Наш корабль

Строим корабль

Построив деревянную моторную лодку и испробовав её один раз осенью мы убедились, что надо стоить надёжную металлическую моторку.

Всю зиму велись подготовительные работы — запасались тонкой листовой сталью, доставали заклёпки, делали эскизы, набросали размеры в натуральную величину.

И по теплу началось строительство. Отработаешь на работе и потом хоть до утра вкалывай — руби, режь, сверли, клепай, светло все сутки. С вечера около нас народу всякого и взрослые, и дети. Просто зеваки от нечего делать и советчики. Это народ особый, часть из них, что-то, когда-то мастерила и мастерит. А есть категория обалдуев, которые никогда ничего своими руками не сделали и сделать не могут — руки не оттуда растут. Но они всегда всё знают, как и чего и куда привинтить, а куда не надо. Толку от них мало и они назойливы и обидчивы до истошного воя-горлопанства.

Через некоторое время на стапелях вырисовывается корпус лодки. Длина 6 метров Форштевень острый, как у килевой шлюпки, далее она расползается у нас на плоскодонку, шириной около 1,3 метра, вверху 0,5 метра к корме.

Для защиты от пикирующих колымских комаров рядом с верфью дымит костерок, любители могут всегда заглотить крепкого чая глоток. Частенько стоит и ведро с пивом, пиво летом бочковое, отличного качества, его привозили в летний ларёк три раза в неделю с пищекомбината посёлка Пищевого, что в 25 километрах от нашего посёлка на берегу реки Колымы.
Работает наша верфь в любую погоду, лето колымское короткое. К середине лета наш крейсер готов — установлен «победовский» двигатель, гребной вал, бак, скамейки, щиток приборов. Всё покрашено, лодка готова к спуску на воду и в плавание.

Пригоняем трактор, с пеной — большим листом стали на тросу, затаскиваем на неё наш дредноут, везём на протоку и спускаем кормой в воду.

Первые испытания

Ясно, что в этой лодке мотор заводится от стартера. Садимся, Метла заводит мотор и как на первой лодке, рулим вниз к скале, на плёсе поворачиваемся и вверх.

За кормой бурун, как от торпедного катера, ход вдвое меньше, чем у дюралек с подвесными моторами. А мы уже видели весной, как проносились залётные охотнички с левого берега на заводской алюминиевой лодке, с воем и шиком мимо нашего посёлка. Да, опять такая же история, как и с первой лодкой. Мотор воет, сзади бурун огромадный, а хода нет. Подруливаем к своей протоке-пристани.

— Я же говорил, лодка короткая, вам надо вклепать ещё листы и поставить кольцо-диффузор на винт — гнусавит самый главный советчик, Васька Пилипенко. Ваську и послушать можно, работяга он отличный, многое умеет.

Вася Пилипенко

Флегматик Васька всю жизнь упирался на баб. Отсылал несколько лет все деньги в Сочи. Приехал в отпуск, а у неё давно живёт другой мужик. Васька из Сочей обратно вернулся в железнодорожной шинели. Затем женился на многодетной профуре, несколько лет кормил большую семью, голым ушёл со скандалом и алиментами на чужих детей. Занимаясь ночами фотографией, сошёлся с несовершеннолетней здоровой девкой-школьницей и едва не влетел за совращение. Разрешили, ввиду беременности школьницы, зарегистрировали брак. Работящему, неплохому мужику не везло в семейных делах до последней женитьбы. Ему 55 лет, ей 15,5 лет. Вася уже облысел, не вылазил из больницы, но крепился. Пошли дети и у молодой жены, зажил он спокойной, размеренной жизнью под старость.

В холостяцкие его жизненные периоды, когда работал то в мехцехе, то в бригаде с нами, от тяжёлого труда отлынивал. Надо трубы или что тяжёлое таскать, Васька найдёт срочные дела — то усиленно прокладки постылые рубит, то бензорез разберёт, то инструмент заправлять побежит в кузницу. Умёл от тяжести отвильнуть, найти подходящую работу или причину. За это мы наказывали его, зная, что у Пилипенки всегда в заначке пара бутылок в холостяцкой заначке припрятана.

— Мужики, неудобно Пилипенку обижать, раз приглашает. Пойдём, раз человек зовёт, ради уважения зайдём вечерком к нему на шкалик.

— Мужики, да у меня нет ничего — вылупит Васька от неожиданности глаза.

— Да, ладно Вася скромничать, нам много не надо. Раз пригласил, то зайдём, чего уж не сделаешь из-за уважения к хорошему человеку.

Вот и ввалимся после работы к нему в хибарку. Делать нечего, от нахалов просто так не отвяжешься. Достаёт Васька из чемодана бутылку коньяка, разливает.

Наш первый выход

Баркас испробован. Надо пробовать, претворить совет Пилипенки. Вытягиваем корабль опять на верфь, начинаем разбирать, снимать двигатель и все системы. Разрубаем лодку пополам. Вклёпываем метровый лист. Лодка становится на метр длинней. Снизу монтируем диффузор — кольцо, защищающее винт, и по теории Пилипенко он должен прибавить скорости нашей лодке.

В дальнейшем это диффузор наделал «смеху» в одном из рейсов. На быстряке мы «наделись» этим кольцом на «мертвяк», об этом подробней будет описано ниже. Что точно, то точно — кольцо спасало латунный винт от поломок на перекатах.

Лодка получилась тяжёлой и имела глубокую посадку — пять-шесть человек команды, плюс харчи, ружья, топливо — общий вес около тонны. Ну разве могла она быстро бегать и брать с ходу перекаты? Набурлачились мы с ней за два года вдосталь.

Собираемся на рыбалку в субботу, хоть и короче, но рабочий день. Пока туда-сюда — сборы, заправка. А в наш корабль надо ещё натаскать сто литров бензина, за всей этой суетой подкрадывается вечер.

Кидаемся заводить — сдох аккумулятор. Надо либо заменить его, либо прикурить от машины или трактора. Бегу в пожарный бокс, выгоняю пожарный автомобиль, подъезжаю к лодке, протягиваем провода и заводим двигатель. Возвращаю на место пожарку, бегу к лодке. Всё и все на месте. Жёны, зеваки, пацанва провожают нас на берегу. Ясно, перед отплытием, позволяем себе пропустит по чарке. Есть и такие, кому уже чарка лишняя. К примеру, Фарисей почти «готов». Сразу после того, как отваливаем, он поленом падает на дно лодки. Все в чистых робах — каждая рыбалка после трудовой недели — праздник. В лодке тоже, перед отплытием всё выдраено.

Но собранные из утиля мотор и системы ненадёжны. Почти сразу после отплытия начинаются ремонты — то насос потёк, то масло капает из движка, к тому же почти постоянные не устраняемые мелкие течи, то тут, то там, и вот уже в морду несёт масляно-водяную капель. От неё не увернешься на ограниченном корабельном пространстве.

Уже темно, Метла выдает любимую для всех моряков-рыбаков команду: «Налить по чарке!» Народу в лодке не провернутся, но быстро находятся рюкзаки с едой и пойлом. Врезали, зачавкали, закурили. Ночь, темно. Надсадно воет мотор, фара высвечивает стрежень русла — берегов почти не видно. Уже долго идём мимо плёса, давно должен быть перекат на устье Змейки, если считать по времени. За кормой огромный бурун, и никто не сомневается в том, что мы несёмся вверх по реке. Наконец, Метла рулит к берегу и почему-то очень долго не может к нему причалить, как вроде стоим на одном месте. Метла начинает дёргаться и устанавливает причину — впопыхах, при отплытии, пока всё усаживались и утрамбовывались, а может и с помощью Фарисея, по причине его состояния, скинули за борт якорь — каток от С-80, привязанный на тросе. Вот его мы тянули по дну, практически стоя на месте, почти два часа. За это время мы проплыли три километра от посёлка, когда на борт был втянут злосчастный якорь-каток, пошли заметно шустрее вверх по реке.

Ночью же, ещё по темну, пристаём к скале, излюбленному нашему и рыбы месту, на маленькой косе у скалы 16 километра. Разводим огромный костёр из наносника-плавника. Принимаем ещё по одной, и заваливаемся спать. Лодку привязывает сам Метла, не доверяя это дело никому. А то чудики упустят её вниз по течению, плохо привязав. Такое раз было, хорошо, вовремя увидели, как стало сносить лодку — догнали.

Утром, с удочками в руках и с ружьями за спиной начинаем ловить у скалы хариуса. Наловили рыбы, сварили ушицы, добрали остатки спирта, а его всегда как вроде маловато. Народ доволен — порыбачили и отдохнули на природе. Правда, все замусоленные от костра и лодочного мазута, который отмоется только по приезде, в баньке.

Погрузились и домой. Вниз лодка бежит шустро. Впереди наносник- остров из плавника, поравнялись с ним. Из-под затора выныривает и вперёд лодки несётся, делая круг над нами, взлетевший нырок, все хватаются за ружья палят по нему. До сих пор не знаю, как мы не посносили друг другу выстрелами головы. Нырок сбит — подранок, его несёт впереди лодки и заносит под коряги затора. Проскочив затор, Метла пристаёт к нему ниже. Вся ватага выпрыгивает из лодки и бежит искать подранка. Спрыгивает и Метла, скидывает тулуп на берегу. Тем временем нырок отплывает от затора и уходит по быстряку вниз, снова открывается пальба по уходящей добыче. Нырок плывет только головку высунув из воды, и наша стрельба результата не приносит. Собираемся, запрыгиваем в лодку и идём вниз по течению. Вот уже и дом, последний поворот реки и мы входим в свою проточку к пристани. Разгружаемся, привязываем лодку — мы дома. Сейчас по хатам, а потом в баньку.

— Фарисей, захвати тулуп — кричит Метла.

— А где он? В лодке нет! Да ты же его сбросил на Змейке, на галечной косе, когда палили по нырку!

Общий хохот.

— Ладно, завтра съездим за ним вечером после работы.

А ночью ударил осенний затяжной дождь и вода в реке сразу поднялась. Уплыл у Метлы тулуп, из-за охоты на нырка.

Встреча с «мертвяком» и «спасибо» Васе за советы

В другую субботу повторяется всё почти так же. Сборы отплытие, рыбалка. А после рыбалки — днём вниз по течению. Лодка несётся по быстряку с приличной скоростью.

Сильнейший удар, хорошо, что на носу лодки никто не лежал и принимать холодные ванны в реке было некому. Только Метла налетел со своего места на движок и обжёг руку о выхлопной коллектор. Сели на мертвяк. Нос задрало, корму заливает брызгами потока воды.

— Всем на нос! — кричит Метла. Лодка чуть поднимает корму. Что делать?

Сели, нанизавшись Пилипенкиным диффузором на «мертвяк». До берега 5 метров. После дождей поток на быстряке ревёт. Быстро совещаемся и озвучиваем свой план: «Фарисей! Обвязывайся верёвкой и прыгай к берегу, мы её стравим, выберешься на берег, вяжи веревку, по ней и плавающие и не плавающие будут перебираться на берег».

Выбор пал на Фарисея по его собственному, добровольному желанию. Благо всё получилось так, как задумывали. Раскачали Фарисея и бросили в сторону берега. Немного не долетев, он плюхнулся в воду и, нырнув, ухватился за прибрежные кусты, вылез на крутой берег, привязал верёвку. Перебираемся втроём по верёвке на берег, вплавь. Вода в Таскане всегда плюс 6-8 градусов и летом. Оставшийся на лодке Метла перевязывает верёвку за корму. Отрубает сколько позволяет, не очень толстый, на наше счастье, конец бултыхающегося топляка. Вчетвером тянем лодку вверх по течению и после неоднократных усилий, стягиваем лодку с ловушки.

Отдохнув, выжимаем мокрые манатки и даём волю своему воображению, что мы сделаем, вернувшись домой и отловив конструктора Пилипенку. Мы ему покажем диффузор — в натуральном виде. Уже поостыв, начинаем смеяться над своим приключением: «Вот это влетели, ни туда и не сюда. Хоть бросай это корыто посреди реки. Или гони трактор с тросом — единственный выход».

Ремонты и пожары

За два года повыпила эта лодка кровушки у каждого из нас. А сколько мы на ней попалили бензина — расход топлива, как на вертолёте. Замучились клянчить у своих шоферов. На заправке бензин для частников тогда не продавался в посёлке. Все рыбаки ездили за счёт производства и СССР.

А сколько, раз её приходилось вытаскивать, подтаскивать на ремонт к мехмастерской и обратно. То там заварим, то здесь переделываем. Надо трактор подогнать, затащить лодку с воды на пену, привезти, заварить и увезти на воду. Это сказать можно быстро — а мы целые дни и недели возились с ней.

Последний раз мы с Вовой, вдвоём зацепили пену за новый погрузчик-мехлопату, приволокли лодку к мехмастерской. Сняли двигатель и подогнули лист усиления под двигатель. Дело было в воскресенье, на мехбазе практически никого не было.

Наладили, запустили газосварку ацетиленовую. Свариваю днище, Вова подкрашивает алюминиевой пудрой снятый движок. Погода ветреная, но не холодно.

При производстве сварочных работ все меры предосторожности мной выполнены — стоят рядом два огнетушителя, ведро с песком и кусок брезента. Брезентом закрыт бензобак внутри лодки, всё вытерто — чисто. Но я допустил всего лишь одно нарушение, не отстегнул от пены новый трактор — а это стоило сделать.

Сварка закончена. Ставим двигатель, соединяем гребной вал. Подключаем проводку. Всё собрано. Мне остаётся только проварить на месте верхние кронштейны крепления двигателя и две шайбы усиления под болты крепления во дне лодки. Шустро завариваю верх. Нагибаюсь через борт с горелкой и свариваю днище.

Вова, дабы не терять время и возможности, приволок из автогаража от дружбанов (кто Вове откажет) пару вёдер бензина. Бак, под производство сварки залит почти полностью. В него может ещё войти максимум полведра. Вова машинально вставляет воронку и по запарке, начинает лить в бак бензин. Ясно, переливает. Бензин выплёскивается на дно лодки и огонь от моей горелки бьёт мне в лицо, лодка факелом горит внутри, вспыхнула и горловина бака. Из горловины бака вырывается.

Вова на горловину накидывает брезент. Я, опалённый, выпрямляюсь. Перекрываю вентили кислорода и ацетилена на горелке, отшвыриваю горелку со шлангами в сторону. Кричу Вове: «Хватаем ацетиленовый генератор!» Хватаем, прём полностью заправленный генератор с водой, весом около 120 килограмм.

— Откидывай кислородные баллоны!

Рядом стояли стоят в раме пять кислородных баллонов. Мигом отшвырнули их один за другим на десять метров в сторону.

В лодке бушует солидное пламя. Разбиваю огнетушитель — он не срабатывает, только шипит. Бросаю его в лодку. Бью второй, заливаю остатки огня в лодке. А ветер был в сторону нового трактора и огонь относило в его сторону трактора, на топливный бак. Всё это длилось секунды. В подсознании проносятся мысли: «Сгорит трактор — будут судить, посадят! И… наконец-то мы отмучились от этой стервы-лодки».

Огонь потушен. Руки, ноги дрожат. Пробуем с Вовой перенести ацетиленовый генератор и не можем — нет сил. Кислородные баллоны таскаем, как всегда, вдвоём. Bo время пожара раскидали их поодиночке, запросто.

Идём с Вовой в кузницу, открываем бутылку. Дрожащими руками держим стаканы и хлебушко.

— Вова, что-то у тебя морда снизу до носа красная, а выше резко белая. На, посмотри.

Смотрю в зеркало. Да, снизу идёт приток крови, резко разделяя лицо на две части — красную и белую полосы.

Краска обгорела и на лодке и на движке. Сгорели проводка, обгорели провода высокого напряжения и крышка трамблера. Всё это мелочь, против того, что могло быть. Хорошо, что бензобак был полон.

— Жадность фраера сгубила — говорит Вова — зачем я доливал? Не подождал, как вроде в голову втемяшило.

В другой раз сдох аккумулятор вдалеке, на Колыме. Поставили аккумулятор в горячую золу костра. Подогрели электролит, сумели завести мотор. В дополнение ко всему кто-то утопил заводную рукоятку, и пришлось заводить мотор газовым ключом, через гребной вал, предварительно задрав корму, чтобы винт не цеплял гальку и воду. Тем не менее завели и добрались до дому.

Окончание корабельной эпопеи

Наши мучения с лодкой закончились через два года после спуска её на воду. Спасибо пацанам, которые запалили траву рядом с лодкой, когда она глубокой осенью стояла на берегу. От взрыва бензобака лодку покорёжило так, что восстанавливать не было никакого смысла.

Да и уже кой у кого из приятелей появились дюралевые заводские лодки, с рульмоторами «Вихрь», которые носились по реке в несколько раз быстрее и экономней, чем наш дредноут.

Пересев на заводские лодки и рульмоторы мы потом долго вспоминали свои одиссеи на самодельных судах.

Автор: Сергей Климов.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *