В 1990 году Магаданская область область (без учета Чукотского округа) обладала огромным оленьим стадом в 128 тыс. голов, но в 2000 году в регионе было только 24 тыс. оленей, а в 2010 году – 19 тыс. оленей.
На заре моего детства, в шестидесятых годах прошлого века, уже на севере появились вертолёты МИ-4 и начали летать на более большее расстояние, то в тундре в районе реки имевшей двойное название, Булун/Рассоха, было обнаружено небольшое поселенье кочевых тундровых оленных людей, эвенов по национальности.
Тучные стада оленей, а у других лошадей – Болдухиных, Хабаровских, Амосовых, Виннокуровых, выпасались на их богатых землях (так они считали, живя веками на этом месте) ягелем, сенокосными травами, растущим повсеместно и являвшимся, основным кормом для оленей, лошадей. Советская власть, не так давно, но повсеместно утвердилась на Крайнем севере, осуществляя здесь хозяйственную и политическую деятельность на огромной территории площадью 460 000 кв.км. Тундровые оленные люди и те кто разводил низкорослых мохнатых лошадей, якутской породы, жили можно сказать первобытно общинным строем. Родами, сотнями лет кочевали по тундре со своими стадами и тем нехитрым скарбом, мангурками, которые составляли их неприхотливый и скромный быт того времени. Проживали они в ярангах, но место, где они бывали часто и останавливались постоянно называлось Рассоха.
Лебединые озера, красивейшее место на Северо-востоке Колымы, каскад озёр, где рождается река Булун/Рассоха из которых она вытекает, впадая в реку Коркодон, устье Реки Булун/Рассоха находилось в ста километрах от впадения реки Коркодон в реку Колыма.
Там стоял небольшая рубленная избушка, ранее, ещё в 1700 годах, здесь пасли и выращивали низкорослых северных мохнатых лошадок, якутской породы. Свидетельство тому, гора пустых бутылок, с датой на них тех минувших веков и лет далёкого прошлого и близкого времени, какие-то сгнившие и полусгнившие лошадиные принадлежности.
Часть, оленных людей в те годы, зимой привезли в Сеймчан, пожилых эвенок и эвенов, в национальных одеждах с длинными резными курительными трубками, в малахаях и торбозах, встречавшихся жителям посёлка и поражавших своим видом их взор. Им провели медицинское обследование и уделили максимум внимания.
Тогда же, немного позже, было принято решение о создании в районе оленеводческого совхоза, не мудурствуя лукаво, его и назвали по названию местности где обнаружили оленеводов, Рассохинский.
Оленей в лучших традициях нашего государства у них «экспроприировали» и владельцы стада Болдухины и Хабаровские, Винокуровы, Амосовы отдали оленей и лошадей, добровольно, продав их. Государство их купило в 60-тые годы у оленеводов по тем временам у них были баснословные счета на сберкнижках – больше 30-40. тыс. рублей, но цена за которую приобрели, не соответствовала реальной стоимости того времени. Олени были приписаны к вновь созданному совхозу.
На Рассохе была построена школа-интернат, дома для персонала, забойный пункт оленей, дизельная, столовая, посадочная полоса для аэропланов АН-2. Было создано шесть бригад, каждой из них был придан трактор ДТ-75, из яранг, кочевники перебрались жить в палатки, во время кочевья и стоянок.
Первое время людям, обустраивающим посёлок оленеводов на Рассохе, доводилось жить в палатках, но все были молоды и полны энтузиазма, и понемногу дело наладилось и пошло. Наша соседка, живущая с нами на одной площадки, по молодости, работала недолго, на Рассохе учительницей. Родители зимой на упряжках привозили дары тайги детям в интернат, созданный на Рассохе, где детей учили грамоте, позже в связи с высокими затратами по содержанию социальной сферы, отдалённости местности, качества управления и обслуживания людей, интернат и вся социальная сфера были переведёны в райцентр пос. Сеймчан.
Оленеводческому совхозу был передан под опёку и пос. Балыгычан, находившийся в двухстах километрах вниз по реке Колыме, где жили в основном якуты, занимавшиеся охотой и рыбалкой, их предки занимались коневодством.
В восьмидесятых годах прошлого века, ещё пасся в окрестностях Балыгычана, табун полудиких якутских низкорослых мохнатых лошадей, оставшихся в наследство, проживающим местным жителям от их предков, издавно проживавших в этих местах, разводивших и держащих лошадок для пропитания, торговли, в общем, своих житейских нужд. Это была их национальное занятие и основной вид деятельности, кроме рыбалки и охоты. Вожак у них был мощный, сильный и драчливый жеребец, который не раз спасал табун от волков, не подпуская их к лошадям. При нём ни одну лошадь из табуна волкам не довелось взять. В наше время было принято решение одну из созданных бригад оленей перегнать поближе к Сеймчану, в район Каньона, реки Верино, что и было сделано, стадо перегнали зимой, дорога была длинной и тяжёлой, без потерь поголовья не обошлось, как для табуна, так и для оленеводов.
Летом, когда начинались каникулы, дети оленеводов вертолётом отправлялись в родные края.
Пётр Калашников (ныне покойный), оставался на всё лето один в интернате и его оленеводы тоже стали забирать с собой в тундру, где он выучился говорить по-эвенски, как на родном языке. Со временем он стал настоящим оленеводом, постигнув все премудрости нелёгкого труда и жизни оленеводов, связав с ними свою жизнь, судьбу и найдя здесь свою любовь.
Другой, Василий Болдухин (ныне его уже и нет с нами) с нелёгкой и трудной судьбой, родившись в семье потомственного оленевода, ещё мальчишкой качаясь на склонившемся дереве упал и повредил себе позвоночник, после травмы он стал горбатым, но оптимизма и веры в жизнь не потерял. Как-то, в бригаду привезли огненную воду и его отец, поднагрузившись основательно, стал избивать мать, Василий, заступаясь за мать схватив с земли дрючёк, первое что попалось под руку, и ударил отца по голове. Последствия поступка были ужасны, отец умер от кровоизлияния, Василия отправили на курорт Талая к хозяину. Отбыв срок, он вернулся и опять стал работать в совхозе оленеводом. Решив учится, он поехал поступать на заочное отделение Дальневосточного коммерческого института во славный град Владивосток, но пока добирался, опоздал на вступительные экзамены, вернулся опять к работе в тайгу (в то время Василий работал уже на Каньоне в первой оленеводческой бригаде). В один из дней он видя безразличие и лень оленеводов к своим обязанностям, когда оленеводы превратились в оленеедов, а олени были предоставлены сами себе, разбредались по долинам и ледникам в поисках пищи, а так же спасаясь от гнуса. Волчья стая на Каньоне так же вносила свой вклад к снижению поголовья. Он выскочил из палатки открыв огонь из карабина поверх палаток и голов. Все повыскакивали с перепугу на свет Божий, в общем, шуму было много. Совхоз окреп, встал на ноги.
Морозов Пётр (Последний директор)
На счету совхоза скопились огромные средства, а так как совхоз свободно сам мог распоряжаться заработанным, было решено, (под зорким оком Райкома партии), вложить деньги в строительство жилья для оленеводов в благодатном Краснодарском крае.
Было проведено собрание на котором «оленеводы» порешили строится, но между собой они говорили, что кто поедет туда жить, здесь они родились, тут могилы их предков, работа, своё хозяйство в бригадах (личные олени). В общем пошумели поговорили, какое то время, походили слухи по посёлку и всё затихло со временем, вроде как забыли.
А решение о строительстве жилья и заинтересованные в этом лица остались. Но, кому же было доверить такое ответственное дело, не каждому можно верить и вверять крупные суммы денег, только надёжному проверенному управляемому. Собравшись, в узком кругу, на втором этаже здания, порешили, такое дело доверить Морозову П. проверенному товарищу, коммунисту со стажем, радеющему за чистоту её рядов и заботящемуся о рядовых коммунистах и простых рабочих совхоза. Для этого его отправили на заслуженную пенсию, наградив за многолетний и добросовестный труд на крайнем севере. Морозов выехал в Ростов или Краснодар, а может строил там и там по заказу страждущих, открыл там счёт, как бы филиал предприятия, для создания строительного кооператива. Крупные суммы были переведены на счёт кооператива в Ростов, откуда родом Морозов или Краснодар, точно сказать не могу, но работа закипела.
Со временем, забылся Морозов П. и переведённые суммы, со счетов предприятия. О количестве построенных квадратных метрах и квартир история скромно умолчала, а уж о тех кто получил в них жильё, то вообще покрыто мраком. Оленеводы «отказались» переселится в новые благоустроенные элитные, дома и квартиры Краснодара, их тогда получили те, кто принимал решение о строительстве жилья, ближний круг, первые замы, специалисты главные, ну очень главные и … в общем можно выразится так – Своя рука владыка.
Оленеводы, всё так же продолжали тропить свою тропу, ведя, как и тысячи лет назад свой аргиш и оленьи стада, по проложенным тропам своих предков.
В конце пути
Ещё ничего не предвещало трагедию, как никогда крепка была Советская власть, но ледяное дыхание капитализма уже дотянулась и до затерянного на краю империи, небольшого оленеводческого совхоза, ему оставалось только сжать на его «горле», свои стальные когти.
Совхоз «Рассохинский», на заре своего становления (это было в те далёкие времена, когда совхоз Рассохинский, был отделением совхоза «Омолон» до 1971 года). Директором совхоза в то время был Харитонов Иван Ильич. Долгое время и руководителем оленеводческого совхоза Рассохинский, был Гулевский Василий Никитич. Потом Каримов Халил Мингалеевич. Ну а в конце пути, директором стал Морозов П.А. Специалистами были и составляли костяк совхоза: Временами исполнявшая обязанности директора, гл.экономистом совхоза с 1984 года и по 1994 Харитонова Марина (Ильиных). Главный ветврач – Тихонович Николай Сергеевич. Главный зоотехник – Прудников Евгений. Кудрявцев Михаил. Бухгалтер Макарова Татьяна. Кладовщик Наташа. Да и всех уж не упомнишь сегодня.
Доходы росли, в банке копился и прирастал на счетах совхоза, полновесный рубль. Но, человеку всегда мало было, всегда не хватало, хотелось большего.
Было принято решение, сдать больше мяса государству, что и было с успехом выполнено, прирост продукции решили за счёт лошадей, посёлка Балыгычан. В один из погожих дней, перестреляли местные охотники из мелкокалиберных винтовок табун. Лошадиное стадо, сотнями лет пасшееся на тучных и сочных травах, жившее самостоятельно, в тяжелейших климатических условиях в борьбе с дикой природой, морозами, волками, жило и прирастало. И вот оно не смогло противостоять человеческому фактору. Стадо просто перестало существовать, и было отправлено в Сеймчан, на местный ММК (мясомолочный комбинат) прямиком в колбасные изделия.
Решив торговать пантами, завезли с Америки оборудование для резки и сушки пантов, установив его на базе совхоза в Сеймчане, молодые американские специалисты его собрали, установили и опробовали, а свою командировку вечерами просиживали в ресторане «Солнечная долина», напиваясь до чёртиков, не хуже наших Колымских бродяг.
К этому времени в Сеймчане, в конце посёлка возвели три пятиэтажных жилых здания, для работников совхоза и оленеводов, построена более современная база совхоза, со складами, боксами и большей территорией. Оленеводы получившие квартиры в новых домах, получали и улучшенное снабжение, ковры, телевизоры, холодильники ИТД.
Но их ещё надо было научить многому для жизни в цивилизованном мире, правилам жизни и поведению, но постепенно они быстро всему научились, природный ум смекалка сказалась на их поведении и познании нового для них времени, правда они были как дети и верили порой всему что им говорили, были конечно и недобросовестные люди, которые этим пользовались, ну да Бог им судья.
На базе предприятия, постоянно работал Кудрявцев М.И. и завсклад, красивая женщина Наташа, проживающая на втором посёлке, она готовила груза для оленеводческих бригад совхоза, пасущих на просторах Колымы и порой выезжала весной на отбивку и корализацию стад.
Сидя как то весной на заборе и наблюдая как специалисты и оленеводы загоняют оленей в кораль (загон), она не заметила как Хабаровский, бригадир одной из бригад, подкравшись на бросок маута (аркан для оленей сплетенный из лосиной шкуры) кинув спеленал её как важенку, она свалилась в сугроб, молодые были любили пошутить.
Весной, во время отёла, просчёта стада, забоя отобранных оленей, все специалисты конторы выезжали в бригады для помощи оленеводам. Тихонович С. ветврач, Прудников Е. зоотехник, Татьяна Макарова бухгалтер совхоза, и та ездила в такое горячее время на Рассоху, каждые руки были нужны и не были лишними в такое время.
Большое хозяйство совхоза в 16 000 голов, требовало повышенного внимания и отношения, порой доходило до смешного, оленей начали кормить комбикормом, завозимым с большой земли.
Для сохранения поголовья на Рассоху завозилась сетка-рабица и бригада с которой заключался договор, устанавливала летом в тундре ограждения, чтоб олени не могли, отбившись от стада, уйти в Якутию.
Прораб совхоза, как-то, отправленный в тундру для составления нарядов по изгороди, во время сеанса связи по рации с директором, слёзно плакал и умолял забрать его так как он там погибает, он был жителем каменных джунглей и тайга для него была чуждой средой, а нам было смешно, как это может быть скучно и плохо на природе.
Часто и каждое лето, в бригады выезжала агитбригада Сеймчанского ДК. Молодые, задорные с юмором, ребята показывали фильмы, устраивали концерты, один из них по рации обьяснился в любви Светлане Махнёвой (позже, Светлана, одна из первых в перестройку, создала в Сеймчане кооператив по перевозке пассажиров, где позже работал водителем и её супруг) он сделал так же по рации, ей предложение руки и сердца.
Постоянно медики следили за состоянием оленеводов, профилактика здоровья была постоянная, так как многие оленеводы болели туберкулёзом, лёгкие приморожены в зимние холода. Врачи постоянно летали на санзадания. Вертолёты подымались в любое время, дня и ночи, если в дорогу позвала беда, об одном их санрейсов, я напишу ниже.
На базе в посёлке, где постоянно была установлена рация «Ангара», заведовал Михаил Кудрявцев, невысокого роста, коренастый, заядлый курильщик, был незаменимым и уважаемым специалистом, он часто бывал в бригадах, передавал и отправлял посылки от родных и близких оленеводам. Организовывал и летал на выборы по бригадам.
Довелось, как-то по случаю побывать на таком избирательном участке – прилетает вертолёт в бригаду, а за световой день надо облететь всех. Оленеводы очередной бригады, собирались у вертолёта. Иваныч, проводит короткое собрание и подняв в руке пачку избирательных бюллетней, спрашивал: «Кто против Советской власти?» ему в ответ: Ача есть, привёз (водка), конечно привёз, ну кроме этого, почту, посылки, письма от родных, разных деликатесов, наград, поощрений, за ударную работу.
Всё это он делал с юмором, шутками, для него не было необязательного или формального отношения к работе и людям, ко всему он относился с душей и ответственностью. Ему можно было доверять и на него можно было положиться.
В управлении совхоза, был бывший участник ВОВ Балдаев, заместитель по общим вопросам, его поставил райком, как национального кадра, никакой особой роли в производстве не играл, наоборот был большим балластом в структуре, а вот при случае мог напакостить, испортить человеку карьеру, отравить жизнь. Как-то на слёте оленеводов в Магадане ему довелось столкнуться с одним из участников слёта с Чукотки, который напомнил ему, как он застрелил его дядю, за то, что тот не хотел отдать оленей добровольно, в совхоз (созданный на базе этого стада), принадлежавших его роду веками и имевшему авторитет среди своих земляков, чукчей.
Забой
Каждую зиму – весну проходил забой оленей, оленеводы подгоняли по графику свои стада на Рассоху, где был построен забойный пункт, отбивали оленей и загоняли в кораль (загон), своего рода вертушку, где проход постепенно сужался и оставался тесный и узкий проход, только для одного оленя. Затем закрывалась за ним дверь, впереди проход то же был закрыт, и олень получал отточенной арматурой в бок, были олени которым повезло, они смогли перепрыгнуть и удрать, были олени драчуны, бились до последнего, некоторых били кувалдой в лоб. Потом открывали дверь – заслонку и оленя ещё почти живого подвешивали на крюк, катя по монорельсу до ямы, куда стекала кровь, где с него почти живьём сдирали шкуру и выпускали кишки (это называлось разделка туши), разделанную тушу катили дальше, где отрезали голову. Голова попадала на разделочный стол, где с неё вырезали, язык, мозги, снимали шкуру, срезали рога. Туши дальше по монорельсу отправлялись на заморозку (они висели на морозе). После застывания, тушу снимали и отправляли на лётное поле, где замерзшие туши оленей укладывались штабелями, накрывались брезентом, так как даже на сильном морозе мясо, если его не укрыть, на открытом воздухе чернело, в связи с повышенной солнечной радиацией на севере.
В то время мне довелось работать в торговой конторе УРСа, начальником тогда был Карпачёв Геннадий Тимофеевич. В один год меня уговорило начальство поехать на Рассоху на забой, организовать и принять продукцию совхоза, с последующей отправкой её в Сеймчан на торговую базу для хранения и дальнейшего использования по назначению. Моё требование было – никакой водки до конца забоя. Собрав необходимое, спецодежду, продукты всё необходимое, вылетел на Рассоху с бригадой забойщиков.
Скажем так, на Рассохе жили и люди которые не имели ни к чему отношение, одна из них женщина по прозвищу и своим видом её напоминающая, необъятных размеров в обхвате, «Баржа», жила она там и процветала, производя самогон для тех кто желал его отведать, ни в деньгах, ни в клиентах отбою не было, а в забойный период и от мужиков. Жил там и лесник Зудин Михаил, но о них сказ ниже.
Потом прилетели остальные рабочие (скажем так, не самый лучший контингент нашего общества, но работать умели, что есть то есть, этого у них не отымешь), запустили дизельную, рабочие начали готовить забойный пункт, очищая его от снега, крови и прочего, оставшегося после прошлогодней компании. Ожидая вертолет МИ-8 , который должен был вскоре прилететь, рабочие, забойщики работали как черти. И вот по рации сообщили о долгожданной вертушке, не сказав им, что она везёт.
Вся бригада собралась у вертушки, ожидая праздника, но когда сел винтокрылый друг, и распахнул бортмеханик задние створки машины, то все ахнули, вертушка была загружена дюймовой доской, необходимой для ремонта забойного пункта. Вся бригада, угрожающе фыркнула и отправилась восвояси, водку-то не привезли. Пришлось мне одному с помощью бортмеханика разгружать винтокрылую машину.
Стали поступать угрозы, пришлось с ружьём не расставаться по вечерам, в общем работать стало невозможно. Люди вышли из под контроля. Пришлось вылететь в Сеймчан и доложить о случившемся, начальнику торговой конторы. Ну что ж было принято решение прислать другого человека на моё место, я улетел на Рассоху, а следующий борт привёз мне замену, Мишу Мингалеева (татарина по национальности) хорошего парня, жившего с женой Настей на втором посёлке, рядом с магазином «Давыда», она тоже работала в торговле. В вертолёте, который их привёз, был загружен различный груз и 20 ящиков водки, ну думаю, всё приехали – веселуха начинается. Этим же бортом, передав дела и ключи улетел домой.
Прошло совсем немного времени, не больше двух месяцев, как свершилось, водка до добра не доводит. Мингалеев, вроде как застал свою жену с Зудиным – лесником, у него был вездеход и он, лесник в пылу ревности, наехал им на стенку дома где жил Миша с Настей, в ответ Мингалеев поймав Зудина, изрубил его голову топором, как капусту шинковал. Прилетела милиция, следствие, суд, в общем загремели оба – один Миша на зону, другой Миша к праотцам, но забой продолжился, производство должно работать не смотря на трудности и лишения. Откинулся Миша и по окончании срока, он вернулся уже в другую страну, той что была – рухнула, а мне довелось с ним ещё раз встретится, но помочь ему ничем не мог в то время, дальнейшая судьба его мне неизвестна.
Транспортировка оленины
Для транспортировки заготовленной продукции, забитых оленей, использовался весь административный ресурс района, считалось поддерживание оленеводства в районах севера государственным делом.
Сложенные огромными штабелями оленину, в месте забоя, Рассохи и укрытую брезентом, необходимо доставить в райцентр, на склады в холодильники на хранение для дальнейшей отправки потребителю.
Каждый год, старателям, лесозаготовителям, торговым организациям по проложенному зимнику до низов Якутии, устья реки Колымы, уходившем на Чукотку, на Билибино, до самого Северного моря доставляли различные груза, от Магадана до побережья дальнобойщики.
Этот зимник проходил в жесточайших условиях, вдоль рек и пересекая их, по льду, тундре, распадкам. Сильные морозы, наледи, громадные расстояния без жилья и людей. Место, где водителям приходилось надеяться только на свои силы, свою технику, братскую помощь дальнобоев и господа Бога. Стоило машине или тяжёлой технике провалится в наледь, она сразу попадала в ледяной капкан, и выбраться с наледи было порой не просто, а иногда и невозможно. Снежные заносы и перемёты, пурги, снегопады нередко преграждали путь бродягам севера, но они верили в свою звезду и шли вперёд.
Зимник пересекая реки Белая ночь, Коркодон, проходил недалеко от Рассохи. Заработать хотели все и пустые машины, идущие на Сеймчан, грузились тушами замороженных оленей. Старатели, перегоняя бульдозеры, мастерили сани (как правило, длинной 6-7 метров, шириной не меньше трёх, а высотой не менее 4 метров) и загрузив их с верхом, тащили по зимнику до места назначения бульдозером, проходя сотни и сотни км.. Вся воздушная техника, вертолёты, аэропланы АН-2, идущие обратно к месту базирования в аэропорт СМЧ, забивались под завязку грузом оленины.
К весне, когда начинало пригревать солнце, дни становились длиннее, а ночи короче, вся продукция уже в основном, была перевезена, разгружена и хранилась в холодильниках.
Автор: Пётр Серман.