– Соловей, ну ты повтори еще раз, куда мне тебя высаживать и где потом забирать, – Василич начал возюкать грязным толстым пальцем по такой же грязной карте. – И вообще ты кому-нибудь хоть рассказал, куда вы идете и на сколько?
– Ну как кому? – удивился Соловей.
– Вот тебе. Вове Кунаеву, местоблюстителю моему…
– Ну хоть Кунаеву. А так – случись что со мной, кто вас откуда забирать будет?
– Василич, блин, – хором вздохнули все, кто был в рубке, – что с тобой случиться-то может?
– Это не потому, что он памятник, – сказал Соловей, обращаясь к Юре. – У нас все, кто на море работает, сами себе памятники. Просто с Василичем чего только не случалось. И тонул он, и топили его, и резали, и замерзал он, и от кондрата перекидывался, и даже ему по пьяни в Орхояне собаки ноги отгрызли. Вот ты поверишь, он ведь без ног совсем!
– Ну не совсем без ног, – ухмыльнулся Василич. – Без ступней, это да. Но когда я за столом сижу в сапогах, то никто не догадается. А ты, – повернулся он к Соловью, – молодому-то маршрут объяснил?
– А зачем, – пожал Соловей плечами.
– После того, как мы на берег высадимся, у него уже обратного пути не будет. А когда пойдем, я потихоньку все объяснять буду. Закончим – он сам все будет знать не хуже меня. Обкатку пройдет, так сказать…
– Триста кэмэ своими ногами трюхать. До самого Очеркана, – просипел матрос Перец. – Убьешь парнишку-то…
– По-моему, он сам кого хошь убьет,
– в очередной раз посмотрел Соловей на Маканина, высказав, видимо, высшую похвалу его физическим кондициям. – Мы ж не за день, а за две недели пройти собираемся. По дороге минимум пять раз под крышей ночевать будем. Остальное время – в кустах, у костра, под брезентом. Спальники с собой взяли, так что не переживай, как короли пойдем.
– Ну, я и отсюда, из рубки, знаю, что вас ждет на пути к Очеркану, – Василич как-то нахмурился и одновременно просветлел, видимо, радуясь собственной мудрости и одновременно грустя о ней. Он понюхал край стакана, поднес его ко рту, но не выпил, а заговорил:
– Лучше всего у вас пройдет первая часть пути. Потому что по глухим и никому не нужным местам. Намаетесь, но целы останетесь. В бухте Раскольничьей у вас харчи отберут. Или вы сами их там отдадите, добром, разница небольшая. На устье Быстрой пропадут шмотки, хорошо, если с оружием останетесь. Бригаду Светлую вы то ли пройдете, то ли нет – то не ведомо ни мне, ни кому другому. Если ее минуете, то три мыса вы точно проскочите – тем более там старая база геологов есть. Крыша над головой то есть. Своей-то у вас к тому времени точно не будет. Ну и на выходе, на косе Отдельной, вас добрые люди и кокнут. Чтоб дальше не мучались.
Проговорил все это Василич и выпил стакан водки ни с кем не чокаясь, будто за упокой.
– Напился, сволочь, и всякую ерунду понес, – укоризненно помотал лысиной Соловей.
Юрий вышел на палубу и принялся разглядывать медленно проплывавшую перед ним стену Берегового хребта. По правому борту раздавалось какое-то жужжание. Со стороны моря к Василичу приближался еще один кораблик.