Первый урок «морали» среди определенной группы бывших заключенных я получил еще на прииске «Болшевик» от одного из жильцов общежития – Длинного.
В общежитии были установлены два ряда топчанов, между ними – проход. Размеры топчанов устраивали всех, а Длинному двадцать сантиметров не хватало. Его ноги на эту величину перекрывали проход. Когда нужно было пройти, я говорил: «пожалуйста, подтяните ноги».
Однажды, когда я открыл чемодан, Длинный увидел у меня пачку чая и предложил:
– Давай поменяемся, ты мне пачку чая, а я тебе пачку махорки «охотник».
– Согласен, давай махорку.
-Махорки у меня сейчас нет. Ты мне чай давай сейчас, а я тебе махорку – потом.
– Что же это за обмен? Я тебе чай, а ты мне обещание.
– Ты же всё равно сейчас его не используешь, а я скоро получу махорку и отдам.
Не верить человеку как-то было стыдно, и я отдал ему чай.
Он достал пустую консервную банку, скипятил в ней воду и всыпал сразу всю пачку. Затем накрыл её рукавицей. Откуда-то появилась женщина, совсем непривлекательная и далеко не молодая, но – женщина. Они разлили этот чай, который называется чифиром, по кружкам и стали пить, прикусывая кусачками селёдки. И, странное дело, им было весело. Потом они куда-то удалились.
Время шло, но, несмотря на мои напоминания, Длинный махорку не отдавал. Так я её и не получил и понял, что «потом отдам» это то же самое, что и Греческие Календы, которые как известно, никогда не наступают.
На прииске «Комсомолец» меня поместили на жительство в барак таёжного типа. Он состоял из двух половин с одной входной дверью. Между этими половинами был проём без косяков и дверей. В каждой половине находились железные печки, которые днем и ночью топили два дневальных – так называли домработников. Жильцами барака были бывшие заключенные. Среди них – взрывники, мастера, механики. Каждый жил сам по себе. Никто ни с кем не пытался сблизиться. Я не проявлял стремления, и они не пытались сделать этого.
Но с моим чемоданом кто-то познакомился сразу в первые дни. И вот кто-то из этого состава меня обокрал. Как-то раз, вернувшись с работы, я открыл чемодан, что бы взять папирос и увидел – все, что представляло какую-то ценность, – украдено, в частности теплые вещи и только что полученная месячная норма папирос «Беломорканал». Воры оказались на редкость гуманны – оставили две папиросы. Не сказав никому ни слова, обе эти папиросы я выкурил подряд. Дневальный вразумительного ответа по поводу кражи не дал.
На прииске был уполномоченный. Но после двенадцати часов работы на морозе идти к нему и рассказывать, а потом, наверное, писать заявление – это отодвинуло отдых, по крайней мере, на два часа. И я не пошел. Теперь, я полагал, красть у меня нечего. Но это было заблуждением. То, что произошло – это были цветочки. Ягодки же мне пришлось вкусить позднее.
Невольно напросился вывод – воры, во всяком случае, какая-то часть из них, и после отбытия наказания продолжают оставаться ворами.