Китобои всегда были объектом повышенного внимания. Профессиональных моряков восхищали техническая оснащённость и мореходные качества китобойных судов. Молодёжь, особенно девушки, просто преклонялись перед их обликом суровых просоленных «морских волков». Далеко не каждый моряк способен ежегодно уходить в полугодовой рейс? где он по четыре-пять месяцев, даже в бинокль, не видит земли. Многих поражали сказочные заработки китобоев, и то с какой весёлой бесшабашностью они их тратили после прихода с моря.
Но буквально всех интересовал вопрос. «Если китовое мясо при практически нулевом спросе стоит всего пятьдесят копеек. То откуда появляются просто немыслимые суммы денег в управлении китобойных флотилий? За счёт чего такое, воистину фантастическое, финансирование?».
Ведь только ежегодный ремонт двух плавбаз в Сингапуре стоит два миллиона, и не рублей, а долларов. А ведь ещё три базы ремонтируются во Владивостоке.
Возможности профсоюза китобоев были способны довести до инфаркта любого работника этой отрасли даже в столице. Если постоянной головной болью всех профсоюзов страны был вопрос: где взять деньги? То боссы профсоюза китобоев ломали свои головы абсолютно противоположной заботой: На что можно истратить ежегодные фонды профсоюзных денег? Они зачитывали до дыр все нормативные акты, тщетно выискивая лазейку, на что можно было бы истратить хотя бы ещё полмиллиона профсоюзного фонда. И горестно вздыхали в конце года: «Ну вот, ничего не нашли. Значит, опять придётся пару миллионов неистраченных фондов в доход государства перечислять».
Ну, на что ещё, профсоюз китобоев мог истратить свои фонды? Жилищный кооператив самый дешёвый во всём СССР. Детские ясли и сады, целые комбинаты: с бассейнами, зимними садами, врачами, а не медсёстрами. Пионерские лагеря, каждый мини-Артек, а то и лучше. Каждый год во время зимних каникул не менее трёхсот детей китобоев возили арендованными самолётами на кремлёвскую ёлку. Ещё около двухсот учеников старших классов, на горнолыжные базы Черноморья.
Все путёвки в дома отдыха, курорты, санатории, включая все дорожные расходы в пределах страны за счёт профсоюза. За рубеж, компенсация пятьдесят процентов. Каждому уходящему в отпуск или отгулы китобою профсоюз вручал на весь их срок пустые бланки двенадцатидневных путёвок в междурейсовый загородный дом отдыха. Чью фамилию впишет в путёвку китобой это его личное дело, но профсоюз обеспечил его полноценным отдыхом на все его отгульные дни.
Для экипажей китобойных флотилий тоже невозможно было придумать, что-то новое. На каждом китобойце: телевизоры, холодильники, кинопроекторы, установки газированной воды всё, исключительно, самого высшего качества.
Уходя в море, база берёт 150 художественных фильмов, каждый из китобойцев по десять. В море они меняются, весь полугодовой рейс, каждый день, другой фильм.
Библиотека на базе тысячи томов на любой вкус. При каждой бункеровке экипажи меняют книги мешками. Огромный выбор записей музыкальных концертов любого жанра.
Подписные издания не ограничены, любой экипаж может подписаться хоть на весь каталог. Заочная средняя школа с расширенным преподавательским составом, чтобы учителя могли, высаживаясь на китобойцы, помочь в учёбе наиболее слабым ученикам. Плюс консультационные пункты всех мореходных училищ города с правом приёма зачётов и курсовых работ.
Спецодежда — лучше невозможно и представить. Нижнее белье — ГДР, спецовки — Корея, куртки от непогоды — Япония, свитера — чистая шерсть, шапки — хром, безрукавки — натуральный мех, сапоги — специальный пошив в Скандинавии. Яловые, двойные и вдобавок утеплённые. Для членов машинной команды и машинистов жирзавода ещё и футболки-сеточки.
Учитывая то, что начиная с 1968 года арктические китобойные флотилии, стали тропическими, и район промысла был в сотни раз ближе к Америке, чем к России, стараниями профсоюза за границей купили скоростной фруктовый рефрижератор. Раз в месяц он доставлял на китобойные флотилии свежие фрукты и овощи с Америки.
Но самым потрясающим умы жителей Владивостока фактом фантастического финансирования профсоюза китобоев были банкеты. Дней через десять после прихода с моря каждая из флотилий организовывала банкет. Подобного размаха, а главное, такой вызывающе наглой показухи пиршества, не позволяли, наверное, и члены политбюро.
Профсоюз китобоев позволял. Если есть деньги, огромные деньги, то зачем скромничать? Гулять так, чтобы было, о чём вспомнить. И китобои гуляли так, что содрогался весь город.
Вот эти фантастически необъяснимые для среднестатистического гражданина СССР возможности профсоюза управления китобойных флотилий порождали тысячи мифов, легенд, небылиц или просто анекдотов. О китобоях без устали говорили все жители всего Дальнего Востока. А всё было предельно просто, логично и закономерно.
Управление китобойных флотилий было самым рентабельным производством не только в СССР, но и во всём мире. И не просто высоко рентабельным, истинную цену всему, что производилось из китового сырья, не могли знать даже высшие чины управления, они знали лишь суммы перечислений за сырьё. А вот куда именно оно шло, какая стоимость конечного продукта, вот этого руководству знать было не положено.
В административном здании управления китобойных флотилий фойе второго и третьего этажей украшали красочные панно. На одном был изображён кашалот, на другом голубой кит — блювал, а от них стрелочки с табличками, какая часть кита идёт как сырьё в какую область.
У кашалота таких стрелочек — указателей было тридцать восемь! А у блювала, пищевого кита, восемьдесят шесть!!! И какой широчайший диапазон: от парфюмерии до космической техники!
При этом более двух третей этих позиций не в состоянии были объяснить ведущие специалисты управления. Никто даже не мог припомнить ни имени художника, не кто давал ему эти сведения. Эти панно были с самого первого дня создания управления, их просто обновляли по мере надобности.
Только один раз главный экономист управления в ведомственной газете чуть-чуть приоткрыл завесу тайны: «Сколько стоит кит?».
Написав, что добыча китов ровно в 48 раз рентабельнее добычи драгоценных металлов: золота и платины. А для наглядности этому привёл всего один факт: «Выполнение годового плана всего на 30%, полностью окупает расходы всей флотилии, включая затраты всех береговых структур, за прошедший календарный год. Тридцать первый процент плана, это уже прибыль. За все годы существования управления китобойных флотилий ниже планки в сто десять процентов от годового плана, ни одна флотилия не опускалась. В управлении пять китобойных флотилий. Сто десять минус тридцать будет восемьдесят, теперь перемножим на пять и получим четыреста. Вот эти четыреста процентов ежегодной сверхприбыли и есть критерий рентабельности управления китобойных флотилий». За что и получил строгий выговор.
Но даже если исходить из тех позиций китового сырья, о которых китобои знали, цифры поражали, своей астрономичностью. В цехе жирзавода каждой плавбазы висел огромный красочный транспарант: «Машинист жирзавода — помни всегда! Пять минут работы одного котла дают стране продукции на 99 рублей 50 копеек!». А котлов на плавбазе двенадцать, а рейс, полгода.
Сырец витамина «А» — это прошедшая через измельчитель печень пищевого кита, три тысячи рублей за одну бочку. А вот витаминное драже, изготовленное из этой бочки, будет уже стоить, семьсот тысяч рублей. У самых тощих из пищевых китов — сейвала печени было на полторы-две бочки.
Мясо — 50, пищевой жир — 87, технический — 63 копейки за килограмм. У китов не было ни единого грамма отходов. Всё варилось, выпаривалось, дробилось и шло на кормовую муку, не дешевле пшеничной муки высшего сорта, — 55 копеек за килограмм. А ведь это всё шло ни в килограммах или тоннах, а сотнях тысяч центнеров.
На четырёх арктических флотилиях было по двенадцать-четырнадцать китобойных судов. На каждой из ведущих промысел в Антарктиде (кроме пяти во Владивостоке были ещё: «Червона Украина» — Одесса и «Юрий Долгорукий» — Калининград) — от двадцати до двадцати двух китобойцев. А годовой план одного китобойца 64 000 центнеров.
Если на засоленное сало брюшины идущее на экспорт в ФРГ и страны Скандинавии цену можно было хотя бы предположить, то о цене на спермацет и амбру, обладающих волшебными свойствами, не решался говорить самый яркий фантазёр. В природе нет ничего, чтобы могло сравниться с ними. А ведь их давал кашалот, на долю которого приходится 90% всей мировой добычи китов за всю историю человечества.
Вообще всё, что связано со спермацетом, окутано плотной завесой тайны, всё на уровне гипотез. Ни один серьёзный учёный в мире, не станет рисковать своим учёным именем, утверждая что бы то ни было о кашалоте в категоричной форме. Слишком часто, этот кит садил учёных с мировым именем в лужу, вчистую опровергая, казалось бы, уже давно и безоговорочно доказанное наукой.
Ровно одна треть туловища кашалота — это его голова. Вся она состоит из мягкого, но в то же время очень плотного хряща, пропитанного спермацетом, в центре головы есть ещё и спермацетный мешок. Из одного кашалота добывается несколько сот литров чистого спермацета. И ещё больше, после выварки хряща головы и сепарирования.
До температуры плюс двадцать спермацет сильно похож на застывший гусиный жир. При более высокой температуре спермацет превращается в маслянистую жидкость с зеленоватым оттенком. Если его сразу хорошо профильтровать, то даже спустя десятилетия спермацет не имеет никакого запаха. Спермацет, который в России часто называли «китовым мозгом», обладает такими феноменальными лечебными свойствами, что их до сих пор не в состоянии объяснить ни один самый блистательный учёный во всём мире.
Спермацет играючи справляется с любыми, ранее ничем не излечимым и застарелыми кожными заболеваниями. Добавленный в мизерном количестве в мази, спермацет в считаные дни излечивает все женские болезни. А то, что он делает с тяжелейшими ожогами, заставляет трясти в изумлении седыми головами профессоров медицины. Такого просто не может быть в природе!!! Но всего один факт из жизни китобоев. Факт, который в течение четырёх лет могли засвидетельствовать сотни врачей, среди которых были и доктора наук, и профессора, и академики со всех концов СССР.
На китобазе «Слава», как и на всех морских судах ещё до военной постройки приготовление пищи производилось не при помощи электричества, а при помощи пара, подававшегося под огромным давлением в зарубашечное пространство котла. База была уже в «предпенсионном» возрасте, всё прогнило, проржавело, и однажды, когда женщина – кок, случайно сильно ударила ногой по подводящему к котлу пар патрубку и он отломился.
Острая струя пара под огромным давлением буквально снесла весь кожный покров с её ног, бедра, бока, руки, лица каким-то чудом не затронув глаза. В любом самом лучшем госпитале мира это означало страшную мучительную смерть. Но только не на китобойной базе!
Всего через полчаса пострадавшую вместе с останками одежды (её снимут через двое суток), поместили в ванну, наполненную спермацетом. Сделали мягкий держатель для головы, дабы она, уснув, не захлебнулась. На обожжённую часть лица и шеи положили мягкую губку, пропитанную спермацетом.
Через десять дней её переложили в палату судового госпиталя уже на обычную кровать. А ровно через месяц после несчастного случая женщина приступила к своей работе!
Женщина-кок китобазы «Слава» стала живой легендой. Посмотреть воочию на это чудо, четыре года подряд во Владивосток приезжали самые блистательные учёные со всех уголков Союза. Причём, с каждым годом всё больше и больше. В конце концов ей надоело быть живым экспонатом, и она уехала из Владивостока.
Это было фантастикой, неземным чудом, феноменом! Ни одного рубца, подтяжек кожи, шрама. Посмотришь с одного бока, перед тобой сорокалетняя женщина, с другого — юная девушка с нежным пушком цветущей кожи.
Но ещё более аргументированным доказательством феномена спермацета является архив управления китобойных флотилий. До начала шестидесятых годов, когда на смену старым китобойцам пришли новые электроходы, все китобойные суда были пароходами. А это означает, что ожоги, травмы, инвалидности на них, от прорыва острого пара просто неизбежны. Это печальный удел всех морских пароходов. Но не за четверть века пароходов, не за двадцать последующих уже электроходов, в управлении китобойных флотилий просто не существовало медицинского термина — ожог. Три, максимум пять дней повязки со спермацетом и моряк приступал к работе.
Учитывая то, что в СССР китов били чуть менее полувека, а более 90% всей добычи китов давал именно кашалот. Можно было предположить, что Россия обеспечила себя фантастически целебным снадобьем на тысячу лет вперёд. Если бы не одно, чудовищное …НО!
О том, что какая-то ничтожно мизерная часть спермацета всё же сумела дойти до нации, можно удостовериться, прочитав состав самых дорогих питательных кремов для ухода за кожей лица. И это всё!
Даже во Владивостоке, где базировалось пять китобойных флотилий, спермацета не было ни в одной больнице города, ни в огромном военно-морском госпитале. В критических случаях врачи города говорили: «Современная медицина бессильна. Хотите сохранить пострадавшему жизнь? Идите к китобоям. Купите, вымолите у них на коленях хотя бы пол-литра спермацета. Только он способен спасти пострадавшего». Но китобои никогда и никому не продавали спермацет.
На человеческом горе способен наживаться только законченный негодяй или подлец. В среде китобоев таковых не было, и они всегда отдавали спермацет всем нуждающимся даром. Более того, отлично осознавая, что за время зимнего ремонта их обязательно и не один раз попросят о помощи. И не только знакомые, но и люди, не побоявшиеся тайком, во имя спасения жизни близкого им человека, пробраться в город особо строгого пограничного режима. В каждый свой приход с моря каждый из китобоев в обязательном порядке привозил две — три трёхлитровые банки спермацета.
Это отлично знало всё руководство. Но понимая, что китобои сознательно идут на нарушение строжайшего запрета ради спасения жизни совершенно незнакомых для них людей, смотрело на это, сквозь пальцы. Каждый год, учитывая число китобоев четырёх арктических флотилий, во Владивосток тайно ввозилось не менее двух — трёх тонн спермацета. И каждый год он расходился в течение двух, максимум трёх месяцев. Прихода китобоев люди ждали как ангелов исцелителей, последнего шанса, жить их близким, или умереть.
Интересы армии, во все времена и на всей планете Земля, всегда стояли несоизмеримо выше интересов простого народа. И хотя в данном случае речь идёт не только о здоровье, но и о вопросе выбора между жизнью и смертью тысяч россиян, интерес военщины превысил интересы всей российской нации. Весь спермацет сливался прямо в море, исключительно только на военные танкеры. А перед приходом во Владивосток, все плавбазы заходили в закрытые военные гавани. Весь спермацет не только вычерпывался до последнего грамма… Танки, в которых он находился, в обязательном порядке выпаривались. Военные делали всё возможное, дабы ни один грамм спермацета не попал в руки людей.
И уже не китобои, а высшие чины военно-морского госпиталя, которых нужда заставляла обращаться за помощью к китобоям, с горечью говорили: «Это чудовищно. Но на все наши обращения в Министерство Обороны создать в военных госпиталях запасы спермацета на случай войны, или спасения жизни офицеров старшего командного состава пострадавших от ожогов в мирное время мы получили резкий категорический отказ. Ни единого грамма!».
И в какой уже раз всё было банально и просто. Спермацет являлся базисной основой секретной смазки для космической техники, и для нужд армии требовалась смехотворно малая часть от его годовой добычи. В том, что военные забирали его до последнего грамма, были повинны его фантастически, необъяснимые свойства против ожогов. До сих пор только малая часть медиков знает о том, что спермацет существует. Но стоит передать хотя бы часть спермацета медикам, как на изучение его свойств немедленно будут брошены лучшие умы всей России. И рано или поздно, но они обязательно откроют то, что является сегодня основой секретной смазки.
Сохранение этой тайны было для Министерства Обороны СССР превыше здоровья и самой жизни десятков сотен тысяч россиян. Генералитет был готов сгноить его, ради сохранения своей тайны. И он гноил его, гноил долгие десятилетия.
Китобои подсчитали скрупулёзно — всего за один месяц семь китобойных флотилий СССР, суммарно добывали ни менее двух эшелонов спермацета! Эшелонов! Этого с избытком хватило бы для работы всех ожоговых центров России лет на двадцать тридцать. Но спермацет принадлежал не нации, а военным. А это абсолютно несовместимые государственные величины.
О цене на спермацет невозможно было даже предположить, ведь его просто не с чем было сравнить. Нет в мире нечего, чтобы могло соперничать с ним. Но то, что наиболее весомые финансовые поступления в управлении китобойных флотилий шли именно из Министерства Обороны, а китобои при всей своей фантазии ни могли предположить для нужд армии из китового сырья, ничего более ценного, чем спермацет. Цена спермацета была баснословно высокой.
Точно так же никто не мог предположить, сколько может стоить один грамм амбры. Согласно гипотезам учёных, амбра — это следствие онкологических заболеваний кишечника кашалота. Амбру находят при разделке китов, но чаще всего плавающей в океане в местах традиционных миграций кашалотов. Мягкое, напоминающее воск вещество, но очень липкое. Может быть любого цвета или смеси различных оттенков. Самая ценная — нежно-розовая. Обладает уникальным свойством, годами удерживать любой запах.
Амбра размером с маковое зёрнышко, помещённая в открытую бутылку из-под любого спиртного напитка, способна сохранять запах свежераспечатанной до двух и более лет. Применяется при изготовлении самых изысканных французских духов.
А ведь всё перечисленное в этом повествовании, всего лишь ничтожный мизер, из тех более чем ста двадцати позиций, куда шло китовое сырьё.
Если об их реальной цене ничего не знали в годы десятилетий интенсивной добычи. То сегодня, когда уже тридцать лет действует закон о всепланетном запрете добычи китов. На вопрос: «Сколько стоит кит?». Можно с твёрдой уверенностью ответить лишь одно. «Дорого! Ну, просто баснословно дорого!».
И можете быть уверены, вы в своей оценке нисколько не ошиблись.
Автор: Юрий Маленко.