Через некоторое время я выехала в Магадан. В отделе кадров оказалась очень доброжелательная женщина Валентина Сергеевна. Она поинтересовалась: куда я думаю поехать? Я сказала, что только туда, где быстрее дадут жилье, так как я еду с ребенком. И нашлось одно место, где жильем обеспечат через месяц. Это был остров в Восточно-Сибирском море, с ласковым названием «Айон». Вот туда мы и полетим.
Приземлились мы в аэропорту Апапельгино. Автобус повез нас в город. Что-то мне казалось странным, чего-то не хватало… И вдруг я поняла: нет деревьев! Одни телеграфные столбы… Это была тундра.
Мы свободно поселились в гостинице. В этой же гостинице я встретила и директора совхоза «Энметагино», что на острове Айон. Иван Филиппович, узнав, что дочь перешла в пятый класс, сразу меня огорчил. Он сказал, что девочку придется оставить в интернате, так как на Айоне только четыре класса. Но сказал, что волноваться не стоит, так как интернат очень хороший и что все ребятишки Айона там учатся. И что на каникулы он специально посылает за ними вертолет или «Аннушку», так что горевать не стоит.
Там же, в Певеке, мы приобрели аккордеон и два ярара – это чукотские бубны. Всю неделю, что мы просидели из-за непогоды, я была с Женей. Отвела ее в интернат только за день до вылета.
С коллективом познакомилась быстро, будто всю жизнь знала этих людей. Сразу включилась в работу, репертуар у меня был большой, да и на носу был смотр художественной самодеятельности. На смотр мы летели в Певек на двух «Аннушках». Заняли первое место, и нас отправили на второй тур в Анадырь.
Там у нас произошел казус. Утром мы обнаружили, что у нас пропали чукчи. Село национальное, смотр тоже, и без них мы просто ноль без палочки. Что делать? Город мы не знаем, где искать – тоже. Помогла девушка – чукчаночка. Она сказала, что видела рано утром, как они уходили, а ушли они к своим в педучилище.
Мои девчата сказали мне: «Так, Наташка, сиди и не реви, мы их притащим!». И притащили, заставили принять холодный душ, привели их в порядок, и мы пошли на репетицию.
А вечером был концерт. Мы и на этом смотре хорошо выступили, но коллектив не полностью состоял из представителей коренных народов Севера, и во Владивосток нас не взяли. Но мы не расстроились, уже очень хотелось домой, ведь у многих были дети.
Наш ансамбль, который мы назвали «Айоночка», обслуживал все оленеводческие бригады. Мы готовили выступление на каждый праздник, а их тогда было много. Для своего любимого острова я писала песни, которые мы исполняли. Это было самое светлое пятно в моей жизни. Я так и звала его «Айон – лучший город земли чукотской». До сих пор тоскую о той лучшей поре моей жизни. И иногда снова пишу о нем стихи.
А как же моя Женя?! И ей и мне повезло. Нас часто вызывали на семинары в Певек, и мы с ней виделись не только на каникулах. И столько было радости! Не передать!
Но моей идиллии пришел конец. Длился он всего-то четыре года. Но трехлетие «Айоночки» мы все-таки успели отметить. А потом, через год, был прощальный вечер! Господи! Как же мне не хотелось оттуда уезжать!
И вот расстаюсь я с тобой,
Айон, мой заснеженный остров.
Я очень жалею, не скрою,
Расстаться с тобой не просто.
Что вместе с тобой пережито,
Хорошее или плохое –
Не может быть сразу забыто,
Мне долго не будет покоя.
Мой дорогой Айон!
Тебя я не забуду,
Нигде и никогда –
В том поклянусь! –
Я знаю, без меня ты обойдешься,
А я вот без тебя не обойдусь!
Я вернусь к тебе однажды утром,
А быть может, ночью возвращусь.
Лишь бы мне тебя увидеть, тундра,
До земли тебе я поклонюсь…
А произошло следующее: мне позвонила завотделом культуры Алла Ивановна и слезно просила ее выручить. Дело в том, что на руднике «Валькумей» из ДМШ уезжал педагог по классу баян – аккордеон. И она просила приехать на его место, жилье обещала через неделю.
Я, конечно же, опешила. У нас было намечено не одно мероприятие. Предстоял облет оленеводческих бригад, и я ей ответила, что пока все это не выполним, я и шагу не сделаю. На самом деле, мне совсем не хотелось переезжать в какой-то Валькумей, а тем более в школу. Я никогда не считала себя педагогом. Мне больше по душе была самодеятельность.
Я очень уважала Аллу Ивановну, и мне не хотелось ее подводить. С одной стороны, я была даже немного рада, ведь я смогу забрать из интерната Женю, и мы наконец-то будем жить вместе. А с другой стороны, мне было грустно расставаться с Айоном. Я была на перепутье. Времени на раздумье у меня было много, целое лето.