Из воспоминаний Леонида Артамонова

Вид от «Дома Пионеров» в сторону ул. Пролетарской. Слева – жилые дома пр. Ленина, 20/36, 18/31, 16, 14, 12, 6, 4 и 2. Начало 1950-х годов.

Магадан. Вид от «Дома Пионеров» в сторону ул. Пролетарской. Начало 1950-х годов.

Мне довелось прожить в Магадане малую часть своей жизни — 12 лет, до окончания школы и потом ещё год взрослым человеком. Так уж получилось. Последний раз был в Магадане в 1989 году, когда увозил тело трагически погибшего там племянника — сына моей сестры. Судя по тогдашним и теперешним ощущениям, по разговорам и фотографиям, мне не нравится современный город — он расплылся, я бы сказал безобразно, по окрестным сопкам. Он стал каким-то другим для меня, захватывающим рельеф окрестности, нависающим над городом безликой маской Э. Неизвестного на 4-м километре. Это памятник жертвам сталинских репрессий — невольно приобретённый символ Магадана. Виновата ли нынешняя молодёжь жить теперь с таким имиджем? Да и мы, жившие на Колыме в разгар этих репрессий, мало о чём подозревали, как и большинство наших родителей, о том, что происходило на самом деле.

Школы № 1 в которой я учился уже нет. Какому-то умнику пришло в голову, что наша школа на этом месте лишняя — и её снесли. Совсем так, как это зачастую делается и в Москве. И вот мы, встречаясь теперь ежегодно у Большого с одноклассниками, понимаем, что никакое застолье не заменит общение в знакомых стенах школы, где известен каждый уголок, класс и каждое украшение. Но что уже поделаешь…

Семья Артамоновых — родители, старшая сестра Мара (она старше на 2 года, закончила нашу Первую школу в 1956 году) и я, появилась в Магадане осенью, по-моему, в ноябре-декабре 1945 года. Раньше мы жили не очень далеко от этих мест — в одном из сёл Амурской области. Отец Тимофей Георгиевич был директором начальной школы, а потом, как я помню, ушёл на партийную работу. Видимо, это и послужило поводом для разговоров с ним и последующего согласия на переезд в Магадан, где он по приезде попал в местный горком и далее пошёл по партийной линии.

Пароход Дальстроя «Джурма».

Пароход Дальстроя «Джурма».

В один из осенних дней мы погрузились на поезд прибыли приехали в Находку и погрузились на пароход Дальстроя. «Джурма» была обычным грузовым пароходом, без особых удобств и пассажирских кают. В твиндеке были оборудованы лежанки, похожие на нары, сидя на которых можно было плыть довольно спокойно. Так вот, мои первые воспоминания из тех времён относятся как раз к этому плаванию. Впервые увиденное море поразило — погода была осенняя, но без всяких ветров и штормов. Обычные светлые солнечные не очень холодные дни. Мы проводили время в основном на палубе. Проплывая у острова Сахалин, у нас по одному борту судна были видны берега острова Сахалин, по другую сторону — японские, а потом просто море со всех сторон. У борта плыли какие-то огромные рыбы то ли дельфины, то ли акулы. Я даже не могу вспомнить, что и где мы ели — значит, проблем с питанием не было.

И вот через 7-8 суток мы приплыли в Магаданский порт Нагаево. Далее всё пошло своим чередом — мы попали в так называемую транзитку (это за городом на 4-м километре), потом переехали в город, где попали в одну квартиру с новыми знакомыми Жаровыми. У них был сын Саша ровесник Мары, они потом учились в одном классе. Мы жили в этой квартире около полугода, а потом переехали в отдельную двухкомнатную в этом же доме с очень большими комнатами, в которой и прожили всё остальное время.

57-квартирный дом на Колымском шоссе (пр. К. Маркса, 36), по проекту архитектора Н.Н. Юргенсона.

57-квартирный дом на Колымском шоссе (пр. К. Маркса, 36), по проекту архитектора Н.Н. Юргенсона.

Это очень известный дом, который сейчас стал как бы символом Магадана. А в те времена, это был дом из красного кирпича, удобно расположенный на углу ул. Сталина и Колымского шоссе. Несколько позже дом обзавёлся башенкой и часами, а со временем его оштукатурили и покрасили. Так что он теперь красуется на всех магаданских фотографиях.

Жизнь наша вольная быстро кончилась. Мама, Нина Семёновна, пошла работать воспитателем в детский сад и мы были туда же пристроены. Сад располагался недалёко от дома в сторону стадиона, рядышком был ДК профсоюзов. В этом садике мне было суждено познакомиться со старейшей теперь уже моей магаданской знакомой — Светой Чупеевой. С тех пор я испытываю к ней большую симпатию.

Магадан тех времён был пыльный, неухоженный и без зелени, везде шли стройки. Около нашего дома часто проходили пленные японцы. Они строили или достраивали рядом с нами дом на Колымском шоссе. Шагали они непременно с красным флагом. Японцы делали из своего барахла какие-то маленькие поделки, и можно было у них выменять на что-то съестное, чем и пользовалось мелкое население дома.

На следующий 1946 год сестра пошла учиться в первый класс. Учиться пришлось и мне. Когда Мара сидела за учебником или за азбукой, мне сзади было всё видно и оставалось только повторять буквы и слова. Таким образом, к концу её первого класса я выучился тоже читать, ну а дальше дело пошло своим чередом.

В 1947 году, по-моему, осенью, мы стали свидетелями первого теракта в жизни. В порту Нагаево взорвался стоящий на рейде пароход, гружённый взрывчаткой. (Речь идёт о взрыве в бухте Нагаева 19 декабря 1947 года пароходов «Генерал Ватутин» и «Выборг». Озвученная автором воспоминаний — теракт, на самом деле была маловероятной и была исключена при проведении расследования. Подробно об этом происшествии и его последствиях вы можете прочитать здесь — О.В. )

Разрушения на нефтебазе. Магаданский торговый порт. Последствия взрывов пароходов 19 декабря 1947 года.

Разрушения на нефтебазе. Магаданский торговый порт. Последствия взрывов пароходов 19 декабря 1947 года.

Дело было в утренние часы. Мара была в школе, родители на работе, а я был послан в продовольственный магазин в нашем доме. Я был в магазине, где в это время было совсем немного народу, когда раздался страшный грохот. В самом магазине только слетела с опоры гардина на двери. Народ в недоумении вышел из магазина на улицу, чтобы посмотреть, что же случилось. Кто-то выдвинул версию о взрыве в порту — в той стороне над бухтой в ясном небе висело облачко, но больше ничего ужасного не было видно. Масштабы стали проявляться позже. Мара пришла из школы с порезами на руке и лице, и не только она одна, конечно. Взрывная волна дошла до города и школы и повыбивала стёкла в окнах, обращённых в сторону бухты нагаева. Позже пришли родители и рассказали, что в порту были разрушения и жертвы.

Пароход стоял недалеко от берега и после взрыва пошла на берег волна (как цунами), которая смыла и снесла те сооружения, что были близко к берегу вместе с людьми. Так мы потом толком и не узнали причины взрыва в бухте. А остов корабля долго ещё торчал из воды, а может быть и сейчас торчит вблизи берега.

Магаданская средняя школа № 1, 1947 год.

Магаданская средняя школа № 1, 1947 год.

В 1948 году настала моя очередь идти в школу. В школе я познакомился с нашей первой замечательной учительницей — Антониной Макаровной Грудиной. Она была замечательным добрым и душевным человеком и оставила о себе память на всю жизнь. Обращалась с нами очень тепло и я не помню за всё это время каких-либо конфликтов или недоразумений.

В 1950 году нашему семейству предстояло долгое путешествие в Москву. Отец в это время учился в Высшей партийной школе в Москве. Мы поехали к нему в летние каникулы. Сначала на каком-то транспортном самолёте до Хабаровска. Самолёт без отопления и я помню, что было очень холодно Из Хабаровска на поезде по длинному пути через множество станций, разнообразие пейзажей с дорожной едой ощутили огромность страны. В Москве общежитие отца было в очень удобном месте, вблизи зоопарка и планетария и это было для нас большим волнением. Рядышком на площади Восстания строилось высотное здание, был виден строящийся корпус МГУ. В общем, Москва была велика и интересна. На Украине навестили маминого брата, который жил среди кукурузных полей в очень живописном месте с названием — Мирная Долина. Недалеко был Краснодон, а мы все тогда были под впечатлением романа «Молодая гвардия» и, конечно, съездили туда. Музей уже был открыт и нам с родителями удалось всё увидеть своими глазами одними из первых.

Возвращение в Магадан было долгим, сперва некоторое время прожили у родителей мамы у бабушки с дедушкой. Помню, что на станции в районе Свободного нас встретил дед на лошади и мы километров 20 ехали через лес до дома. Дедушка Семён Иванович был главным почтмейстером. Дом у него был бревенчатый, рядом находилась школа. Вот в ней мне пришлось проучиться две четверти до Нового года. Ребята там были очень хорошие. В меру удалённости от Москвы они никак не могли поверить, что я был в Кремле и в Мавзолее. Возвращались мы домой уже холодной зимой сначала на лошади, потом на поезде, потом на самолёте.

Нельзя забыть, конечно, болезнь и похороны Сталина. На школе был вывешен огромный на три этажа во весь рост портрет Сталина. Люди ходили все заплаканные, независимо кто и как к нему относился. Понятно было — страна на распутье и никто не может сказать, что там, за очередным поворотом. В день похорон огромная масса людей собралась на главной площади. Время было уже позднее, всё темно, но работали репродукторы, и то же самое — плач и слёзы.

Потом началась другая жизнь, хотя она поначалу ничем не отличалась от прежней. Летние каникулы, вернее, часть каникул, проводили в пионерском лагере на Снежной долине (23 км). Это было отличное место, защищённое сопками от моря со своим климатом. В этом месте всегда было теплее, без туманов. Я уж не говорю об относительной свободе.

И вот однажды мне ослепительно повезло. Собрали группу школьников из магаданских школ и решили отправить их в пионерлагерь под Владивосток. Мы попали туда со школьным приятелем Андреем Шмыгой и нашей учительницей Ириной Петровной Нефёдовой. Андрей доучился с нами до 7-го класса, а потом уехал на материк, некоторое время мы с ним переписывались.

Мы сели на уже настоящий пассажирский с каютами и поплыли на юг к тёплому морю. Пионерлагерь был расположен недалеко от Владивостока, 3-4 остановки на электричке, и рядом с морем. Это было настоящее южное тёплое море со всяческой живностью, рыбками и с первыми уроками плавания. Лес был тоже совсем незнакомый: пышный, с диким виноградом, с огромными красивыми бабочками. Мы звали их махаоны. Несколько раз мы ездили на прогулки в город Владивосток, расположенным на холмах. Позже я сравнил его с Мурманском. Очень много было мелкой шпаны-карманников, достаточно было несколько минут постоять в трамвае, чтобы их опознать. Обратное путешествие в Магадан получилось шумным и красочным, на настоящем пароходе.

Е.С. Гинзбург, с супругом А. Вальтером, сыном Василием и дочерью Антониной. Магадан, 1950-е годы.

Е.С. Гинзбург, с супругом А. Вальтером, сыном Василием и дочерью Антониной. Магадан, 1950-е годы.

В 9-ом классе произошло новое событие и изумление — к нам пришла новая учительница литературы. Это была серьёзная взрослая женщина, страстно любящая русскую литературу. Она блестяще знала свой предмет и всеми силами прививала ученикам хорошее и почтительное отношение к литературе, что у неё удачно получалось. Звали учительницу — Евгения Семёновна Гинзбург (по нашей кличке — Евгеша). Было много слухов о её жизни, о том, что она была в лагере и только через много лет, когда вышла её книга «Крутой маршрут», мы узнали в подробностях, насколько тяжела была её судьба. В школе об этом никогда не было разговоров.

Это же время совпало со строительством во дворе школы мастерской, возглавлял строительство Фёдор Фёдорович Доценко. Мы строили само здание, потом затаскивали туда станки и инструменты. Вроде бы от безделья, но я надолго запомнил эти уроки и навыки. Лёва Грудин был таким же энтузиастом стройки, как и я. Мы часто виделись там.

На строительстве школьных мастерских. Фото из музея школы № 1.

На строительстве школьных мастерских. Фото из музея школы № 1.

После 8-го класса был ещё один незабываемый эпизод — группу ребят из школ отправили в трудовой лагерь на прииск Гастелло мыть золото. Из нашего класса было человек пять: я, Чернявский, Акулов, Матросов, Аникеев, Ляпцев и во главе наш художник Яков Иванович Бровкин. Это была очень тяжёлая работа, мыли золото через бутары или обычными деревянными лотками. Всё что намыли — сдали государству, как положено. Короче говоря, я горжусь, что видел как это делается, участвовал в этом процессе и это тоже мне впоследствии пригодилось.

После этого трудового подвига нас отправили отдохнуть в дом отдыха Стахановец. Там были всякие кружки, занятия, в общем, жили интересно и привольно.

В этом возрасте мы, как и все мальчишки искали приключений. У нас были самокаты на коньках. Мы сбивались в дворовые команды и устраивали соревнования. Это было просто, потому что Колымское шоссе было вечером свободно: ни светофоров, ни машин, ни милиции. можно было в одном заезде доехать от ворот парка до Магаданки. Развлечением также была крыша нашего дома, куда мы часто забирались по пожарным лестницам и подолгу просиживали там — сверху было хорошо видно окрестности.

Однажды Юра Акулов затащил нас в район 23 км. Там у него оказалась какая-то спортивная база, куда мы еле туда добрались. Было морозно, темно и холодно. Возвращались на второй день Дома, конечно, была взбучка.

По вечерам весь класс собирался на катке. Это были зимние игры. А по весне, как только сопки оттаивали, начинались походы по сопкам. Ведь там на каждой сопке наверху был устроен блиндаж, мы ходили и дальше аэродрома 13 км. Там тоже было много интересного: разбитые самолёты в том числе американские, другие интересные железки. А кроме того, попадались прошлогодние ягоды, довольно вкусные. Летом мы часто приезжали к рыбакам на Весёлую, оставляли у них велосипеды, а сами уплывали на лодках за угол, потому что начинался отлив и раньше чем через пять часов приплыть назад было невозможно.

Вспоминаются поездки с родителями за грибами и ягодами. Отец иногда брал меня с собой на рыбалку за красной рыбой, ловили кету, горбушу, нельму или кижуча. А за малой рыбкой мы на велосипедах часто ездили на Весёлую  и ловили с пирса. С Березиным Славой ездили в бухту Нагаева весной на лёд и тоже частенько были с уловом.

Магадан. Дворец спорта.

Магадан. Дворец спорта.

В 1954 году в Магадане открылся Дворец спорта и мы стали туда заглядывать. Занимались всем, что было предложено: волейбол, баскетбол. А потом мы с Березиным пошли на фехтование, где получали от занятий большое удовольствие.

Как же шла учёба? Да по-всякому. У нас в классе были хорошие девочки — отличницы Капранова, Попкова, так что было где извернуться. Да и у меня иногда списывали. Всё было хорошо. Впрочем, 9-е и 10-е классы — это уже время тихих робких взглядов и некоторого недоверия, поэтому здесь шторку закрываем.

И вот последние экзамены, весна, свобода и воля! Спасибо всем учителям, многому смогли они нас научить. С некоторыми из них мы позже встречались, а с некоторыми — увы… Спасибо школе.

В 1958 году после окончания школы мы встречались со Славой. Он сначала поехал в Ленинград поступать в морское училище, но там ничего не вышло и он вернулся в Москву. После долгих раздумий он решил поступать в Московский МИИТ на факультет Мосты и тоннели. Лиля, Славина сестра и моя одноклассница, в это время поступила в медицинское училище. Мы хотя и учились в разных местах, часто встречались и дружили.

В 1992 году я по стажу заработал пенсию и в связи со всеобщим развалом страны уволился из института. В это время по старой дружбе я встречался со Славой Березиным. Он жил с мамой Марией Ивановной в её квартире. Однажды он заснул и не проснулся, это было 23 ноября 1992 года. Славу похоронили рядом с отцом — Валентином Платоновичем на Востряковском кладбище в Москве.

В последние годы работаю уже по мере возможности, ежегодно встречаюсь со своими одноклассниками. Со многими тёплые отношения и это здорово. Жизнь продолжается…

Автор: Леонид Артамонов.

Как будто снова вошла я в класс,
Ловлю безмолвность родных мне глаз
Стоим по стенке в печальный ряд
Прощальный горький свершить обряд.
Прощай,ровесник, прощай наш друг.
Мы с детства рядом прошли весь путь,
И вера в дружбу так горяча
Коснуться просто плечом плеча.

Коснуться просто и снова в путь
Своей дорогой. Кто где ни будь
На перекрёстке крутых дорог
Мы нежно вспомним родной порог
Наш дальний город суровый край
Родных и близких, просторы, даль.

Утраты горьки, но будем жить
Колымской дружбы нам не забыть.

Воспоминания были опубликованы в литературно-художественном издании «Российский колокол» № 4 (24) 2008 год.

Из воспоминаний Леонида Артамонова: 3 комментария

  1. Потрясающе точные воспоминания. Жаль, только у Е.С. Гинсбург учиться не довелось, возможно, она к тому времени (1960 г) уехала на материк.
    Магадан был удивительно красивым городом, работали замечательные архитекторы. Наша школа №1 – по проекту, присланному от Крупской, с великолепными лестницами и памятником Ленину – выглядит как дворец, запоминается уникальный дворец спорта, здание Совнархоза (потом “Объединение “Северо-востокЗолото”, нынче Налоговая служба), рядом Типография и редакции магаданских газет (теперь здание Администрации). Гостиница и ресторан “Магадан” (угол Пролетарской и Ленина) . Напротив первое здание Политехникума и через дорогу снесённый Почтамт. На ул Горького Книжный магазин (Когиз) и Гастроном. Второе здание Политехникума на Парковой. Около 1962 построен великолепный Дворец культуры, а рядом детская библиотека сгорела, пришлось выброшенные книги собирать, спасая от дождя. На углу Портовой и Дзержинского шикарный книжный магазин, стали издавать Библиотеку Всемирной Литературы в 600 томах.
    В Нагаевском порту множество судов. В 1960 начали укладывать асфальтовое полотно по Колымской трассе и мне 10-летнему довелось поуправлять катком, укатать пятый километр, уплотняя щебень. Мой отец на 5-м километре напротив остановки построил два больших склада, а обе сопки были совсем не застроены. Западная сопка начала застраиваться двух- и многоэтажным жильем в районе Макаронки (3 км), а на восточной (Безымянной) вообще ничего не было, от тюрьмы, до рыбзавода на Весёлой, а сейчас частный сектор над долиной Магаданки. По северной стороне Пролетарской домов в сторону Весёлой не было вообще.
    С 15.10.1957 заработало телевидение, а в 1967 дали Телевидение через космос, можно было смотреть олимпиады напрямую, а потом и в повторе. В 60-70 годы активизировалась золотодобыча, затем построили Билибинскую АЭС, там выращивали виноград, а до 1974 г люди летом питались порошковой картошкой.
    В сожалению сейчас из космоса видна разруха по всем приискам, посёлкам и даже в молодом Синегорье , а в Магадане так и режут глаза нэпманские ларьки, на появившихся пустырях, автохлам, нетронутость ветхих домишек в Нагаево, у причалов нет кораблей. Конечно, храм отгрохали на зависть Христу-Спасителю, и здание Сусуманзолота с геологическим музеем, ну а что в самом Сусумане, разруха?
    Даже пусть и так, но тянет в любимый город, здесь многое вызывает уважение, и создатели города, и новое поколение и то, что на этой территории в принципе есть всё, чтобы жить сплочённо, а значит счастливо и уверенно, с любовью.
    Через космос вижу, что домишко, построенный самолично руками отца, фронтовика-коммуниста в 1958, и покинутый нами 52 года назад, не пустует, сияет голубой краской, радует тех, кто в нём обосновался надолго! А может быть жильцы уже и не раз сменились. Не абы какая хибарка, прокантоваться до пенсии… Дом строился, как и положено, с задумкой на счастье. Счастья вам, люди! Стройте своё счастье, не жалейте своих рук!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *