9 августа 1958 года я приземлилась в Магадане.Но когда я приехала в отдел культуры, мне пришлось и здесь ждать распоряжения. Сказали, что если педагога из ДМШ возьмут в армию, меня оставят здесь. А если нет, то отправят меня в самый лучший поселок, так как я первая приехала. Педагога не взяли в армию, и меня направили в Ягодное.
Вот здесь-то и начинается моя взрослая жизнь. Школа находилась в ветхом здании, в котором был и кинотеатр. Сначала были занятия только по классу баяна и фортепиано. Только через год организовали хор и сольфеджио. Были присланы еще два педагога.
Киномехаником был армянин Левон, который стал впоследствии отцом моей дочери. Замуж я, конечно, не собиралась, вообще. Отца ребенку выбирала методом тыка. И не жалею. Ну и что, что он был женат! Я же его от жены не отняла. Мне был нужен только ребенок. Да, уж! Его женушка попила моей кровушки. Но ничего, я все выдержала, не сдалась.
Такое тоже забыть захочешь – не сможешь. Она наговорила нянечкам в детском саду, что я склочница, и если вы отдадите ей мокрого ребенка, она на вас нажалуется. Нянечки решили проверить. И несколько дней подряд отдавали мне доченьку в мокрых ползунках. Я уходила, глотая слезы. Но и так понятно, что я никуда и никому не жаловалась. Я такими вещами не занимаюсь. А приходила домой, быстренько переодевала свою малышку, целовала ее покрасневшие ножки и попку, и омывала горячими слезами. За что же они так?
Так продолжалось полмесяца. И вот однажды я пришла за дочкой в детский сад. Ко мне навстречу, можно сказать, нянечка с Женькой на руках выскочила и чуть ли не на коленях, вся в слезах, заговорила: «Наталья Николаевна! Миленькая! Простите вы нас! Это все Клара нам на вас наговорила. Мы-то убедились, что все это неправда. Вы хорошая и добрая. Простите, пожалуйста!».
Я вообще-то догадывалась, чьих рук это дело. Так что это для меня была не новость. Я сказала: «Конечно же, я вас прощаю и зла на вас не держу. Но почему вы не мне делали эти гадости, чем виноват ребенок? Ее-то вы за что мучили? Ну, ладно, пусть это будет на ее совести. То, что она поиздевалась над ребенком, я ей не прощу никогда! И закроем эту тему».
Клара всячески старалась меня поддеть. То говорила, что ребенок не её мужа, что вот у нее-то детей от него нет, а у вас вдруг родился. Это впоследствии я узнала, что у нее была внематочная, а на другой трубе – киста… То вдруг она просила отдать ребенка им. Ну, уж это ни в какие ворота не лезет! А на работе все шло нормально.
Аккордеоном я уже давно прекрасно владела. А с баяном приходилось подолгу заниматься. Когда кончались киносеансы, я приходила в школу и тренировалась. Мне не очень-то хотелось, чтобы дети подумали, что педагог-то играть не умеет. А класс аккордеона у нас не разрешали.
Кроме школы я подрабатывала в детском саду, в ДК, и по выходным играла в ансамбле на танцах. Надо было зарабатывать, чтобы моя Женька ни в чем не нуждалась. Да и самой надо было выглядеть прилично, я ведь почти все время была среди людей. Было трудно, но интересно. Со временем меня стали приглашать на вечеринки, свадьбы. За это тоже платили.
В 1961 году я уволилась и полетела в Пензу. Надо было снимать бронь с квартиры. Думала, что уже на Север не вернусь. Но это я так думала. Меня неудержимо тянуло обратно в Ягодное. Я мучилась: ехать – не ехать… Что тянуло, я понять не могла, но меня тоска просто поедала. Спустя два года я сорвалась. Продала комнату и – прощай, Пенза! Теперь уже навсегда!
Директора ДМШ не было, еще не вернулась из отпуска. Надо было искать работу. Я направилась в отдел кадров и по дороге встретила заведующую детским садом. Она обрадовалась и сказала: «Вот и отлично, что я вас встретила, пойдете к нам работать?». Я сказала, что если возьмете Женьку в детский сад, пойду. «Да, конечно, возьму, завтра с утра и выходите – аккордеон ждет вас!»
С работой сразу повезло. Труднее было с жильем. Не могла же я все время жить в гостинице. Тут помогла бывшая соседка, и мы на время поселились у нее. А тут и директор вернулась, и меня оформили в школу. Жизнь потихоньку стала налаживаться.