Но пусть читающий все это человек не подумает, что я хочу где-то что-то отсудить, кого-то откуда-то выселить. Нет и нет! Просто при таких вот каверзных обстоятельствах я фактически осталась без кола и без двора.
И сейчас я думаю не столько о себе, сколько о своей дочери. А у нее, между прочим, растут три дочери. Это какая-никакая, а родня. Поколение растет, и у него тоже могут возникнуть препятствия в жизни. Так уже было с моей дочерью. Она закончила в Находке ГПТУ по профессии повар-пекарь и должна была пойти на «загранку», в Японию. Туда, как известно, нужна виза. Нужно было заполнить анкету. Что надо писать в этом документе – секрета нет. Все надо писать честно. В результате моя дочь осталась на берегу. Потому что, если бы она заполнила все пункты так, как есть на самом деле, ее в море бы не пустили, а в Японию и подавно.
Я пишу все откровенно, честно, от всего своего исстрадавшегося сердца. Так как молчать нет больше моих сил. Что произойдет после этой «писанины», я не знаю. Скажу одно: я никому не сделала ничего плохого. И никогда даже в мыслях не помышляла о подлости, несмотря на всю свою искалеченную жизнь…
Я никогда не думала, что о моей жизни станет известно большому числу людей. Хотела оставить эти записи только своей доченьке и ее семье. Но получилось иначе…
После того, как состоялся пересмотр дела моего отца, ко мне началось паломничество корреспондентов. Летели из Франции, Польши, Москвы, Петербурга и, естественно, нашего Магадана. Были корреспонденты из московского бюро газеты «Сандей Таймс» (Великобритания). Приведу несколько строк из их письма ко мне: «Мы были потрясены историей о Вашей судьбе и судьбе Вашего отца (в газете «Совершенно секретно»). Мы не сомневаемся, что он не был английским шпионом, как его обвинили. Но об этом должны узнать все. Наши редакторы настаивают, что эта история должна быть известна нашим читателям, чтобы реабилитировать имя Вашего отца».
Да, в последующие годы я очень даже много узнала и об отце, и о матери. Из газетных статей и из книг узнала несколько версий своего рождения, но так до сих пор и не знаю, где и когда родилась, и даже мой знак Зодиака мне не известен. А ведь вот так, в неведеньи, очень неуютно жить…
А сколько корреспондентов у меня перебывало! И из Франции. И из Польши. Из «Таймс», из «Совершенно секретно», «Комсомольской правды». Телевизионщики из Москвы и Петербурга. И, конечно же, наши – магаданские.
Все согласны – устно, конечно, – что я являюсь жертвой репрессий, но официально этого никто признавать не собирается. А недавно мне прямо заявили, что сколько бы я ни писала и ни пыталась что-то прояснить, никогда и ничего не добьюсь, так как отец мой не реабилитирован. Мне объяснили, что я должна попытаться найти своих настоящих родителей. Но это же абсурд! Как я могу их найти, не зная ни имен, ни фамилий? И если мое рождение выливается в несколько версий, то я и не смогу никогда узнать, кто же меня, в конце концов, родил!
Отовсюду идут отрицательные ответы. Я нигде не числюсь, даже в том ЗАГСе, где меня якобы регистрировали. Ни в одном архиве обо мне нет ни единого слова.
Да кто же я – инопланетянка?! Даже странно: у нас в России находят останки тысячелетней давности, по костям определяют, кем был этот человек, а я потерялась в пятидесятилетнем с хвостиком сроке.
Конечно, я ведь не из царской семьи, зачем сохранять обо мне данные в архивах? Но ведь я тоже человек, и очень бы хотела узнать хоть что-нибудь о своем происхождении. Это ведь настоящий лабиринт! Правда, из каждого лабиринта есть выход, а вот из моего – нет.
По одной из версий, я дочь цыгана. По книге В. Гордеевой «Расстрел через повешение», я – дочь грузина. В рассказе В. Гроссмана «Мама» я родилась в Англии… Так что же, меня родили сразу три матери, причем, без имен и фамилий, и сразу все три потерялись? Очень грустная история.
Даже в моем родном детдоме сведений обо мне нет…
Но что поделаешь, я все-таки есть, я живой человек, и кроме меня самой никому не интересно – кто же я на самом деле.
Написали статью в газете «Аргументы и факты». В газете есть наш, магаданский вкладыш. И в нем заметка обо мне. Нового я, конечно, ничего не узнала. Но меня поразили слова о том, что я появилась на Севере по какой-то уголовной статье…
Господи! Да я за всю свою жизнь ни разу ни к чему не привлекалась, и никакой уголовщины за мной не числится. Приехала я сюда по направлению Пензенского музыкального училища. Ведь это можно проверить в областном отделе культуры. Должно же там хоть это сохраниться? Ведь прошло только 42 года. И у кого только язык повернулся навязать мне такое! Ну, предположим, не было бы уже меня на свете ладно, валите на меня все. Но я ведь живой человек, в конце концов!
Чем же мне закончить свою исповедь? Сравнить две мои жизни: «до» – когда жила с родителями и «после» – когда осталась без них? Но сделать это просто невозможно. Та жизнь, как говорила моя няня Марфа уже в 50-е годы, была сказкой, которую ты, Наташа, должна забыть… А сейчас я никак не могу сказать, что я забытый и несчастный человек. Нет! И тысячу раз – нет! У меня прекрасная дочь, замечательные внуки, любимый зять. Разве это плохо? Я считаю, что жизнь – это вообще подарок, и я постараюсь дожить ее не с озлобленной, а со светлой душой.
Я ни в чем не виновата, да и винить, собственно, неизвестно кого… Что было – уплыло. Говорят: то, что было секунду назад – уже в прошлом. Так что лучше думать о хорошем, дорожить жизнью и тем, что тебя в ней радует.
Восточная мудрость гласит: нельзя обижаться на жизнь за то, что она дарит не только счастье, ведь иначе невозможно ощутить ее полноту, и повседневное счастье становится рутиной, и ты начинаешь скучать… А я через прожитые годы пришла к своей житейской мудрости: надо жить, как считаешь нужным, не мешая другим, и в то же время оставляя после себя добрые воспоминания.
Без роду и без племени
я продолжаю жить.
Такое было время.
И некого винить.