И вот я опять на заводе, сижу на своем конвейере и перевешиваю баланс. Операция моя так называлась: перевес баланса. Ох, и браку я наделала! Возвращали тяжелые балансы чуть ли не коробками. Я перевешивала – и опять брак. Прямо, наказание какое-то! Работа наша сидячая, поэтому через каждый час объявлялся перерыв на 15 минут. Я этих перерывов и не видела почти, потому как в каждый из них вызывали меня к начальнику и делали «прочистку мозгов». Наконец, с этой операции меня перевели и посадили на вестерн – аппарат для проверки часов. Это в самом конце конвейера.
Тут уж я отыгралась за все! Вставляю часы, слушаю как тикают. С перебоями – обратно отправляю, брак! Один раз проходит мимо меня наш технолог Нина Матвеевна и говорит: «Что, Хаютина, все ближе к дверям?» Надоела я им, видно, здорово, да и ругать уже устали.
И все-таки я попала в механический цех. Правда, не в токарный, о котором мечтала, а на блокировку. Работа была в три смены. Перемена декорации и, естественно, отличное настроение. К сожалению, в ночные смены нас донимали крысы, но это было пустяшным делом. Главное – я ушла из сборки! А случилось это так.
Я участвовала в художественной самодеятельности клуба строителей (в котором позже проработала 10 лет). Мы должны были выехать с концертом в соседний колхоз. Выезд был назначен на 18.00, а я работала во вторую смену. Как быть?
Моя бригадир Зина Волкова говорит: «Сегодня промывка, наверное, до обеда только работать будем. Так что ты иди, я за тебя поработаю». Я ушла.
И тут приходит начальник цеха и спрашивает: «А где Хаютина?» Зина говорит: «Вышла. Сейчас должна подойти». Она думала он уйдет. Обычно он редко оставался на всю ночь в цехе А он уселся на мой стул и стал ждать. Прошло минут 10 – 15, он и говорит. «Волкова, иди-ка посмотри, не провалилась ли там твоя Хаютина?» Ну Зина и сказала ему, что отпустила меня и почему. А я себе спокойненько съездила, выступили мы.
На другой день прихожу на работу, а на двери в цех висит приказ: «За нарушение трудовой дисциплины, за самовольный уход с работы Хаютину Н.Н. с завода уволить». Хотя бы из цеха, а то – с завода! Ох, и взбесилась я! Думаю, ну и черт с вами! Сегодня вообще у вас простой в бригаде будет, пока на мое место человека найдете. Развернулась на 180 градусов и, даже не заходя в цех, пошла в отдел кадров. Начальница у нас там была – дай Бог! Но молодец. Никогда при всех не ругала, не орала, не отчитывала, как школьников. Но зато наедине могла и в морду дать, и обматерить не хуже любого мужика… Вот к ней я и пошла. Рассказала все честно и про приказ. Она меня, конечно, «отбрила» по всем правилам, а потом и говорит: «Знаешь что, Хаютина, иди-ка ты в отпуск. Сама отдохнешь, и от тебя отдохнут. А вернешься – подумаем, куда тебя определить». «В сборку не пойду!» – сказала я ей. Она посмотрела на меня внимательно и сказала: «Я тоже думаю, что делать тебе там нечего. И чего насильно учат?» На том и расстались.
Решила я на отпуск поехать в Москву. Остановилась у своей любимой тети Мани. Пожила-то всего недельку и уехала. Спустя немного времени получаю от нее письмо, в котором она написала, что как только я уехала, к ней пришли на следующий же день двое молодых людей в штатском. Предъявили свои «корочки» и интересовались: «Кто это у вас жил? »
И началось: я еще только подумаю заявление на отпуск подавать, а у меня под дверью уже бумажка: «Вас вызывают в КГБ. Кабинет такой-то, время 10.00». И начинаются вопросы: на сколько едете, куда едете и зачем, когда вернетесь?
Чувствую все время на себе чей-то взгляд. Один раз не выдержала и сама пришла в КГБ на прием. Принял меня очень даже симпатичный мужчина, естественно, в штатском. Звания не помню, а фамилию запомнила – Лазарев. Долго мы с ним говорили, но ни до чего не договорились. Все вокруг да около. В конце беседы я его спросила: «Почему за мной следят? Я ничего плохого не делаю, честно работаю, живу спокойно, в чем же дело? Сколько я могу отвечать за отца, да и за что отвечать?» На что он мне ответил: «Наталья Николаевна, мы о вас плохого и не думаем. Знаем, как живете, как работаете, все знаем. А вот что «следим за вами» – это не то слово. Правильней сказать – охраняем. Вы уже вполне взрослый человек и можете глубоко вникнуть в то, что я вам сейчас скажу. Дети, у которых осудили родителей и у которых отняли самое дорогое – детство, могут быть за это озлоблены на советскую власть, как бы обвиняя ее в том, что с ними произошло. Вот всем этим и могут воспользоваться люди «с той стороны…»
После отпуска и попала на блокировку. Проработала там ровно полгода. Полных четыре года проработала я после ремесленного на часовом заводе. И решала поступать музыкальное училище.