Человеку не дано знать, где он теряет и в чём он находит. Но недаром искушённые в жизненных передрягах люди неустанно повторяют, чтобы не делалось, в итоге это всегда и неизменно только к лучшему.
Какими только проклятьями не осыпали головы членов призывной комиссии Анатолий и его сослуживцы за то, что их определили служить в спецчасти — сопровождение и охрана грузов государственной важности.
Сама служба была очень интересная, постоянные командировки по всему округу, а иногда и за его пределы. Но стоило вернуться в расположение части и опостылевшая рутина специфики их службы — стрельба, стрельба и ещё раз стрельба. Никаких послаблений в виде неподвижных мишеней, только по движущимся с самых несуразных положений. Но самое главное — доведение до рефлекса мгновенного перемещения своего оружия из положения походное — ремень на плече, в боевое.
Теперь, когда после демобилизации он переехал на Колыму и стал работать в геологоразведке, всё это способствовало тому, что иначе как Чингачгук его никто и не называл. Слишком быстро, даже для охотников-профессионалов, Анатолий не только реагировал на внезапное появление зверя, но и всего одним выстрелом наповал поражал его.
Однажды, после очередного добытого Анатолием оленя, один из геологоразведчиков завидуя его удаче и, желая хоть как-то досадить удачливому охотнику, сказал:
— Слушай Чингачгук, а на каком дереве ты зарубки добытых зверей оставляешь? Тебе, наверно, лестницу припасти надобно, чтобы выше зарубку ставить, больно здорово ты зверя бьёшь.
Все рассмеялись, а Анатолий вспомнил, как ещё в самом начале своей работы в геологоразведке им довелось встретиться в тайге с охотниками аборигенами. Он обратил внимание на орнамент из шляпок мелких медных гвоздиков на ложе приклада одного из них и спросил: «Отец, а почему у тебя узор не закончен?». На что тот ему ответил, что это не просто вбитые для придания красоты гвоздики, каждый из них свидетельство добытого им крупного зверя.
После шутки товарища, Анатолий подумал, а почему бы и мне точно так же не отмечать на ложе своего карабина число добытых крупных зверей? Очень даже приличный узор должен получиться, да и самому приятно потешить гордыню свою, глядя на него. Но он решил сделать это более оригинально и впечатляюще.
Трезво оценил, сколько и каких именно зверей он реально сумеет добыть за один год. Потом наметил минимальный срок продолжительности своей работы в разведке в десять лет.
После этого раз и навсегда определил цвет гвоздика для каждого зверя. Медведь — медный гвоздик с широкой шляпкой, лось – бронзовый со шляпкой поменьше, ну а олень — светлый гвоздик из серебра или из белых монет. Только теперь, с учётом тех зверей, которых он уже добыл, и тех, которых он надеялся добыть в ближайшие десять лет. Анатолий нарисовал и даже острым ножом нанёс контуры будущего орнамента, изготовил с избытком мелких гвоздиков и медленно, но неуклонно стал воплощать задуманное в жизнь.
Полевики всегда жили в строгом соответствии законам тайги. Согласно им, тайга — это мать-кормилица, а всё, что есть в ней наделено единым правом на жизнь. Поэтому главное, определяющее — не навреди.
Хотя полевые отряды геологоразведки работали в самой глуши, где инспекторов или егерей не было, лишнего не добывали никогда. Практика показала, что для нормального питания отряда в 15-20 человек вполне достаточно одного оленя в десять дней. Добывали их без отрыва от основного производства.
Кто в маршруте первым встречал хорошего упитанного оленя, тот его и добывал. И сразу давал красную ракету — я добыл оленя, дальнейшая охота запрещена.
Ещё вчера, разнося на карту точки мест отбора проб, Анатолий с горечью подумал: если не везёт, так точно не везёт. Для завершения причудливого завитка орнамента оставалась место всего для двух гвоздиков, но о том, что он сумеет завтра добавить в узор один из них, было глупо даже и мечтать. Судя по рельефу карты, оленя там не могло быть даже по определению, голые осыпи и скалы выхода коренных пород. Действительность оказалось намного горше, да тут не то что олень, чёрт себе ноги переломает.
Он отработал первый распадок, прошёл по долине вверх метров на пятьдесят, отработал распадок другого борта и только хотел продолжить своё движение верх до следующего, как периферийное зрение отметило какое-то движение возле входа в первый распадок. Резко повернул голову и тут же сработал его знаменитый рефлекс.
Всего один крохотный миг, но Анатолий успел сорвать карабин со своего плеча, дослать патрон и прицелиться. Среди серых огромных валунов явственно промелькнули оленьи галифе. Окраска тела оленя тёмно-коричневая, а вот вся задняя поверхность его ляжек и голеней имеет светло жёлтую окраску, по своей форме это очень похожую на армейские брюки галифе, от того их так и называют.
Стрелять в зад для такого охотника как Анатолий было бы оскорбительно, тем более он отлично знал, что этот олень от него никуда не денется. Зайдёт в распадок, увидит, что за осыпей ходу на вершину водораздела для него нет, и выйдет назад в долину.
Он присел за большой валун и стал ждать. Олень возвращаться не торопился. Но вот среди валунов сначала промелькнула часть тела, затем он предстал во всей красе. Анатолий, в сердцах сплюнув, с грохотом опустил кованую накладку приклада своего кавалерийского карабина на валун. Да, это был великолепный олень, но это была важенка, а согласно кодексу тайги, стрелять в самку оленя запрещено.
Услышав лязг металлической накладки о валун, важенка подняла голову, увидела человека, мгновенно сорвалась с места и огромными прыжками с одного валуна на другой стремительно бросилась вниз по долине. Отбежав метров на сто, резко остановилась, несколько минут, словно в глубоком раздумье, стояла на месте, затем опустила голову и… стала возвращаться в распадок.
Анатолий застыл в изумлении, но оно не было долгим, ибо он увидел то, ради чего, вернее кого, преодолев свой ужас перед человеком с ружьём, важенка приняла решение вернуться.
В просвете между двумя валунами на тоненьких подгибающихся ножках появился маленький, не более чем двух–трёхсуточный оленёнок. Материнский инстинкт защиты своего дитя оказался сильнее страха собственной гибели, преодолев его, важенка вернулась к своему детёнышу. Затем подняла свою голову и обречённо посмотрела в сторону человека, ожидая неминуемой смерти.
Но тот, застыв на месте, никаких враждебных намерений против них не выражал. Словно не веря этому, она долго смотрела на Анатолия, а потом решила как можно скорее увести своё дитя.
Но оленёнок был очень молод, его слабые, ещё не имеющие крепких мускулов ножки, не позволяли ему вскарабкаться на огромные высокие валуны. Он очень старался, но не в силах удержаться на покатой поверхности валунов срывался и падал вниз.
Единственным, возможным доступным для слабого оленёнка путём выбраться из этого лабиринта огромных валунов на чистое место, был узкий просвет между камнями. Но тогда важенке предстояло пройти совсем близко от человека. Иного пути спасти своё дитя у неё не было, и она повела его.
Она шла, и Анатолию было отлично видно, какой ценой давался для важенки каждый очередной шаг сближения с человеком. По её телу от головы к заду стали пробегать волны дрожи. Чем ближе она приближалась к человеку, тем сильнее был страх, тем чаще волны сотрясающего ужаса пробегали по телу. Но она медленно, соизмеряя движение со скоростью своего дитя, продолжала движение вперёд. В этот момент произошло то, что круто изменило всю дальнейшую жизнь удачливого охотника.
Поравнявшись с человеком, важенка остановилась, оленёнок ткнулся мордочкой в её ноги, она повернулась, несколько раз ласково лизнула его голову, а затем в упор посмотрела на человека. Взгляд огромных глаз словно кричал, взывая к Анатолию: «Человек, если это тебе надо — возьми мою жизнь, но прошу тебя, сохрани её для моего дитя». И из её глаз медленно скатились две огромные слезинки.
Эти слезы любящей и идущей на смерть ради своего детёныша матери потрясли его так, что он даже задержал дыхание, остерегаясь, что звук его вздоха сможет напугать важенку ещё сильнее.
Какое-то мгновение олениха и человек смотрели в глаза друг друга, но глупый маленький олененок, не понимая, почему его мама остановилась, стал толкать головой в её зад, и важенка пошла. Шла, и словно не веря в то, что этот ужасно страшный человек с ружьём не будет стрелять, на каждом шагу оглядывалась назад. Только выведя своего детёныша на чистое место, она благодарно посмотрела в его лицо, а затем быстро и уже не оглядываясь, повела оленёнка из речной долины.
Этот случай круто изменил всё мировоззрение Анатолия, только теперь он постиг всю глубину философии жизни малочисленных народов.
Всегда помни о том, что останется на земле во благо других людей после твоего ухода. Поэтому главное определяющее – НЕ НАВРЕДИ.
Стоило ему, вскинув свой карабин, взять зверя на прицел, как перед ним мгновенно возникал образ больших глаз важенки с огромными каплями слёз, и он опускал ствол своего оружия.
Красочный причудливый узор орнамента ложа приклада его карабина так и остался незавершённым.
Автор: Юрий Маленко.