Восстановление советской власти в Ольском районе

В сводке сведений о положении народного образования в Камчатской губернии на 1 мая 1923 года отмечалось, что в северных уездах губернии организована работа 14 школ 1 ступени, в том числе в Гижигинском уезде – 4, Охотском – 6,  Анадырском – 2, Чукотском – 2.

Наиболее благополучным в культурном отношении считались Колымские уезды, видимо потому, что связь с губернским центром  была более стабильная.

Хотя в Охотском уезде в 1923 году насчитывалось 219 беженцев гражданской войны (бывшие чиновники, полицейские,  купцы, спекулянты, 7 американцев, 220 японских подданных», которых не заботили вопросы подъема уровня культуры и хозяйства местных жителей, с чем приходилось считаться первым работникам восстановленной советской власти на Охотском побережье. Заметным событием в жизни Олы стал приезд 14 июля 1923 года уполномоченного Камчатского губревкома Петра Дудко, который провел работу по разъяснению населению сущности советской власти и организовал Ольский волревком.

П.И. Дудко отмечал, что в Оле в это время проживало 250 человек:  «Село богатое пушниной, имеются фактории Свенсона, Иден-Целлера и Холмса. В бывшем казенном  продовольственном магазине имеется товаров  на сумму около 15 000 рублей. Пушнина у торговцев учтена, вывоз запрещен». Но рыбопромышленник из Владивостока некто Вирт за хвост лосося платил на Оле 15 копеек, а в Охотске на 3 копейки больше. Ольчане стали бойкотировать приемный пункт Вирта и его представителей. Тому пришлось сдаться и повысить цену за рыбу до 18 копеек за штуку. Это решение было победой ревкомовцев, в том числе Агапита Кочерова и Игнатия Варрена.

Однако, в   наскоро выбранный ольчанами состав волостного ревкома вошли люди, далекие от социалистической идеологии,  запятнавшие себя связью с белогвардейцами – бочкаревцами.  И потому, оценивая деятельность волревкома за 1923 год,  А.А. Кочеров писал  в октябре 1924 года, что она носила  характер неуверенности в правильности и законности своих  действий и нерешительности. Действительно, зимой 1924 года Ольский волревком, не считаясь с особенностями социально – экономического развития территории, формально выполняя указания Камчатского губревкома о налоговом обложении населения, «начал взыскивать с тунгусов» в приказном порядке общегосударственные налоги и сборы». Малооленными и безоленным жителям это оказалось не под силу, что вызвало, естественно, недовольство и недоверие к местным органам власти. Только приезд П.И. Дудко изменил ситуацию. Ольский волревком был укреплен надежными советским работниками, среди которых ведущую роль играл А.А. Кочеров.

Первоначально сельревкомы, подчинявшиеся Ольскому волревкому, были организованы  в Тауйске, Ямске, Армани, Туманах и Тахтояме. Последние три в начале 1924 г. соединились с Тауйским и Ямским  сельревкомами.

«Никаких недоразумений в связи с отделением церкви от государства и от школы  не возникало, чему отчасти способствовало то, что на три церкви и  прихода волости имелся лишь один священник в Ямске», отмечали в Ольском волревкоме. Хотя влияние православной церкви на местное коренное население, начиная со времени  движения землепроходцев на Северо – Восток, ощущалось.

В середине Х1Х в. священник Стефан Попов перевел и издал на «тунгусском», эвенском языке молитвы, «Евангелие», а так же написал «Тунгусский букварь» на церковно – славянской основе, который был напечатан в московской синодальной типографии в 1858 г. В первые десятилетия ХХ века в Ольской волости постоянно действовали 3 церкви с почти полным штатом служителей и 5 нестационарных часовен, куда ежегодно  для исполнения всех служебных служб наезжали священники из ближайших сельских церквей. Кроме того, в конце  Х1Х века по инициативе крупного оленевода и старосты Второго Долганского рода Прокопия Хабарова была построена  в 115 к от Олы – Сигланская церковь «Во имя святого Иннокентия» с алтарем и колокольней. Через несколько лет в местечке «Изба» в 50 км  от этой часовни  сыновья того же Хабарова построили и вторую часовню. Оборудованы они были тоже  за счет специально заказанными из Москвы  иконостасами и другими необходимыми религиозными атрибутами. Но и в 20-е годы ХХ в. в период начального советского строительства на Охотском побережье существовало и шаманство среди коренного северного населения.

«Шаманство открыто не выступало, конспирировалось…Сами шаманы были усердными посетителями церковных служб, соблюдали все христианские нормы: говенье, посты, венчание, крещение детей…», – отмечала этнограф У.Г.Попова. Эту специфику формирования мировоззрения местного населения хорошо знал И.А. Варрен и тактично ее учитывал в своей культурно – просветительской деятельности. Причем, решения Ольский волревком по этим вопросам принимал коллегиально: в его структуре 27 декабря 1923 г. был создан отдел народного образования, в котором работали уважаемые на Оле представители местной интеллигенции И.А. Варрен, Г.Г. Виппер, А.А. Кочеров.

5 января 1925 г. в Ольский волревком поступило письмо, подписанное врид зав. избой – читальней И.А. Варреном и секретарем Бушуевым, в котором сообщалось: «Совет избы – читальни постановил: организовать  чтение в избе – читальне по вторникам…и  создать для освещения местных нужд стенную газету под названием «Ольская жизнь», которую вывешивать в помещении избы – читальни, а так же прочитывать  по вторникам. Для организации газеты образована редколлегия в составе: Виппер, Суханов, Варрен, Жирохов, Ипатов».

О роли избы – читальни в культурной жизни Олы свидетельствует Акт, информирующий о том, что 21 января 1925 г. в здании Ольской избы – читальни состоялся митинг граждан Олы с участием всех представителей учреждений и организаций под председательством А.А.Кочерова,  в память 1-й годовщины смерти В.И.Ленина. На митинге выступили Суханов, Варрен, Виппер, дети исполнили похоронный марш и тут же провели запись в члены Общества «Долой неграмотность».

В августе 1925 года Варрен побывал в Охотске, где познакомил власти с проблемами школьного учителя, в частности рассказывал и о себе: «…У нас занятия ведутся беспрерывно с 1913 года, есть свое здание, имеются наглядные пособия. Учебниками мы снабжались аккуратно. С 1918 г. учебники перестали поступать. Таково приблизительно положение и во всех школах Охотского уезда. Учителям приходится учить по каким – то обрывкам. Они стремятся уехать «на материк», меняются, уходят, школы замирают. Нам нужно своих учителей из местных жителей. Нужно создать что – то вроде учительских курсов. Для того, чтобы не было таких случаев, как было. Одну тунгусскую девочку учили в Петропавловске и выучили, да так, что она забыла тунгусский язык. Для обучения кочевников в культурно – просветительском отношении ничего не делалось. Только в Оле кое – что сделано, воспользовавшись скоплением тунгусов на ярмарке. Издали газету на тунгусском языке, напечатали на листках русскую азбуку и раздали тунгусам, провели две лекции. По – моему, чтобы дать первоначальное образование, нужно открыть постоянную школу 1 ступени. Необходимо создание интерната. Желание учиться есть и  ему нужно пойти на встречу. Для ликвидации неграмотности среди взрослых, по – моему, нужно устроить передвижные школы, которые бы шли с родами».

Позже, понимая, что новая советская власть требует иной профессиональной подготовки, И.А. Варрен, выступая уже на первом заседании Ольского районного съезда Советов в апреле 1926 года,  говорил: « Как учитель, я действительно отстал и придется нынче уволиться для того, чтобы весной выехать, но у меня нет средств  для  выезда с семейством. Придется в силу необходимости заменить свое любимое занятие каким-либо другим занятием. Другого выхода нет». Председатель райисполкома М.Д.Петров заметил: « Так вопрос мы не будем ставить. РИК должен будет так сделать, чтобы учителей действительно заменили, а старым предоставить возможность выехать на переподготовку. Этот вопрос будет разрешаться в порядке целесообразности и практической возможности его осуществления, а не так просто: уволиться. Так бестолково никто поступать не будет».

Но забота о просвещении ольчан не покидает учителя,  и он предлагает: « В районе нет ни одной избы – читальни. Надо бы хоть в центре района – Оле иметь ее. Краевой съезд постановил: на 5000 жителей должна быть одна изба – читальня. Для нас нужно   сделать исключение, так как в нашем районе гораздо меньше населения. Для зав. избой – читальней надо иметь одного избача, который бы проводил эту работу в центре района. В остальных селах это нужно возложить на учителей. Среди туземцев никакой культработы не ведется. Мы проводим на ярмарке лекции для тунгусов, печатаем и распространяем азбуку. А тунгусы просят буквари и алфавит. На это дело необходимо обратить внимание». И далее он продолжал: « В то время как повсюду в Советской России шла творческая работа по культпросвету, у нас на Оле не было еще никаких видов на эту работу. Нам нужна школа повышенного типа, тогда не надо было бы посылать детей «на материк». Они бы здесь могли учиться, а нам нужны работники из местного населения по всем отраслям».

Выступление Варрена задело представителей Ольского райисполкома. Дмитриев говорил: « …туземцы не хотят детей учить на якутском языке, а только на русском, так как  якутская грамота  для них  не имеет такого  значения, как русская». И сам же задавал вопрос окружающим: «…как же в Якутске  преподают якутский язык, и он вполне приемлем…Здесь какое – то непонимание».

В феврале 1924 года И.А. Варрен ходатайствует о передаче бывшего  приставского дома избе – читальне. Там  установили примитивную сцену, плотники  почти бесплатно провели ремонт, устроили аукцион из пожертвованных вещей и позже поставили первые два спектакля.

Причем, первый спектакль был по пьесе А.Н. Островского «Не все коту масленица». Организатором и режиссером выступил  И.А. Варрен, а занята была практически вся интеллигенция Олы. Репетиции проходили как в школе, так и в доме Варрена. Сельский актив проявил деятельное участие в создании этого народного дома, присвоив ему имя В. Ленина.

На открытие народного дома приехали жители из Гадли и ближайших поселков побережья. Но в ночь перед открытием здание загорелось, и пожар уничтожил все материалы. «Сгорело здание, а с ним рухнула вся плановая работа по культпросвету, – писал Варрен  в отчете, –  Однако Совет не остановился на этом: он подыскал свободную комнату в помещении волревкома и перенес  туда свою работу».

Кочеров  возглавил Ольский ревком с апреля 1924 года, первоочередным делом считая организацию сельревкомов на местах, создание актива из числа местных жителей. «Переизбранные сельревкомы в Тауйске, Ямске, Армани, Туманах и Тахтояме были везде встречены с радостью населением, уставшим от грабежей и разнузданности бочкаревцев», – отмечал Агапит Алексеевич.

Действительно, после изгнания бочкаревцев с Охотского побережья в Наяхане был найден  договор Бочкарева с американской фирмой Свенсона, по которому фирма получала право на разработку золота, на эксплуатацию Охотского побережья и право торговать, не платя  налогов. Фирма обязывалась всем снабжать белобандитов в течение пяти  лет. Не нужно было других аргументов в пользу советской власти, ибо понятно было, кто и с какой целью торговал богатством Севера.

Но и представители советской торговли – Дальгосторга тоже получили резкую оценку И.А. Варрена. Он подчеркивал в 1926 году: «О том, что  Дальгосторг нужно убрать и передать снабжение  охоткооперации, мнение всеобщее и другого мнения едва ли кто может иметь.

Кроме всех ненормальностей  в Дальгосторге по снабжению, у него слишком обострены отношения с населением и кооперативами. У сотрудников ДГТ были капризы  и недоразумения с пустяками и мелочами. Например, был такой случай. Зав. Ольской факторией Вульфсон набросился с топором на председателя кресткома из-за 20 коп. Тот же Вульфсон заставляет население за бесценок перевозить муку, пользуясь отсутствием заработков у населения. Все об этом знают, много говорят, но здесь сказать почему-то не хотят. Снабжение товарами слишком плохое: вместо пистонов привезли бархат, привозится сукно по 14 руб. за аршин. РИКу нужно предпринять меры к организации своего  районного Союза кооперативов (Охотсоюза)».

В июне 1924 года при Ольской избе-читальне организовали Совет, выписали для посетителей газеты «Правда», «Беднота», но они поступали крайне нерегулярно. Невольно обратились к своей местной печати, организовав газету «Ольская жизнь», выпуская ее на русском и эвенском языках.

Активность ольского педагога Варрена передавалась коллегам. В 1923-24 учебном году Охотский ревком открыл советские школы в ряде поселках Охотского побережья, в том числе в Тауйске, Оле, Ямске, с 1925г. работала школа в Гижиге, где обучалось 40 учеников. В Тауйской  школе с ноября 1924 г. начались регулярные занятия в вечерней группе, насчитывающей 41 ученика. В 1924-25 учебном году в ликбезе Олы обучалось 11 человек, В 1925 -26 учебном году ликбез в Гижиге закончило 21 человек.

Для молодежи ольчане выпускали стенную и «живую», то есть инсценированную газету «Голос тайги», первый номер которой выпустили в феврале 1927 года. В состав редколлегии вошли комсомольцы А.Бушуева. А. Бабцев. И. Якушков. Ю. Рудковский. В качестве редактора и режиссера выступал Игнатий Афанасьевич.

С «Голосом тайги» сотрудничал молодой 26-летний учитель из Гадли П.К.Федотов. Он прибыл из Якутии в 1924 году после окончания 4-х классного духовного училища и 3-классной гражданской учительской семинарии. Его частушки, рисунки на антирелигиозные темы посвящались местному священнику, любившему принимать подарки от верующих, лентяям из АКО (акционерного камчатского общества), спящих у лавки…Ольчане с удовольствие приходили по вечерам в избу – читальню слушать куплеты, лекции, выступления струнного оркестра, любили игру комсомольца Белокрылова в роли   Петрушки… Для более юных школьников выпускали с марта 1926 года стенную газету «Красная зорька».

Для Игнатия Варрена шестая годовщина Октябрьской революции была значительным праздником. Он принимал участие в организации манифестации, митингов, подготовке агитдокладчиков.

Смерть Ленина в январе 1924 года  явилась трауром для местного населения. На Оле и в Ямске прошли специальные заседания, но на несколько дней позже установленного в СССР дня траура, так как информация об этом   событии задержалась.

В феврале 1924 года Охотский уездный ревком в связи с появлением на территории  белобандитов  реорганизовали в военно-революционный комитет. Ольчане вынуждены были летом созвать сельское общество и на собрании населения добровольно установить патрулирование и «окарауливание ценностей волревкома». Каждую ночь  в порядке трудовой повинности по шесть человек в течении месяца они охраняли  партию пушнины, пока ее не вывезли за пределы Олы. Тем не менее, культурно-просветительская работа продолжалась.

В одном из своих писем волревкому 18 ноября 1924 года педагог, видимо, отвечая на ряд вопросов,  сообщал о школьных проблемах: «Во вверенной мне школе обучается 20 учащихся, из них – 8 девочек и 12 мальчиков. Школа имеет свое здание, построенное еще в 1914 году. Отопление школы несет общество. Освещение не дается ни обществом, ни казной. Инвентарь имущества состоит из 134 экз. наименований, библиотеки учительской и ученической, пожертвованной из 1007 экземпляров различных названий. Учебно-наглядные пособия имеются лишь  отчасти. Учебные принадлежности и учебники школа не получает с 1918 года. Учительствую по старым учебникам. Учительствовал один, но в настоящее время школьным советом приглашены два учителя для преподавания пения т. Виппер Г.Г. и рукоделия т. Суханова О.М. Содержание получают на месяц.  Обучение будут вести бесплатно. Обучение ведется по новым программам 1 ступени. Платы за обучение не берем. Все ученики, почти без исключения, местные. Сокращение школьной сети в Ольской волости не проводилось в мою бытность в с. Ола. Никаких средств на школу не отпускается, за исключением содержания учителя от казны. Научных обществ нет».

Игнатий Афанасьевич  в своей работе руководствовался циркуляром ХI Всероссийского съезда Советов и Охотского уездного ревкома от 25 ноября 1924 года «О ликвидации  неграмотности», постановлением  Камчатского губревкома от 17 октября 1924 года «О воспрещении занятий с детьми вне школы лицам, не имеющим педагогической квалификации», циркуляром губревкома об организации добровольного дальневосточного общества «Друзья детей», по которому дети сироты получали заботу и помощь.

Игнатий Афанасьевич был отличным охотником и на деньги, полученные от сдачи пушнины, приобретал для школы оборудование, бумагу, краски, карандаши, ручки – все, что нужно было для уроков.

В архивных документах встречается отчетная информация о деятельности избы – читальни и ее совета за 1923-1924 годы. С 11 июня  по 31 декабря 1923 года силами  ее работников провели 6 докладов,16 лекций и бесед, избу-читальню посетило 106 взрослых и  86 детей. С 15 ноября по 31 декабря 1924 года провели 8 лекций, посетило культурное учреждение Олы 147 взрослых и 113 детей, поставили силами самодеятельности 5 спектаклей. В последующие два месяца избу-читальню посетили 211 взрослых и 19 детей.

Одна комната в волревкоме уже не удовлетворяла население. И  Варрен подает заявление: «Прошу Вас с 1 марта 1925 года делать удержание из причитающегося мне содержания по 25 рублей в месяц на постройку народного дома. Удержание должно быть сделано в пределах  месячного оклада моего содержания». Учителя поддержали, стали приносить средства и другие односельчане. Так приступили к постройке нового клуба – народного дома, напротив местной церкви.

В трудовом, коллективном процессе рождались частушки, которые сохранились в памяти Зои Игнатьевны Варрен – Сизовой и госархиве Магаданской области.

Эй, солдатки, жены, вдовы,                    Восемь лет из-за границы
заводи порядки новы.                                к нам буржуи тянутся.
Нынче дома не сиди                                   СССР с своею властью
на собранье приходи!                                 во век не расстанется!

Моя милка, баба – во!                            Никакого нам нет слома,
Всем первостатейная,                               позавидует сам черт:
Отинь  дазе нитего                                     едет в царские хоромы
только беспартейная!                               наш крестьянин на курорт.

Искажения русских слов происходили потому, что эвены еще не владели достаточным запасом  русских слов, порой произносили их, как слышали.

В марте 1925 года Варрен пишет Ольскому волревкому письмо: «Уважаемые товарищи! Вот уже несколько дней, как в школе кончились дрова и их никто не везет, несмотря на просьбы школьного сторожа Громова. У меня были свои дрова, но и их сожгли. Дров теперь в школе нет совсем. Прошу  волревком распорядиться, чтобы в школу сегодня или завтра были  доставлены дрова».

В 1925 году  он готовит решение  волревкома об открытии в Ольской и Ямской школах параллельных классов для обучения местной тунгусской молодежи, о расширении Ямской школы за счет часовни и о постройке  школы в селе Гадля для якутских детей, об издании стенгазеты «Ольская жизнь»  советом избы-читальни и снабжении якутской школы  учебными пособиями. Его заботит проблема ремонта школьного здания, обеспечения ее дровами, организации народного дома – клуба, который  начали строить в первой половине года, и открытии пунктов ликбеза. В 1924 -25 учебному году в Ольском ликбезе занималось 11 человек.

Варрен  добивается передачи имущества Ольского волревкома школьному совету, предлагает вместе с А.А. Кочеровым открыть на Оле радиостанцию, возобновить движение по старинному Ольско – Сеймчанскому тракту.

В мае 1925 года на заседании Ольского волревкома создается комиссия по составлению эвенского словаря в составе пяти человек, в том числе И.А. Варрена,  Г.Г. Виппера, М.П. Шепелева, А.Н. Бушуева. Решили, что словарь будет объемом в 1500 слов. Эта комиссия работала до февраля 1926 года.

Обращаясь к ним А. А. Кочеров, председатель волревкома, говорил: «Волревком просит вас  приложить свой труд и знания, по мере возможности, в составлении тунгусских словарей и таким образом исполнить долг перед обществом и государством. Волревком более чем в надежде, что  работа комиссии не останется  в волнах забытия, а проложит первые следы к просвещению, находящегося в условиях мрака  и темноты, кочующего населения. Мы уверены, что работа комиссии при взаимной солидарности даст лучшие результаты всего уезда и тем самым  покажет, что Ольская волость  всеми силами идет навстречу государству по линии развития культурно-просветительной жизни.

И, как знать, может быть, работа комиссии будет запечатлена на страницах истории, как впервые проложившая дорогу к свету и знанию в среде темной и отсталой нации».

Очередное заседание Ольского волревкома, где присутствуют его руководители и представители Охотского ревкома – Демус, Чупров, Дербут, Суханов, Сорокин, Виппер, супруги К. и И. Варрен вместе с В.А. Абрамовым, уполномоченным Дальбюро ЦК РКПб, обсуждали 31 июля 1925 г. текущие и перспективные дела в волости. Г.Г. Виппер, ольский фельдшер, подчеркивая сложности работы и обращаясь, главным образом, к В.А. Абрамову, говорил: «Советская власть пришла только в 1923 г. В Оле никакой новой литературы не было, неопытность работников не позволила сразу провести в жизнь, то, что в центре уже давно практически  проведено. Партийных работников нет и только в 1924 году в Ямске появился один. Охотская ячейка не уделяет внимание туземному вопросу».

2 августа 1925 года  открылся первый эвенский съезд Ольской волости, где присутствовало более 150 человек. Они заслушали доклад В.А.  Абрамова, работников Охотского уездного ревкома и избрали делегатов на первый съезд эвенов Охотского побережья. Тогда же было принято решение послать на учебу в Хабаровск и Ленинград наиболее способных учеников Варрена – Митрофана Бушуева, Леонида Беляева, Иннокентия Якушкова, Василия Хабарова. Именно здесь Варрен впервые высказывает предложение об организации интерната и передвижных школ для кочевников, которые могли бы обучать оленеводов конкретного рода. Выступления педагога имели силу.

Гадлинскую школу строили «всем миром». Сельский ревком вместе с учителем Петром Каллистратовичем Федотовым распределил, кому сколько заготовить бревен, сколько плах, сколько корья   для крыши, сколько привезти кирпича и завезти дров. Безграмотный бедняк Макар Медов, знаменитый проводник геологической экспедиции Ю.А. Билибина, предложил разобрать для школы свой амбар. Новостройку украсили ветками стланика, портретом Ленина, красным плакатом с позументом. И 28 октября 1925 года Гадлинская  единая  трудовая школа 1 ступени имени В.И. Ульянова (Ленина)  торжественно открылась для двадцати  якутских учащихся в возрасте от 8 до 18 лет.

Соседи – из Ольской школы подарили им парты, классную доску и книги. На всех учеников  парт не хватило, пришлось смастерить дополнительно еще несколько, только они были не окрашены.

Но занятия проходили организованно и подростки учились с большим желанием. Причем, процесс обучения шел одновременно с активным воспитательным  воздействием, в ходе которого формировалась активная социальная позиция ольской молодежи.

21 сентября 1925 г. Камчатское губбюро РКСМ заслушало доклад П.И. Дудко, уполномоченного Камчатского губревкома, о состоянии работы с молодежью Охотского уезда, в частности, он говорил о необходимости присылке опытного комсомольского работника, «который был бы разъездным инструктором с местожительством не в Охотске, а в Оле, так как Ола находится в центре  уезда и потому удобна для связи с сельскими ячейками». Попытка организации ячейки РКСМ на Оле была, об этом говорил П.И.Дудко: «Когда стоял в Оле отряд (очевидно, красноармейцы и пограничники. Д.Р.), то там была создана комсомольская ячейка из 20 человек, в большинстве своем из камчадал, но по уходе отряда о жизни ячейки никаких материалов нет. Имеется изба – читальня, работает там учитель Варрен и фельдшер».

Подчеркивая трудности организации комсомольских ячеек на Охотском побережье, отмечал, что «руководящих материалов нет, и потому работа идет ощупью. Зачастую ошибаются. Например, там, (на Оле – Д.Р.) был организован женотдел, и работа его свелась к производственному уравнению женщины с мужчиной». Секретарь Камчатского губбюро РКСМ И.Мальков интересуется: «Быт деревенской молодежи, чем она живет, ее запросы – каковы развлечения молодежи?». Дудко пояснял: «Время, главным образом, молодежь проводит на вечерках – с танцами, поцелуями и др. старыми играми.

-Можно ли изменить содержание вечерок, направляя их содержание по пути политического и культурного развития молодняка?

-Можно, но нужен умелый подход при проведении этой работы.

-Сколько всего молодежи в окрестных селениях возрасте от 14 до 24 лет?

-В самом городе  (Охотске. Д.Р.) человек 40, всего в уезде будет человек 250-300.

Понимая важность создания ячейки Союза молодежи на Оле, секретарь уездного бюро РКПб Чупров и комсомольский секретарь Богуславский поручают ольскому фельдшеру Г.Г. Випперу организовать на селе первичную молодежную организацию. Гога Густавович, бывший политический ссыльный царского времени, взялся за это дело, так как Игнатий Афанасьевич Варрен считал, что его задача прежде всего научить детей грамоте, дать определенные знания, а политическое воспитание молодежи не его цель. 5 декабря 1925 года в волостном центре 4 молодых ольчан организовали первую ячейку РКСМ, секретарем которой  избрали Лазаря Беляева. В декабре они провели пять заседаний, обсудили 16 вопросов.

Свой уголок ольские комсомольцы организовали в помещении фельдпункта потому, что там теплее, чем в избе-читальне. В одной из заметок стенгазеты  «Жизнь молодежи» сообщалось: «Ячейка приступила к практической задаче: выработала план своей работы на 4 месяца и приступила к работе по его выполнению, Будем надеяться, что ячейка РКСМ своей работой всколыхнет общественную жизнь села, численно  увеличится и поведет за собой всю молодежь».

Иннокентий  Якушков часто выступал в газетах «Ольская жизнь» и «Голос тайги», его  эмоциональные  обращения к молодежи призывали: «готовить хороших общественных работников, которые могли бы влиться и пополнить ряды нашей Коммунистической партии.

Товарищи комсомольцы, дружней возьмемся за строительство новой  жизни на далеком Севере. Давайте дружней подымать культуру Севера, заброшенного за тысячи верст  от центра, где культура идет вверх. Да здравствует Красный Октябрь, давший свободу всем нациям!».

Молодые ребята устами  гадлинского учителя Петра Федотова заявляли:

«Мы  сзываем всех голодных,
всех забитых нищетой,
выйти с юрт, шатров холодных
на кровавый с рабством бой.
Водрузим  в тайге мы смело
наш победный, алый стяг.
Что ни день, то крепнет дело,
что ни день, слабеет враг!»

Ольская комсомолия активно участвовала в организации первого колхоза, ликвидации неграмотности.

Ранее на съезде ликбезов Ольской волости 22 февраля 1925 года в докладе Суханова и Варрена подчеркивалась ее роль в этой работе, в том числе отмечалось: «Нельзя упускать из виду, что ликвидация неграмотности здесь является прививкой против слияния соседних империалистических  держав,  и мерой борьбы с их  аппетитами на Камчатку». Там же на съезде звучала уверенность в будущем края: «Надо использовать спящую энергию горных хребтов северо-восточных окраин СССР, таящих в своих недрах тайге, значительные богатства, чтобы создать здесь один из экономических базисов страны. Это оживит край».

Читая этот документ из государственного архива Магаданской области, понимаешь насколько пророческими  оказались эти слова, высказанные в феврале 1925 года.