Нос

0792

То, что Великий Могучий Русский язык превосходит все иные языки планеты Земля, не нуждается в каких бы то ни было научных доказательствах. Это вне всяких сомнений. Достаточно всего одного простого примера.

Как во всём мире говорят о человеке, ушедшем в мир иной? Умер, скончался, скучно и шаблонно. А почему? От нищеты языка!

Совсем иное дело Могучий русский язык, его возможности безграничны и необъятны. Он точно укажет, кто именно умер, у него для каждого найдётся ёмкое определение, кем был в бренном мире усопший, каким образом ушёл в мир иной Богу душу отдал, почил в бозе, преставился, окочурился, в ящик сыграл, концы отдал, кондрашка хватила, жаба заела

Если язык могуч и необъятен, то и применения его необъятные. Во всём мире сущность человека чаще всего определяют его профессия или должность. А в России, надо же куда-то словарный запас девать, за каждым человеком неизменно стоят определяющие его сущность кличка или прозвище. Не можно на Руси человеку без прозвища, никак не можно. Если нет прозвища, то это уже и не человек, а так оболочка пустоты. Ибо нет под этой оболочкой совершенно ничего: ни плохого, ни хорошего, ни доброго, ни злого.

Нос был воплощением всего сразу. Нос — уникум! В этом слове, прозвище, в едином монолите слилось всё: облик, профессия, призвание, восхищение одних и страх расплаты других. Нос был гордостью, надеждой и опорой для одной из ведущих отраслей Центральной Колымы и демоном зла, исчадием всех мыслимых проклятий, для другой отрасли. Первые боготворили Нос, вторые от всего сердца желали ему переломать свои шустрые ноги и до самой пенсии пролечиться в больнице.

Обычно (вот вам ещё одно доказательство могущества русского языка), в народе большой нос называют рубильником или шнобелем.

Для Носа это определение не годилось, ибо это был действительно Нос. С какого бы боку вы на него не посмотрели, вы бы не увидели ни глаз, ни ушей, ни губ. Вы чётко видели лишь одно — огромный, сопоставимый с гигантским клювом, нос.

Но всеколымскую славу Носу, принёс не его уникально неповторимый облик, а то, что он ёмко соответствовал его профессиональному статусу. Точно и тонко вынюхивать всё тайное, скрытое, засыпанное, заваленное, утрамбованное, утерянное по злому умыслу или разгильдяйству.

Нос был старшим контрольным промывальщиком Ягодинской геологоразведочной экспедиции. Должность в разведке драгметаллов довольно значительная, уважаемая и очень редкая. Один на всю комплексную экспедицию.

Уже одно это подразумевало почтительное отношение окружающих к контрольному промывальщику. А его все: коллеги по работе, знакомые, начальство звали просто Нос, и он на это никогда не обижался. А ведь он мог, всего одним словом или намёком, заставить затрепетать в страхе самое высокое начальство.

Золото это валюта. Валюта — это КГБ. А КГБ, в реалиях СССР, это неподсудная никому структура, осуществляющая контроль над самим государством. От людей, которые пусть и понаслышке сотрудничали с комитетом, на Колыме шарахались как от огня, их боялись все и вся.

Нос не сотрудничал, он просто работал на комитет. Что именно он там делал не знал никто, но, вне всяких сомнений, фигурой он там был не последнего десятка. За Носом комитет, в зависимости от того, где он находился, мог прислать машину, вездеход, вертолёт. Нос, никому и ничего не объясняя, словно он собрался в магазин за хлебом, говорил: «Я в комитет», и улетал на неопределённое время.

Но за десятилетия работы в экспедиции, он ни единого раза не позволил себе воспользоваться в своих целях тем, что он работает на комитет. Носа знали все, но по-настоящему его не знал никто. Небольшого роста, худощавый, но крепко сбитый, немногословный, с загадочной полуулыбкой, он просто делал свою работу. Именно его работа принесла ему славу Носа, от нюха которого золото невозможно спрятать или скрыть. Этот человек обладал уникальным даром чуять микроскопические частицы золота.

0791

Максимальный объём грунта, идущего на промывку пробы, при диаметре скважины в 210 миллиметров, 0,5 метра. Поэтому вес золота в пробе исчисляется в миллиграммах, где ничтожная кроха, в 10–15 миллиграммов имеет архиважное государственное значение. От неё зависит, будет или нет, признан данный контур месторождением, имеющим промышленное значение. Малейшая небрежность при бурении, или промывке и богатое месторождение попадёт в реестр малоперспективных. Чтобы подобное не произошло, в каждой экспедиции есть недремлющее око надзора. Лучший из самых лучших старший контрольный промывальщик.

Главным достоинством геологоразведки драгметаллов было то, что здесь в отличие от множества иных отраслей, обезлички трудов всех и каждого не могло быть даже теоретически. В каждой из пробурённых скважин торчала штага с номером, а в каждом отвале промытой пробы сторожок, деревянная бирка с номером скважины. Эти данные, вместе с фамилиями, вносились в полевые дневники, имеющие неограниченный срок сохранности. Даже спустя десятилетия, контрольный промывальщик, перемыв слив у скважины или отвал пробы, безапелляционно скажет, был или нет снос золота при промывке или в процессе бурения и кто конкретно повинен в этом: бурильщик или промывальщик.

Не было ни единого случая, чтобы Нос, проводя контрольную промывку, не обнаружил, пусть и допустимый, но всё равно снесённый металл. А ведь он контролировал работу промывальщиков-асов, иных на разведке золотых месторождений не держали.

Ещё более поразительным было то, как он определял те отвалы отмытых проб, которые собирался подвергнуть контрольной промывке.

0790

Поисковая линия, пересекающая весь водосброс речной долины, могла быть длиной более километра. Скважины на поисковых линиях бурят через каждые двадцать метров. По золотосодержащему контуру, через каждые десять метров. На одной буровой линии могло быть более ста скважин. Прилетев на участок (а их в экспедиции было двенадцать), Нос в сопровождении старшего геолога и промывальщиков мог пройти, не задерживаясь, мимо отмытых проб десятка и более скважин. Затем, резко остановившись, сказать: «Будем перемывать этот, и вон тот». Мыл и сопровождавшие его представители участка ясно видели на дне его лотка крупицы золота — снос. Затем Нос буквально внюхивался своим огромным носом в воздух над буровой линией и говорил: «А следующие вон тот, и тот». Мыл и снова обнаруживал снос.

При таком недремлющем оке контрольного надзора, как Нос, работа бурильщиков и промывальщиков в Ягодинской экспедиции была на самом профессиональном высшем уровне, что и позволило ей стать головным предприятием всей Мингеологии в разведке драгметаллов. Но всеколымскую славу Носу, да такую, что его знали не только в Мингеологии, но и в ряде других министерств, Носу принесло иное.

Между Мингеологией и Министерством добычи драгметаллов существовало два вида расчётов: простой и окончательный. Но прежде чем говорить об этом, необходимо озвучить одно важное обстоятельство.

0796

Ещё в тридцатых годах прошлого столетия Билибин «запер» устья всех рек и ручьёв притока левого берега центральной части реки Колыма, то есть, путём пробивки линии шурфов поперёк речной долины в устье, чётко определил есть в данном водосбросе золото или нет.

Долина могла быть длиной десять километров или все триста, но благодаря Билибину было точно известно, есть ли там золото или это пустышка. Но… «запереть» все речные долины левого берега Колымы Билибин то запер, а вот определять, какое в каждой из «запертых» долин золото (ведь могло быть, что долина в сотню километров вся золотая, а взять его невозможно, золото подвесное или плавающее) — это в задачи экспедиции не входило.

Богатое месторождение могло быть всего в сотни метров от «запорной» линии, а могло и за двести километров, где-нибудь в предгорьях. Поэтому все «запертые» долины, начиная от устья, необходимо было доразведовать. Именно этим и занималась геологоразведка.

Каждый из шести ГОКов Колымы имел свой, чётко определённый земляной надел и каждый сам делал заявку на предмет обнаружения месторождений в границах своего надела. Найдут геологоразведчики золото или не найдут, значения не имело.

Свою работу разведка сделала, поэтому стоимость проведения разведочных работ ГОК оплачивал сразу и безоговорочно. Это был простой вид расчётов.

…А вот когда разведка найдёт и оконтурит месторождение, и речь пойдёт о миллионах, будет произведён сложный расчёт, при котором роль Носа будет иметь решающее значение. Вердикт, выносимый в результате работы ревизионной комиссии, был окончательным и не мог быть обжалован даже советом министров.

Согласно закону ревизионная комиссия имела право выносить своё решение только один раз, и прямо на месте ревизии.

0789

Земляной надел принадлежал ГОКу, разведку, прокладку дорог и прочие расходы тоже оплатил ГОК, а вот обнаруженное на землях этого надела месторождение золота — это уже собственность геологоразведочной экспедиции, и горняки обязаны были «выкупать» его.

Существуют научно обоснованные единые для всей страны формулы подсчётов минимального содержания металла в месторождении, коэффициенты сноса при промывке и прочие погрешности. И хотя речь идёт о площадях в десятки квадратных километров и вскрышки до тридцати метров, вес металла определяется довольно точно, плюс-минус несколько килограммов.

Но наука предполагает, а Колыма располагает. Это не материк, здесь даже в двух соседних скважинах никогда не бывает одинакового грунта. Нередки были случаи, когда вес добытого золота чуть ли не в два раза превышал расчётный вес. Добыча в десять-двадцать процентов выше расчётной, была обычной производственной практикой. В таких случаях ГОК молча оплачивал расчётный вес, и весь сказ. Прибылью за добытое сверх расчётной отметки золото, ГОКи с геологоразведкой не делились никогда.

Но если, даже при совершенно явно видимом просчёте горняков, вес добытого металла не дотягивал до расчётного, ГОК поднимал вой. Мол, геологоразведка, сфальсифицировав вес металла в пробах, явно завысила расчётный вес месторождения, и подавали на геологоразведку в суд, на предмет возврата ГОКу стоимости «неотхода» разницы в весе расчётного, и реально добытого, золота. Так как «неотход» мог исчисляться десятками килограммов, и это было золото, речь шла о суммах с множеством нулей. Вот тогда между истцом и ответчиком вставал Нос.

0798

Существовал единый закон о рассмотрении в суде дел о «неотходе». Так как решить этот вопрос полюбовно было просто невозможно, ГОК утверждал, что разведка умышленно завысила расчётный вес золота в месторождении, а геологи, что горняки бездарно снесли часть золота при промывке. Окончательную точку ставила ревизионная комиссия мест промывки добычи золота. Ведь помимо формул о подсчёте веса металла месторождения, были и иные единые формулы сноса золота при промывке. Причём, для каждого звена всей цепочки технологического процесса промывки была своя формула и свой подсчёт. В комиссию входили представители истца ответчика и независимые эксперты, назначаемые судом. Согласно закону, комиссия проводила ревизию мест добычи один раз, её решение было окончательным, и обжалованию не подлежало.

… Когда речь идёт о суммах со множеством нулей, а итоговое решение комиссии способно поставить жирный крест на любой блистательной карьере, критерии чести и порядочности превращаются в пустой звук.

Прежде чем подавать иск на «неотход», ГОК тщательно зачищал все места возможного сноса золота. Землю вокруг промприборов, хвосты и шлейфы отмытых песков, места стыков подачи пульпы, щётку (выход скалистых пород днища отмытого полигона). При этом место каждой зачистки обязательно проверяли гоковские промывальщики. Только убедившись в том, что всё чисто, снос в пределах допустимых норм, подавали иск на «неотход».

…Тогда и начиналась трагикомедия, над которой потешалась вся Центральная Колыма. Экспедиции один за другим, было предъявлено сразу несколько исков на «неотход». Даже люди очень далёкие от добычи золота, с удовольствием слушали и пересказывали друг другу содержание очередного акта трагикомедии: «Контрольная промывка недремлющего ока Носа».

Как не старались ГОКи зачистить все возможные места сноса металла при промывке, контрольные промывки Носа давали такие результаты, что все разговоры о «неотходе» были просто неуместны. Надо было прямо на месте промывок арестовывать всё руководство данного полигона и без суда и следствия отправлять в лагеря лет на двадцать.

Разгильдяйство было не просто вопиющее, оно было преступным. Согласно данным промывок контрольных проб и формулам подсчёта, неизменно выходило, что геологи не увеличили, а, наоборот, уменьшили не менее чем на 20%, вес золота каждого из «проданных» месторождений. А это уже не десятки килограммов «неотхода», это сотни килограммов потерь. И куда же эти сотни килограммов золота подевались?

Надеялись хапнуть жирный кусок у геологов, списать на них все свои огрехи, а получили головную боль множества комиссий органов надзора. Теперь крутись доказывай, что не было и не могло быть столько золота в этом месторождении. Не было!!! А есть просто мистическая способность Носа найти требуемое ему количество золота где угодно, и в чём угодно. Если надо Нос всегда найдёт!

0794

… После первых сокрушительных поражений руководство ГОКов решило использовать испытанный приём — подкуп и запугивание. Но комитет среагировал молниеносно: «В ваши судебные дрязги между геологами и горняками, комитет вклиниваться не намерен. Но нервировать или оказывать давление на человека, который оказывает неоценимые услуги комитету, мы не позволим и Москве».

Потом началась такая комедия, что вся Колыма захлебнулась в приступах смеха.

Первое, что решило руководство ГОКов, это то, что геологоразведчики, эти лесные бродяги, незаметно проникают на конфликтные полигоны и сами подкидывают золото в заранее оговорённые с Носом места. Вокруг полигонов, подлежащих контрольным промывкам, стали выставлять круглосуточную охрану. Не помогло…

Тогда пришли к выводу, что Нос сам подкидывает золото при промывках. На потеху всей Колымы в начале Носа обязали показывать содержимое его карманов, снять часы и закатать рукава. Но и это не помогло. Затем Носа обязали снимать куртку, затем и рубаху. Дошло до того, что он мыл пробы в одних трусах, лотком горняков. И они, а не сам Нос, брали пробы в тех местах, на которые указывал он.

Нос ничем не выражал своего недовольства беспределом горняков, но раз за разом вес намытого им золота был всё весомее и весомее.

Наконец, в своих подозрениях фальсификации контрольных промывок Носом, руководство ГОКа дошло до абсурда. Оно не просто обидело, а глубоко оскорбило контрольного промывальщика. А вот этого им делать, не следовало.

В праведном гневе, Нос смял в лепёшку всю несостоятельность обвинений горняков, яростно жёстко и безапелляционно, он доказал, что первоисточником ежегодных гигантских потерь в добыче золота, является… Москва.

…На этот раз «неотход» был таким большим, а суммы такими огромными, что на ревизию прилетели представители обоих конфликтующих министерств из Москвы.

Носу было предложено в ультимативной форме раздеться догола и полностью переодеться в проверенную одежду. Нос ядовито усмехнулся, но выполнил требование. Но уже следующее требование представителей горняков, привело невозмутимого Носа в дикую ярость. В комнату вошёл врач, и Носу сказали:

— Это дантист, и сейчас он осмотрит полость вашего рта. Ибо единственным местом, где вы, после полной замены вашей одежды, ещё можете спрятать капсулу с золотом, а затем незаметно выплюнуть её, является ваш рот.

Нос побледнел от такого оскорбления, ноздри его огромного носа затрепетали, и он зловеще произнёс:

— Не кажется ли вам, что вы заигрались? Всему есть предел, я могу…

Но ему не дали договорить: «Или ты даёшь осмотреть свой рот, и тогда ты сам, будешь делать контрольные промывки. Или ты не даёшь врачу проверить, что у тебя есть во рту, но тогда, промывки будут делать уже промывальщики ГОКа».

Нос глубоко вздохнул и, на мгновение замер, принимая решение.

— Хорошо, ради истины я стерплю любое ваше унижение. Но позвольте и мне сполна воспользоваться своими правами ответчика.

Согласно букве закона о порядке проведения ревизии, ответчик вправе требовать предоставления ему любого количества, любой техники, которые, как он считает, могут способствовать выявлению истины. Поэтому я прошу срочно, направить на полигон два тяжёлых импортных бульдозера. Пока бульдозеры не прибудут на полигон, контрольная промывка производиться не будет.

Представитель горняков из Москвы весело рассмеялся:

— Каков наглец! Ты, мужик, не забылся, кто ты есть? Может тебе ещё и шагающий экскаватор, подогнать?

Представители ГОКа дружно поддержали высокое московское начальство громким, язвительным, смехом.

0788

Но Нос в один миг прервал их веселье. В первый и последний раз, он использовал то обстоятельство, что он работает на комитет.

— Если бульдозеров не будет, то уже через несколько часов на стол начальника областного КГБ ляжет рапорт о том, что в результате преступного сговора представителей Москвы и ГОКа, была сорвана ревизия полигона, имеющая огромное государственное значение. А именно, невозможность выявления истиной причины «неотхода», а значит и значительных недопоставок золота в государственный золотой фонд СССР.

Нос знал, как сбить спесь со столичных снобов. Слова КГБ, государство, золотой фонд заставили представителей истца внимать молча каждому слову и деянию контрольного промывальщика.

…На полигоне Нос вообще больше не обращался к представителям истца. Все его слова, были обращены к независимым экспертам. Он потребовал, чтобы все его комментарии были занесены в протокол ревизии.

— Сейчас вы все сами убедитесь в преднамеренной преступной деятельности руководства ГОКа и администрации области. Вопреки здравому смыслу и технологическому процессу, но зато ради победного рапорта в Москву, промывочный сезон на Колыме начинается с первого мая, когда вода ещё ледяная, а пески скованы в монолит вечной мерзлоты. Но руководство, желая заслужить похвалу Москвы первой добычей золота сезона, гонит кубаж, и не успевшие ещё оттаять глыбы мерзлоты с золотом, летят в отвалы галей. (Гали — булыжники, не проходящие в ячею приемного бункера, часто весом за сто и более килограммов. Их легко и быстро, выбивают струёй пушки монитора в галевые отвалы).

Нос продолжал свой обличительный монолог.

— За лето глыбы мерзлоты оттают и, всё снесённое в гали, золото соскользнёт по гладким обмытым бокам булыжников на самое дно отвала, как в кубышку. Вот почему я потребовал два тяжёлых бульдозера. Пока один из них очистит днище отвала галей в месте, где первого мая начался промывочный сезон, второй очистит место от галей окончания сезона. Это очень важно для выводов комиссии.

Ведь и в конце сезона, и тоже ради рапорта в Москву, руководство ГОКа гнало кубаж отмытых песков, совершенно не заботясь о качестве промывки. В своей погоне за масштабностью проведённых работ Москва дошла до полного абсурда. Именно она повинна в том, что каждый сезон часть приисков имеет хронический «неотход». Ведь это Москва придумала положение, при котором, если ГОК грамотно проведёт сезон и возьмёт хоть десять годовых планов по золоту, но не выполнит план по объёму отмытой породы, горняки не получат премии. Поэтому все ГОКи к концу сезона моют не золото, а гонят кубаж пустой отмытой породы. Гонят ради получения премии. Ну, хватит слов, бульдозер уже очистил край отвала, будем мыть, — и он, взяв в руки лоток, подошёл к очищенной от галей площадке…

Пока он мыл, представители ГОКа и Москвы, кипя от гнева, обсуждали монолог дерзкого промывальщика.

— Крамола! Плевать на то, что он работает на комитет. Он посмел поставить под сомнение правомочность идеологии нашей партии. Надо срочно приостановить работу комиссии и выходить по экстренному каналу связи на самый верх, в ЦК.

Но было уже поздно. Возбуждённые независимые эксперты потребовали представителям истца незамедлительно подойти к месту промывки.

— Смотрите! Это просто невероятно, такое золото в сносе!!!

Нос отмыл первый лоток, и на его дне, лежали не презренные миллиграммы сноса, а россыпь весознаков. Все замерли, раскрыв рты. Контрольный промывальщик, не отрываясь от промывки очередного лотка, произнёс:

— Я хорошо слышал, что вы говорили. Но если я — крамола, то кто тогда вы все, господа — товарищи, высокое руководство? Кто вы?

Теперь Нос просто уничтожал, превращал в пыль весь апломб и спесь административно-партийных снобов.

— Надеюсь, вы ещё не забыли, чему вас в школе учили? У золота высокий удельный вес, а это значит, что всё настоящее тяжёлое золото, выбитое монитором вместе с негабаритами вечной мерзлоты в отвалы галей, находится в самом низу. И я его вам сейчас предоставлю.

0793

Он отмыл второй лоток, и у высокого руководства подогнулись колениНа лотке, помимо весознаков, лежали три «таракана», небольших самородков…
Но это было лишь началом. Когда Нос дошел до травяного покрытия, ставшего днищем отвала галей, представителю Москвы стало дурно и не только одному ему. На песочное золото и весознаки уже никто не обращал внимание, их просто ссыпали в большую металлическую миску. Все считали, вначале «тараканов», а потом только самородки.

Когда Нос отмыл самородок величиной более фаланги большого пальца, представитель ГОКа жалобно пролепетал:

— Может, хватит мыть, мы отзываем наш иск на «неотход».

Нос хищно раздул ноздри:

— Ну, уж это дудки! Никто и никогда, не мыл при работе комиссий самые главные места сноса золота — днища отвалов галей, и если я начал эту контрольную промывку, то я доведу её до конца. Чтобы самому упёртому почитателю рекордов встречных планов и повышенных обязательств, было безоговорочно ясно, что добыча золота, это не ловля блох. Здесь любая поспешность, смерти подобна.

Если просто сказать, что эта промывка имела оглушительный резонанс, означало бы, не сказать, ровным счётом, ничего. Содрогнулись, пришли в трепет в самой престольной. В первый раз, на самом высшем государственном уровне, серьёзно задумались над тем, к чему может привести семидесятилетняя гонка победных рапортов, повышенных обязательств, встречных планов, рекордов ударников коммунистического труда. По приказу с самого верха, были не только отозваны все поданные ранее иски на «неотход», было введено табу на упоминание этого термина в настоящем и будущем. Какой «неотход», если всего за два часа, простым лотком, Нос намыл из-под отвалов галей, более ста пятидесяти граммов золота?!

… Были в корне пересмотрены базисные принципы добычи золота. Именно с этого прииска, в качестве эксперимента, началась коренная перестройка, цель которой было резкое повышение качества промывок. Никаких гонок, определяющим стал не кубаж отмытых песков, а вес добытого золота. Отныне горняки получали только авансы, а окончательный расчёт был по конечному результату. Взяли объём металла, соответствующий весу проекта, перерасчёт и получайте свои денежки. Не добрали до проектной отметки, хотя бы сто граммов золота — считайте бесплатно отработали сезон, свыше полученных авансов никто не получит ни гроша. Эффект был столь потрясающим, что Москва отказывалась верить фактам.

0787

Через год по-новому работало уже более двух десятков приисков, на которых ранее «неотход» был постоянным явлением, и все они значительно перекрыли проектные объёмы.

В Москве началась разработка нормативных актов по переводу на новые условия труда всей отрасли добычи драгметаллов. Но… не успели.

Сначала рухнул Союз, затем уничтожили геологоразведку, а к середине девяностых, от государственной добычи золота на Колыме, не осталось и следа.

…Величие Могучего русского языка в том, что он, единственный, из сотен иных языков планеты Земля, обладает запасом слов имеющих такую ёмкость, что всего одно единственное слово впитывает в себя весь спектр деловых, нравственных и профессиональных качеств человека.

Если старшего контрольного промывальщика стали величать Носом, можно быть уверенным — от его нюха не ускользнёт ничего.

На Руси даром прозвищ не давали никогда, и не дают до сих дней. Будь ты рачительным царём — Иван Калита, контрольный промывальщик — Нос… Всегда ёмко, чётко, непогрешимо! Ибо это — сама Россия!

Автор: Юрий Маленко.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *