёта в прибрежный посёлок Гена не мог не обратить внимания на молодую собаку, лежащую чуть в стороне от крыльца гостиницы.
Это был великолепный экземпляр помеси двух пород: немецкой овчарки и чукотской ездовой, перенявший от обоих родителей лучшие черты. Гена ещё подумал: «Везёт же людям. Если у неё ещё и нюх от овчарки, то ей цены нет».
На следующий день, уходя на работу, он вновь увидел ту же собаку на том же самом месте и поинтересовался, чья она. Ему объяснили, что эта собака молодого чукчи-школьника, который на каникулы ушёл работать в оленеводческую бригаду, но, опасаясь, что взрослые пастухи заберут её себе, оставил собаку в посёлке. У гостиницы она проводит весь день оттого, что здесь работает уборщицей тётя школьника.
— И как же её зовут?
— Эльтаха.
Гена стал знакомиться с ней. Но понадобилась неделя, чтобы собака стала хоть чуть-чуть признавать его и брать те угощения, что он ей предлагал. Контакт произошёл внезапно и ещё сильнее убедил его, что эта отличная собака.
Был выходной день, и Гена решил сходить на озеро побаловаться спиннингом, на всякий случай он взял и ружьё. Когда он, стоя на крыльце, поправлял своё снаряжение, Эльтаха, вскочив, вытянулась в струну, глядя на него. «Эге, так ты уже и охоту знаешь? Молодец». Нисколько не надеясь, сказал: «Эльтаха — охота. Ко мне».
Собака сорвалась со своего места и рванулась к нему. В тот день он убедился, что Эльтаха необычайно умна, но с ней никто не занимался, а если и учил, то очень плохо. С этого дня они стали неразлучны.
Видно, собаке уже сильно надоело целыми днями лежать у гостиницы, ожидая уборщицу. Да и чукчанка только обрадовалась, что ей не надо кормить собаку.
Теперь Эльтаха спала под окнами комнаты Геннадия, провожала его на работу, ждала там. А после работы они уходили в тундру, где всё сильней и сильней привязывались друг к другу. Так прошло более месяца. И вдруг появился хозяин собаки. Строго глядя на Гену, он сказал: «Русский, так делать нельзя. Эльтаха моя собака».
Он крикнул собаку и пошёл, Эльтаха побежала за ним, но всё время поворачивалась, ожидая, что Гена позовёт её. Но он молчал, ведь это действительно была не его собака. Потом была мучительная неделя для всех троих. Словно сговорившись ни Гена, ни молодой чукча не делали никаких попыток повлиять на собаку. Они предоставили ей право самой выбрать хозяина.
Через неделю молодой чукча сам пришёл к Гене: «Эльтаха мечется то ко мне, то к тебе. Но ночует под твоим окном, значит ты ей ближе. Мне советуют пристрелить её. За это меня никто не осудит, я её хозяин. Но я виноват сам. Эта собака хороших кровей, ей необходима тундра, а я оставил её с тётей. А ты, я узнавал, каждый день ходил с ней в тундру. Мне жалко, но Эльтаха признала хозяина-охотника в тебе, а не во мне. Поэтому я дарю её тебе…». И он ушёл.
Геннадий был на седьмом небе от счастья. У него есть настоящая собака! В тот же день он вдруг подумал: «А ведь я до сих пор так и не знаю, что означает в переводе на русский язык слово «Эльтаха»».
Он спросил это у пробегающих детей, те удивлённо на него посмотрели и, рассмеявшись, убежали. Тогда он спросил это у молодой продавщицы, та очень смутилась. А на повторный вопрос ответила: «Матушка». Гене бы удивиться, засомневаться: «Отчего молодую собаку назвали именно так?»
Но он был пьян от неожиданного счастья. Наконец-то у него есть настоящая чукотская собака. Да ещё какая!
…Была у него ещё одна мечта — сшить себе охотничий комбинезон из меха чукотской выделки. То, что шили в Анадыре, и отдалено не напоминала настоящий чукотский мех.
Настоящий мех имеет очень тонкую и необычайно мягкую кожаную основу. Он никогда не вылезает и настолько нежен и невесом, что в кулаке средней величины мужской ладони можно спрятать шкурку песца.
Но ему постоянно не везло. Вот и сейчас, всех поселковых мастериц отправили в тундру, в станы бригад, для ремонта зимней одежды пастухов. В посёлке осталась только старая мастерица, но она, как говорили, не очень жаловала русских. Однако Гена решил рискнуть.
По субботам, ещё за два часа до начала продажи «совнаркомовских 500 грамм в одни руки», всё население посёлка собирается напротив склада. И Геннадий решил, если он её попросит сшить ему комбинезон при всём народе, да ещё назовёт по-чукотски матушкой, она наверняка не откажется. Он подошёл к старой мастерице и громко сказал:
— Уважаемая Эльтаха!
Вокруг всё стихло, а Гена продолжал:
— Старая, добрая Эльтаха. Будь так добра, сшей мне охотничий комбинезон. Я тебе хорошо заплачу Эльтаха.
Вот тут бы ему оглянуться, посмотреть вокруг. Чукчи очень тактичный народ. Они никогда открыто не смеются над услышанной глупостью. Они отворачивают лица и фыркают, сдерживая смех. Фыркал весь посёлок. Но Гена смотрел только в лицо старой мастерицы.
А она, внезапно побагровев всем лицом словно, пыталась проглотить ком в своём горле. Он обратился к ней вновь:
— Ну, сшей мне комбинезон, старая Эльтаха.
Теперь фыркали так громко, что Гена повернулся. Люди отворачивали свои смеющиеся лица. Но тут раздался хриплый голос старой мастерицы, она что-то громко выкрикнула по-чукотски, и люди перестали улыбаться. Затем она не сказала, а по-змеиному прошипела в сторону Гене:
— Иди, русский, иди. К следующей субботе у тебя будет комбинезон, какой ты хочешь.
Неделя прошла незаметно. Ближе к обеду в дверь номера постучали. Две молодые чукчанки передали ему большой пакет:
— Это ваш комбинезон. Старая мастерица очень просит, чтобы вы его обязательно надели, когда пойдёте покупать спиртное. Вдруг она ошиблась в размере и что-то придётся исправлять. Вы даёте слово, что оденете его?
— Какие вопросы? Конечно, я его обязательно надену.
Чукчанки ушли, а Гена, расстелив комбинезон на койке, стал любоваться им. Это был настоящий чукотский мех. Правда, немного смущал покрой комбинезона, таких покроев он ещё никогда не видел ни на одном охотнике. Но времени думать об этом, у него не было.
Через полчаса наступал «совнаркомовский час». (Указ СНК от 33 года: спиртное для коренных народов Севера отпускать раз в неделю, после обеда по 0,5 в одни руки). Правда, русским могли продать и ящик спиртного, но только в этот «совнаркомовский час».
Гена начал раздеваться, но в голове назойливо стучал вопрос: «Почему он ни разу не видел таких комбинезонов ни на охотниках, ни на пастухах?»
Но именно такой комбинезон Гена где-то видел и совсем недавно. Он перестал раздеваться и взял пакет с фотографиями, сделанными во время его последнего выезда на инспекторскую проверку электроустановок станов оленеводческих бригад.
Не то, не то… — у Гены подкосились колени, его бросило в холод, потом в жар, и он опустился на стул. На фотографии точно такой же комбинезон, один в один был одет на молодой беременной чукчанке.
Он бросился к комбинезону. Точно! Спереди была вставлена специальная вставка, делающая комбинезон широким в поясе, и специальные петельки, позволяющие ремешком стягивать или распускать пояс.
У народов Севера есть удивительная особенность. Все вещи обихода у них разделены по половому отличию: одежда, утварь, даже ножи. Женщина, взявшая или надевшая мужскую вещь, в худшем случае может получить хорошую взбучку. То для мужчин, надевших женскую вещь — это позор не только до самой его смерти, но и всего его рода.
У них есть даже специальное слово об этом проступке. Гена вспомнил, что именно это слово выкрикнула старая мастерица по-чукотски, когда он попросил её сшить ему комбинезон.
«Ну погоди, старая карга, я тебе сейчас задам». Он стал придумывать кару и вспомнил слова, которыми встречает каждого приехавшего на Чукотку начальник милиции.
— Помните всегда. Это Чукотский Национальный округ. Мы здесь гости, чукчи хозяева.
Любой конфликт с представителем местной национальности будет трактоваться всегда в вашу вину. И упаси вас боже затронуть хотя бы вскользь национальные особенности чукчей. Вас не просто осудят. Вы загремите на всю катушку, получив максимальный срок не только за свой проступок, но и национальное оскорбление. Никогда, нигде не забывайте об этом. Это — Чукотка.
Гена уложил комбинезон опять в пакет, оделся и вышел на крыльцо. Между гостиницей и магазином было большое здание холодильника. Гена осторожно выглянул за угол. Точно! Весь посёлок собрался, встав в полукруг, а сзади стояла старая чукчанка. Все смотрели туда, откуда должен появиться он. Всё было готово к его осмеянию.
«Но почему? Ладно. Сегодня с тундры должны вернуться председатель и парторг. Они отлично ладят с чукчами, разберёмся».
Гена обошёл холодильник и магазин сзади и вошёл внутрь. Спиртное всегда отпускала сама заведующая торгом.
— Что это сегодня с чукчами случилось? Уже десять минут, как наступил «совнаркомовский час», а никто не заходит в магазин — спросила она.
— А шут их знает. Мне четыре бутылки коньячку. Но к одной бантом привяжите что-нибудь из женского белья.
— Что тебе лучше? Есть комбинации, а есть японские «недельки».
— А что это такое?
— Это набор трусиков с надписью на каждый день недели.
— Давайте две «недельки».
Гена вышел из магазина, все чукчи напряжённо глядели в сторону гостиницы. Он подошёл сзади и громко выкрикнул:
—Эльтаха!
Все и старая мастерица повернулись к нему.
—Эльтаха, ты ошиблась. Это не мой фасон. Но вот тебе за труды, Эльтаха.
Он положил к ногам чукчанки пакет с комбинезоном, коньяк и две ярких упаковки «недельки».
— Это тебе пригодится Эльтаха.
И пошёл в гостиницу. Теперь чукчи не фыркали, они смеялись. Когда он уже заворачивал за угол, ему в спину ударили злобные крики старой мастерицы на чукотском языке.
Гена зашёл в свою комнату, разделся, сел к столу. «Так, немного покайфую и пойду к председателю. Надо разобраться, что это за цирк? Пусть чукчи все объяснят». Но ему никуда не пришлось идти, и объяснялись не чукчи, а он.
От мощного удара ногой, дверь чуть не слетела с петель. В комнату ворвалась целая толпа поселковой администрации: председатель, парторг, радист, инженер. Все орали, толкали Гену в грудь, требовали объяснений. Если не считать мата, то чаще всего звучали слова: «национальное оскорбление», «ружья», «пастухи–охотники», имя Гены, уважаемой мастерицы.
Наконец, парторг заорал:
— Молчать всем! А ты объяснись.
— Что вам объяснять? Это я хотел идти к вам за объяснениями, — ответил Гена.
Снова все закричали, громко заматерились. И опять парторг заорал:
— Всем молчать! Сейчас я тебе объясню. На подъезде к посёлку мы встретили две упряжки собак, они направлялись в тундру, чтобы вызвать четырёх сыновей старой мастерицы. У самой гостиницы мы забрали ружья у двух, которые шли убивать тебя. Через час, когда спиртное подействует, здесь будет весь посёлок.
Ибо они мужчины. А старая мастерица у магазина крикнула всем: «Будь проклят тот народ, мужчины которого позволяют оскорблять публично чужеземцу его старых женщин». Чем ты её оскорбил?».
Гена рассказал всё. По мере его рассказа лица всех чернели. Парторг тихо спросил:
— Кто тебе сказал, что Эльтаха — это по-чукотски матушка?
— Продавщица! И вообще, в чём дело?
— А дело в том, что Эльптаха по–чукотски — это писунья. Молодая собака постоянно писала под себя, и её так и назвали — писунья.
А теперь подставь ко всем своим словам это слово вместо «матушки» и то, что ты это сказал публично. Тогда ты поймёшь меру оскорбления старой мастерицы, и её желание также публично отомстить тебе, дав комбинезон для беременных женщин. Но ты нанёс ей ещё более чудовищное оскорбление и опять публично. Добавив к слову писунья две упаковки трусиков — мол, меняй чаще.
Гена взвыл:
— Но это же нелепое недоразумение. Я пойду и извинюсь.
—Теперь поздно, сильно поздно. Ты ещё жив лишь оттого, что у гостиницы с карабинами стоят вездеходчики и механик. Но что будет, когда часов через восемь-десять с тундры подъедут сыновья старой мастерицы? Эти будут стрелять сразу и без лишних слов.
Председатель вскочил на ноги:
— Радист, срочно на рацию. Выходи прямо на аварийный канал округа. Вечером из Хатырки должен был вылететь вертолётный борт. Пусть его завёрнут к нам. Мы все пойдём успокаивать тех, кто будет рваться к гостинице. Тебе полчаса на сборы, потуши свет и перейди в соседний номер.
— Но у меня нет ни поводка, ни ошейника для Эльтахи. Как я её поведу в вертолёт?
— Идиот! Какая собака? Молись, если борт ещё не улетел. И что тебя просто вышвырнут с Чукотки, не влепив лет десять.
Борт не успел пролететь. Вертолет чуть-чуть присел на минуту. На посадку Гену вели в плотном кольце администрации. В Анадыре его встретили как министра.
За те часа три, пока его допрашивали, поднятое на ноги Генино начальство не только полностью рассчитало его, но и сделало все исправления в документах, согласно которым он никогда постоянно не жил на Чукотке, а прилетал в командировку с материка. Приближались какие-то выборы, руководство национального округа не хотело шума. Если бы суд состоялся, его резонанс вышел бы далеко за пределы Чукотки. Под конвоем милиции его проводили до места жительства, дали час на сбор вещей и опять под конвоем провели до самого салона самолёта.
На материке Гена впал в дичайшую депрессию, плавно перешедшую в алкоголизм. Жизнь потеряла для него смысл. И очень часто он ошарашивал своих собутыльников необычайностью произносимого тоста:
— Так выпьем за то, чтобы никто из нас никогда не говорил неизвестных ему слов.
Автор: Юрий Маленко.