Дмитрий Каюшкин.
Родился в Бийске в 1966 году. Служил на боевых кораблях Балтийского и Тихоокеанского флотов, офицер запаса. В настоящее время – предприниматель. Женат. Воспитывает троих детей. Живёт в Бийске.
Публиковался в альманахе «Бийск литературный», журнале «Бийский вестник». Автор книг «Путешествие в грибное царство» (очерки), «Вернуть имя» (повесть), «В прителецкой тайге». Член редакционного совета альманаха «Бийск литературный». «На Булаке» – отрывок из повести Дмитрия Каюшкина «Вернуть имя» (г. Бийск, Изд-во «Бия», 2013).
На Булаке (глава из повести)
1961 год, Казань.
Пивная «На Булаке», в которую Григорьич привёл Василия, располагалась в узком переулке между шумной, многолюдной улицей Баумана — главной артерией и достопримечательностью города — и тихой, патриархальной Правобулачной. Казалось, солнце никогда не проникало в этот переулок. Возможно, виною тому сплошные, обшарпанные кирпичные стены домов, теснившихся с обеих сторон. А может, солнце просто отдавало весь свой свет самому Булаку и двум его набережным.
Кирюшин любил захаживать в это хмельное заведение. И тому было немало причин.
Во-первых, на Правобулачной находился его дом. Григорьич искренне считал близлежащие окрестности самым прекрасным местом в городе. Каждое утро, выходя из-под арки своего двора, он подолгу останавливался у чугунного витого ограждения реки и бросал взгляд на причудливые формы приземистых двухэтажных домов, уходящих вдаль по её берегам.
Когда-то давно и Правобулачная, и Левобулачная считались купеческими улицами. Дома купцы строили на совесть. Крепкие особнячки поражали воображение зевак своим неповторимым кирпичным орнаментом на фасадах и яркими расцветками. Сейчас фасады уже не блистали, как ранее, краска облетела, и дома просто подбеливали извёсткой. В годы Советской власти бывших купцов повыселяли, дома переделали под коммуналки с маленькими комнатушками со всеми удобствами во дворе. Отдельно стоящие особняки соединили высокими арками с широким въездом для автотранспорта и небольшим проходом для жильцов. Таким образом, внутренние дворы превратились в закрытые от чужого взгляда территории, которые постояльцы считали своей собственностью и стремились всячески облагородить, разбивая палисадники и засаживая сиренью.
По вечерам Григорьич не спеша прогуливался по Правобулачной со своей Зинаидой, любуясь окружающей патриархальной стариной и белоснежной панорамой Казанского кремля, открывавшейся ближе к устью Булака. Более десяти лет жили они с Зинаидой душа в душу. Любитель и знаток женских чар наконец-то остепенился, найдя в этой спокойной, работящей и добродушной женщине верную супругу и заботливую мачеху для своего сына Володьки.
Да и сам легендарный Булак давно никто не считал рекой — озером, водоёмом, прудом. Лишь полузатопленные и прогнившие остовы плоскодонок напоминали о том, что когда-то он был судоходен и имел выход в Казанку. Булак затягивался илом, порастал зеленью. Его дно хранило много тайн и подбрасывало неожиданные находки. Местные мальчишки каждое лето ещё находили чистые места и с визгом сбегали с крутого склона, чтобы нырнуть в тёплую застоялую воду. Почти каждый из них мог похвастаться найденными древними монетами и заржавелым татарским клинком или кинжалом.
Во-вторых, пивная «На Булаке» пользовалась заслуженной популярностью у близживущих горожан. Пиво в ней никогда не разбавляли, что являлось ещё одной причиной в пользу выбора Кирюшина. Собиралась в заведении разная публика, но большинство составляли люди зрелого возраста, бывшие фронтовики, пенсионеры. Молодёжь заглядывала редко. Порядок в пивной поддерживал пожилой и грузный татарин Ринат. Он же и обслуживал посетителей. Был ли Ринат хозяином заведения или просто управляющим, не знал никто. Но его авторитет являлся беспрекословным. Достаточно было одного хмурого взгляда, как новички переставали плевать на дощатый пол и бросать под ноги окурки.
– Здорово, Ринат. Два пива. Мне и моему гостю, – приветливо бросил Григорьич старому другу и провёл гостя к дальнему свободному столику на высокой массивной ножке.
– Угощу-ка я тебя, Василий, нашим, «Казанским». Небось ещё не пробовал? Только у Рината такое есть. Недавно на «Красном востоке» выпуск освоили.
Через несколько минут Ринат поставил перед друзьями пару кружек золотистого пенного напитка с насыщенным ароматом хмеля.
– Посетителей немного, присоединяйся к нам, – предложил Григорьич. – И знакомься с уважаемым гостем.
Ринат и Василий, представившись, пожали друг другу руку.
– Неужели он? – улучив мгновение, вопросительно шепнул Ринат на ухо Кирюшину.
– Он, самый настоящий! Правда, Василий?
– Собственной персоной, проездом из столицы, – задорно рассмеялся Василий, отхлебнув из массивной кружки. – Думаю, что надолго у вас не задержусь. Нельзя меня здесь держать. Да и не совладать им со мной. Знаю слишком много. Всё про них знаю…
Редкие посетители стали внимательно поглядывать в их сторону. Кое-кто, опасливо отворачиваясь, заторопился на выход. Некоторые постарались переместиться поближе к столику шумных друзей. Ринат повторно тщательно протёр стол и водрузил на газету вяленого леща.
– Настоящий, волжский? – обрадовался Василий, и принялся сдирать блестящую чешую.
– Ринат молодчина. Всегда в заначке сюрприз держит. Из наших он, всю войну прошёл. У меня был в 45-м, в стрелковой роте, – отозвался Григорьич.
– Как в стрелковой? Ты ж из разведки, – удивился Василий.
Лицо Кирюшина, казалось, окаменело.
– Ого, и тебя, значит, эта мясорубка стороной не обошла. Поделишься, будет желание, – успокаивающе произнёс Василий. – В прошлом это, Серёга, в прошлом. Хоть и не забудется никогда. Шрамы на сердце после такого не зарастают. Вот и у меня сердце болит. Иной раз разрывается на части от несправедливости.
Невесть откуда заботливая рука Рината выставила на стол чекушку «столичной». Василий плеснул в пиво водки и произнёс тост:
– За победу и справедливость! Ох, и нужна она нам сегодня, как тогда, в 45-м.
Мужчины не спеша наслаждались пенным напитком.
– Смотрю, чужие у тебя сегодня, – шепнул Ринату Кирюшин.
– Да присматриваю пока за ними, – отозвался тот и внимательно посмотрел в сторону выхода.
Трое с угрюмыми лицами в натянутых на глаза кепках цедили пиво за ближним к выходу столиком, искоса бросая взгляды по сторонам.
Наколки на пальцах, смачные плевки под стол и доносящийся блатной жаргон выдавали их «профессию».
– Залётные, не наших краёв, – молвил Ринат.
– Двое, похоже, молокососы, а вот один матёрый будет.
– Может проводить за порог, негоже в приличном месте гадить, – ноздри у Григорьича стали раздуваться, в глазах зажглись яростные огоньки.
– Помощь понадобится? – серьёзно спросил Василий.
– Не впервой, справимся, – чуть ли не хором ответили Ринат и Григорьич, понимающе посмотрев друг на друга.
– Ну, смотрите. – Отстранённым и равнодушным голосом произнёс Василий. – Пойду глотну свежего воздуха, душновато что-то.
Василий не спеша направился к выходу из пивной.
Оставшиеся у столика друзья не успели пригубить пиво, как глухой звук двух хлёстких ударов и грохот падающего тела, сопровождавшийся звоном битого стекла, заставил их мгновенно обернуться и броситься следом. Вид довольного и улыбающегося Василия, потирающего кровоточащий кулак, склонившегося над скрюченным телом одного из чужаков, казалось бы, говорил о ситуации, как уже случившейся. Но Григорьич краем глаза заметил мелькнувший в руке второго чужака нож, занесённый назад и метивший прямо в поясницу друга.
– Берегись!
Оглушительный крик прозвучал одновременно с ударом стопы разведчика в колено незнакомца. Резко уведя корпус вправо, Григорьич вонзил ботинок левой ноги в паховую область ошарашенного соперника и заставил его согнуться от боли. Мощнейший удар ребром ладони в шею поставил финальную точку в этом поединке.
Тяжело дыша, Кирюшин наклонился и выдернул из руки поверженного противника узковатую, длинную финку.
– Неплохая была игрушка!
Под железными пальцами фронтовика лезвие ножа хрустнуло, разломившись пополам.
— Лихо ты его! — тяжело дыша, Кирюшин кивнул в сторону жертвы Василия. — Чем провинился хоть?
Молодой, лет двадцати пяти, уголовник сидел, прислонившись к стене, и держался за окровавленную скулу.
— Чем, чем… Плечом генерала толкнул, а извиниться не пожелал, — гордо, с едва ворчливыми нотками в голосе, ответил Василий.
Рывком поднимая с земли приходящего в сознание своего поверженного противника и заламывая ему руку, Григорьич успел заметить, как удивлённо округлились от услышанного глаза молодого уголовника.
— Заканчиваем представление, мужики, — произнёс Ринат, удерживая мёртвой хваткой за предплечье третьего чужака, и готовый в любой момент выдернуть его руку из сустава. — Пора проводить гостей.
Жёстко ткнув в спину и отправив незнакомца за порог пивной, Григорьич метнул ему вслед обломки ножа и собрался было возвратиться обратно за стол.
— Сочтёмся, служивый, — клокочущий гортанный голос заставил его обернуться.
Только сейчас фронтовик заметил пылающий злобный огонь в узко прищуренных глазах незнакомца и огромный подергивающийся кадык на его длинной багровой шее. «Хриплый, — мысленно окрестил уголовника Кирюшин. — Прав был Ринат, матёрый», — подумал он, и, не сочтя необходимым отвечать, возвратился к друзьям.
— Ты откуда таким ударам научился, — сходу поинтересовался Кирюшин у жизнерадостного, разгорячённого схваткой и жестикулирующего Василия.
— Так я же с детства спортом живу. У нас в хоккее и футболе со слабым ударом делать нечего. Эх, Севку, моего лучшего друга, вы в драке не видели! — Василий мечтательно на секунду задумался. — А ведь ты, Серёга, сегодня дважды мне жизнь спас!
— Да чего уж там, скромно потупился Григорьич. Нам в разведке сподручно на нож идти. Все движения до автоматизма отточены. Только спасибо, Василий, надо говорить не мне. А отцу твоему, родному отцу для всех нас. И за честь его поруганную всем нам повиниться, и голову перед его памятью склонить. Забыли в верхах, с чьим именем на устах мы фашиста громили и под чьим знаменем умирать под пули шли. Забыли про Верховного Главкома. Безликой Ставкой заменили. Вот скажи, Василий, неужто злой умысел скрывается под этакими деяниями? Или правда Никиткина в том, что Сталин кровью упивался?
При последних словах Григорьич покраснел и прямо посмотрел в глаза Василию.
— Золотые твои слова, Серёга! Скажи мне, я похож на людоеда или сына людоеда? То-то и оно, что нет. Такой же простой мужик, как и все вы. И отец таким же был. Никогда напрасно кровь не проливал. Никитку из дерьма наверх вытащил, все грехи ему простил. Уж руки у того поболе остальных кровью обагрены. Знал отец все их преступные деяния. За это и убили его. И я всю правду знаю. Вырвусь в Москву, соберу пресс-конференцию. Всё, что знаю, расскажу! — Василий постепенно распалялся. — И от фамилии своей ни за что не откажусь. Они ж на святое покусились. А вот им! — Он изобразил фигуру из трёх пальцев. — Пусть выкусят, Сталин я! — Рванув ворот, выкрикнул Василий на всё заведение. — Родился Сталиным, жил под этой фамилией. Честно жил. Сталиным и на тот свет уйду!
Таких речей в пивной «На Булаке» до сих пор не слыхивал никто из горожан.
Шмыгнул за порог долговязый очкастый интеллигент средних лет. Несколько припозднившихся посетителей подошли вплотную к собеседникам. Мужчины долго пожимали руку Василию, знакомились и называли свои имена.
Хмельная встреча набирала обороты.
Примечание: Сталин В.И. (1921-1964) — полковник, командир 32-го гвардейского истре-бительного полка, с 1944 года — комндир 3-й истребительной авиационной дивизии. Сын И.В. Сталина и Н.С. Аллилуевой.