Проект вскрытия

Ключ Власыч левый приток речки Чай-Урья, который летом, как говорят курица в брод перейдёт, за тысячелетия работы так размыл сопки, что образовался не только распадок, где разместился посёлок прииска «Комсомолец», но и терраса параллельно речке. К террасе прижималась центральная Колымская трасса. Ниже несла свои воды неширокая речка Чай-Урья, которая создала уникальную золотоносную россыпь. На протяжении всего лишь шестнадцати километров действовало четыре прииска. Разработка россыпи производилась открытым способом.

Мы стояли на террасе ключа Власыч, где геологи обнаружили золотоносную россыпь. Перед нами на правой стороне речки громоздились экскаваторные отвалы торфов, высокие галечные терриконики, низкие эфельные отвалы, слышался шум экскаваторов, грохот приборов, на которые по сплоткам с верховьев Чай-Урьи самотёком поступала вода.

Мы – это две группы руководящих и инженерных работников. Во главе одной меньшей был главный инженер Чай-Урьинского горнопромышленного управления Данил Артемович Осепян. Высокий, стройный, поджарый, с черными, как смоль, волосами, коричневыми глазами, правильными чертами лица, в черной гимнастёрке, перетянутой широким кожаным ремнём, в брюках, заправленных в хромовые сапоги – этот человек невольно вызывал к себе симпатию. Во главе другой группы был начальник прииска Пётр Михайлович Фролов, человек невысокого роста и с удивительно круглым лицом. Это лицо могло вызвать улыбку. Но стоило встретиться взглядом его внимательных, пронзительных коричневых глаз, желание улыбаться исчезало. В числе этой группы находился главный инженер прииска Инокентий Федорович Медведев, человек высокий, уже имеющий склонность к полноте. У него был один коричневый глаз, второй другого цвета. В это группе находился и я – молодой инженер – проектировщик ПТЧ. Были и другие работники прииска.

Между руководителями шел оживленный разговор. Ведущим был Данил Артемович. Со свойственным южанам темпераментом, он говорил быстро, иногда подкрепляя свою речь жестами. Я не слышал, о чем они говорили. Передо мною, как кадры в кино, мелькали события прошедшего года со дня нашей встречи с Осепяном. За это время я много узнал, много прошел, пережил. С благодарностью вспомнил начальника экскаваторного парка Маркова, вежливого, корректного, который относился ко мне не только как начальник, но и как учитель. Вспомнился Павел Иванович Донов, который так хлопотал за меня, что его, в конце концов, перевели на работу в экскаваторный парк, а меня назначили на его место.

Первое время мы работали вместе. Кем я числился, не знаю, наверное, еще проходил по экскаваторному парку. С нами работал молодой техник Олег Попов, но потом его куда-то перевели. Я остался один.

Однажды меня вызвали в Нексикан, производственно-технический отдел Управления с проектом вскрыши торфов полигона. Пройти шестнадцать километров по автомобильной дороге в ясную солнечную погоду мне, молодому парню, было одно удовольствие. В ПТО меня встретил его начальник Пётр Михайлович Никитин, человек среднего возраста, среднего роста уже полнеющий, в роговых очках, похожий на профессора.

– Вы обедали, – спросил он.

– Обедать ещё не время. Утром в столовой позавтракал, сыт.

– Идите ко мне на квартиру, жена вас покормит.

– Да что вы, Пётр Михайлович, вы ставите меня в неловкое положение.

– Никаких разговоров! В начале поесть, потом дела, пошли!

И мы пошли. Что греха таить, есть-то всё-таки, хотелось. Жена Петра Михайловича, сухонькая симпатичная женщина была очень внимательна и хорошо накормила меня. Накормить человека во время войны – это надо иметь очень добрую душу.

Поблагодарив хозяйку, я вернулся в отдел. Там меня ждали не только Пётр Михайлович, но и главный инженер управления Осепян. Проект в сущности был не сложный, и всё-таки в его обсуждении принял участие он – главный инженер управления.

Данил Артемович, кроме всего прочего, был мечтатель. Уже в то далёкое время, когда не было электронных самородкоуловителей он, по ходу разговора высказывал мысль о сухой промывке галечных отвалов, в которых, несомненно, было золото. Видимо он учил мечтать и меня. Проект вскрытия полигона одобрили.

Из этого посещения управления я сделал вывод – руководители управления присматриваются ко мне. На прииск я возвратился в приподнятом настроении. Где-то на пол дороге возле меня остановилась легковая автомашина. В ней сидели Осепян и Никитин. Открылась дверка, и Данил Артемович сказал: «Садитесь, мы вас подвезём». Этот простой знак внимания вызвал в моей душе трепет, волнение, благодарность и остался в моей памяти на всю жизнь.

Из задумчивости меня вывел голос Данила Артемовича.

– Вот здесь заложим шахту, – и он топнул правым каблуком хромового сапога. На земле ясно вырисовалась ямка. – Здесь, – показал он рукой, – будет расположен песковый отвал, там промприбор, а так расположатся галечный и эфельные отвалы, – подвёл он итог.

– Нет, не здесь, – сказал я.

Мне показалось, что он несколько растерялся.

– Здесь! – громко подтвердил начальник прииска Фролов, а за ним почти вся его свита.

Молчал только главный инженер прииска. Он утвердил другой вариант.

Однако сказанная мною фраза не могла повиснуть в воздухе. Нужна была её оценка.

– А ну подойдите сюда! Почему не здесь? – спросил Осепян, указывая на вмятину от каблука.

Я открыл папку, стал показывать чертежи. Вот план россыпи. Это поперечные разрезы по шурфовочным линиям, так прослеживается тальвег. Исходя из этого определено место заложения шахты и её тип, схема отработки поля. В правом нижнем углу чертежа на штампе стояла моя подпись. В левом верхнем углу надпись «утверждаю» – главный инженер прииска Медведев. Четко виднелась его роспись, стояла дата подписания. Утвердил, а в защиту проекта не выступил, рта не открыл.

Данил Артемович, являясь сам горным инженером, мгновенно оценил обстановку, принятое нами решение, справедливость моего возражения и был в затруднении, как же теперь быть с данным им указанием.

Наступила тягостная тишина. В разговор вступил Фролов.

– Ну и что, – сказал он, обращаясь ко мне, – заложим шахты у там и тут. Быстрее нарежем, быстрее отработаем. – При этом губы его чуть-чуть растянулись в улыбке, а глаза приняли хитроватое выражение.

Некоторое время мы продолжали ещё молчать, но обстановка была уже разряжена.

– Ну что ж, – сказал Осепян, обращаясь к Фролову, – действуйте! – пожал ему руку, ещё кому-то, а своей команде бросил, – Поехали.

Данил Артемович не стал уточнять, как действовать: по моему проекту, по его указанию или по компромиссному Петра Михайловича, но мы его поняли.

С Медведевым я скорректировал проект, нанёс на план дополнительную наклонную шахту и нарезные выработки. Место заложения шахт были выданы маркшейдерскому отделу. Они вынесли точки на поверхность шахтного поля. Руководители участка организовали проходку шахт.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *