Из книги Инны Грибановой «Тенька – виток спирали»
92 км Тенькинской трассы (Иганджа). Этот поселок располагался в долине р. Иганджи (правый приток р. Армань).
Возник как поселок дорожников, строителей трассы в 1938 г., а через год стал поселком геологов. Они часто шли рядом, геологи и дорожники, только обычно первыми были геологи, а следом шли дорожники. В данном случае редкое и объяснимое исключение. В относительно благоустроенном месте расположился центр всех тенькинских геологов, и все прежние разведрайоны Теньки стали подчиняться этому центру.
Административно до декабря 1953г. этот поселок входил в Ольский район Хабаровского края, тогда как все вышеперечисленные разведрайоны, кроме Детринского, относились к Среднеканскому району. Это лишний раз свидетельствует о формальной власти Советов на нынешней территории Тенькинского района, да и области тоже. Дальстрой и его районные управления были подлинными хозяевами территории.
В начале 1941 г. райГРУ были преобразованы сначала в геологоразведочные службы (ГРС), а несколько позже в геологоразведочные отделы (ГРО) соответствующих горных управлений. Тенькинское райГРУ стало ГРС ТГПУ (ГРО ТГПУ). Местопребывание геологов оставалось там же в пос. Иганджа, так его называли в официальных документах геологов. Перебазировались геологи в Усть-Омчуг, по-видимому, летом или в начале осени 1941 г. «В поле уходили с Иганджи, а вернулись в Усть-Омчуг».
Меж тем и дорожники вернулись в свой поселок, в 1942 г. здесь располагалось прорабство Комсомольского дорожно-строительного участка (ДСУ). ДСУ в том же году было преобразовано в 8-й дорожно-эксплуатационный участок (8-е ДЭУ) и на 92км разместился дорожный обход . Как поселок дорожников он существовал до начала 60-х годов (в 1960г. был, в 1965г. нет).
Из воспоминаний геолога Виктора Володина.
В 1940 году Иганджа был небольшой палаточный поселок, приютившийся на правом берегу одноименной реки на 92-м км Тенькинской трассы. Деревянных построек здесь совсем мало. Это были столовая, магазин и четыре маленьких дома, построенные дорожниками, а теперь занятые нашим начальством, женщинами и некоторыми из семейных работников. Была еще баня. Большая часть людей жила в палатках. Палатки были большие (5 на 10 м) и маленькие (3 на 4 м). И тех и других было примерно по полдесятка.
Палатки размерами 10 на 5 м, как и другие такие же жилые палатки, былаи разделены тесовыми перегородками, едва достигавшими высоты 2 м, следующим способом: вдоль всей палатки протягивался коридор шириной примерно 1,4-1,5 метра; остальная площадь была разделена на узкие, вытянутые вдоль коридора кабинки, отсеки или, как их называли некоторые, стойла.
В коридоре круглые сутки без перебоев пылали две большие сварные печи из толстого железа. Размеры их позволяли закладывать в них толстые поленья длиной до 1 метра. Они стояли на железных ножках на высоте 30-35 сантиметров над ящиками с песком. Ниже печек была всегда отрицательная температура, хотя мы этого не чувствовали, так как ходили в валенках. Это позволяло хранить куропаток, припасенных в замороженном виде с охоты и брошенных под топчаны, на которых мы спали, столько времени, сколько было нужно. Объем холодильника нас не ограничивал.
Отчеты писали в этих же кабинках, где жили, работая на не- оструганных, грубо сколоченных столах, стоявших на козлах.
В палатке было нежарко, несмотря на усиленную топку. Температура вряд ли поднималась выше 15 градусов тепла на высоте 1-1,5 м над полом.
На улице, состоящей из ряда палаток и вытянутой вдоль берега реки, стояла на каркасе и наша палатка, в которой я и поселился 17 октября. К северу от нашей палатки стояла еще только одна такая же маленькая палатка, в которой жил недавно вернувшийся из отпуска геолог Александр Алексеевич Аврамов с женой Вандой Адамировной.
С другой стороны от нашей палатки стояли подряд четыре большие палатки, из которых в самой большой были бухгалтерия, спецчасть и «золотой кабинет», а остальные были жилые.
Дальше за палатками стояла баня, а еще дальше на отшибе, но не в ряду палаток, а как бы запирая улицу, стоял грубо сколоченный, больше похожий на барак таежного типа, чем на другие дома, дом начальника нашего управления Александра Михайловича Фиша.
Можно сказать, что по сравнению с этим домом все остальные, построенные хорошими плотниками-дорожниками, радовали глаз.
Против первой из больших палаток, стоявшей рядом с нашей перпендикулярно этой палаточной улице, протягивалась другая улочка из нескольких деревянных построек. Первой из них на расстоянии 5-6 шагов от упомянутой большой палатки, в которую я вскоре переселился и прожил в ней до начала апреля, стояла большая столовая, построенная дорожниками, а теперь служившая нам. Вход в нее располагался с ее узкой стороны, обращенной к нашим палаткам.
Дальше стоял жилой дом, затем магазин и еще один жилой дом. Еще два жилых дома стояли против первых двух, в 50-60 метрах от них к югу. Все четыре домика были маленькие, одно и двухквартирные.
Эта улочка своим продолжением выходила на автодорогу, которая соединяла тогда рудник «Бутугычаг» с поселком Палаткой – тот стоял на так называемой Центральной трассе. Нашу дорогу тоже никто не называл дорогой. Все вместо этого слова говорили «трасса», хотя большинство знало, что это неправильно, так как это слово вовсе не синоним слова «дорога».
В южном конце поселка, вернее, к югу от него развернулось строительство двух больших одноэтажных домов и здания управления.
Зимой в поселке я застал некоторые перемены. Выстроили новый, уже второй дом ИТР, таких же размеров, как и первый. Он был тоже одноэтажный, из 20 комнат, расположенных по обеим сторонам длинного коридора, проходящего из конца в конец, и с общей кухней против «парадного подъезда».
Была построена и камералка для полевиков, хотя и временная, наподобие барака таежного типа, но все же достаточно просторная, теплая и светлая. В ней было гораздо удобнее работать, чем в палатках, где мы жили и работали годом раньше. Я не измерял ее даже шагами, но приблизительно размеры ее составляли 5 на 8 метров.
Сооружение камералки было заслугой В. Т. Матвеенко. Он затратил много труда, чтобы добиться согласия на это начальства и на то, чтобы организовать это строительство, которым он сам и руководил. Все мы были искренне благодарны ему за это.
В это время на Игандже уже действовал клуб, построенный весной и открытый к 1 Мая. Там проводился первомайский митинг, там же мы слушали Указ Верховного Совета о назначении И. В. Сталина председателем Совета Народных Комиссаров, а В. М. Молотова – наркомом иностранных дел. Здесь мы посмотрели кинофильм «Подкидыш».
В конце зимы 1941 годав Усть-Омчуге был построен новый двадцатикомнатный одноэтажный дом для работников геолого-разведочной службы, которые переезжали сюда из поселка Иганджа в связи с реорганизацией. В конце марта большая часть работников расформированного райГРУ переехала в Усть-Омчуг и поселилась в упомянутом новом доме и частично в других новых домах: одноэтажном четырехквартирном и восьмиквартирном двухэтажном, построенных Тенькинским горнопромышленным управлением.
На Игандже оставались только работники полевых партий, которые заканчивали отчеты, подготавливались к полевым работам и прямо оттуда выезжали в поле.
Опустела Иганджа. Наступило время отъезда полевых партий. В поселке воцарились тишина и безлюдье.