Зима в 171 ОБрПЛ. КПП и плавучий пирс бригады (1964-66 года).
В воспоминаниях Льва Оленева выложена только часть, касающаяся службы в 171 ОБрПЛ, с сокращениями. Полная версия воспоминания находиться – здесь.
Хочу сразу сказать о том, что часть дат и событий грешат неточностью и не стоит воспринимать повествование, как аксиому.
Ох, ты северное море
Бригада подводных лодок – это своеобразный живой организм и состоит из многих слагаемых. Кроме лодок, штаба с бумагами, в неё входят мастерские, склады и многое другое, что сразу не увезешь.
Первой на новое место службы пошла плавбаза «Север» укомплектованная, как можно полнее, и с ней пошла часть флагманских специалистов и политотдел.
Перед переходом Леониду пришлось побывать в штабе, в отделе связи, и выслушать наставления адмирала Зотова по организации связи со штабом флота. И кроме того, получить помощь радиоаппаратурой и аппаратурой ЗАС, с толковым специалистом старшиной Снетко.
Кроме того, начальник связи флота распорядился выделить отряду связи лучших подготовленных радистов. Леонид прибыл в учебный отряд за радистами, но так как выпуска еще не было, то знакомые офицеры, которые за это время выросли в званиях и должностях отнеслись, как друзья. Женя Лященко отрядил уже готовых радистов, пришедших с торгового флота, и знающих свое дело лучшие инструкторов. Помню в эту группу вошли Володя Стаценко, Толя Соракун, Виктор Шестаков – все специалисты высокого класса и еще ряд ребят, уже готовых к работе. Соракун возглавил команду плавбазы. Леонид назначил Стаценко радиомастером, Виктора Шестакова поставил на радиокласс, готовить лодочных радистов и как показало время не ошибся. Даже бывалые радисты лодок признали их первенство.
Загрузив всех на плавбазу, адмирал дал добро на выход ПБ. Сам адмирал возглавил группу из трех лодок, они вышли позже плавбазы. Первой шла лодка Брыскина, на ней шел штаб во главе с адмиралом Медведевым, зам по ЭМЧ, капитан 2 ранга Борух Липавский, Борис Солянник, штурман и Ф-4 Леонид. На второй лодке командир был капитан 2 ранга Волгин, а на третьей – Христов. На переходе связь держали на УКВ. Шли в кильваторном строю.
Японское море провожало спокойной волной. Когда прошли пролив Лаперуза, то ветер стал усиливаться, пошла крутая волна, характерная для Охотского моря. Температура воздуха опускалась все ниже и ниже, началось обледенение. Командир и вахтенные надели защитные химические костюмы и пристегнулись поясами к поручням.
Лодка получала крен на борт до 40 градусов и с трудом выходила из этого крена, дрожа всем корпусом. Камбуз перестал работать, во втором отсеке завалило стол, моряки перешли на сухой паек, адмирал тоже выходил и командирской каюты, часто просил чай.
В простонародье эту каюту называли «шкафчиком», а такое название к ней прижилось после экскурсии пионеров на лодку. Проходя во втором отсеке, преподаватель спросила у офицера проводившего экскурсию – скажите, а для чего этот «шкафчик»? – и показала на каюту командира. Так и стала каюта «шкафчиком».
Старпом Джамал и Леонид перемещались по лодке, иначе заболеешь морской болезнью. Леонид поднялся на мостик, где стоял вахту Владимир Брыскин и сменяющиеся каждые четыре часа вахтенные офицеры. Оба были мокрые с ног до головы, костюмы помогали, но вода все равно затекала.
Ночь, спать не хочется… Вахтенный, а им был Джамал, старпом лодки, выглядывал из под козырька рубки и смотрел на воду, проносящуюся вдоль борта. Луна мутно просвечивалась сквозь рваные облака. Лунные блики полоскались в волнах, растягиваясь лентами и тонули в черных морских глубинах.
Незваные соседи
Адмиралу систематически докладывали акустики: «с обоих бортов шум винтов ПЛ», что потом, спустя годы подтвердилось.
Прав был наш адмирал, обращая серьезное внимание на доклады акустика. Он знал документы по разведке, а мы хихикали, считая это очередными страшилками. Американские ПЛ, строившиеся в пятидесятые годы, изначально были приспособлены для ведения разведки, оснащались «шнорхелями» и средствами радиоэлектронной разведки с выдвижными антеннами.
Наши лодки 611, 613 проекта, хотя и отрабатывали элементы задачи №5, имея разведгруппы на борту, ютились в условиях скученности.
Американские ПЛ, бравировали своим бесстрашием, плавая в территориальных водах СССР.
На Тихом океане основной базой таких разведывательных подводных лодок была база Иоккосука. На этой базе лодки с Пир-Харбора проходили последние приготовления перед опасным и трудным походам к берегам Охотского моря. До поры до времени все обходилось. Но однажды ПЛ «Годжен» была обнаружена, её заставили всплыть и выпроводили за территориальные воды…
Подобные случаи были и с нашими лодками, но наши подводники в основном разгадывали другие вопросы, в частности вопросы построения ордеров американских эскадр. Однажды Рудольфу Васильевичу удалось забраться в самую средину такого ордера, но американцы его обнаружили и стали преследовать, заставляя всплыть. А что значит всплыть? Невыполнение задачи, ну и все последствия этого! Как не крутился Рудольф, но запасы кончаются и пришлось всплывать. Позже он вспоминал, как работает гидролокатор, его посылки, как удар молота по корпусу, очень неприятно.
Штормовая обстановка продолжалась в течении двух суток, пока не вошли в бухту Нагаева.
Когда мы завидели берега и вошли в залив, то радости у нас было наверное не меньше, чем у зеков перевозимых в трюмах пароходов. А им было еще тошнее, а может быт и наоборот, тошнить было нечем. В последствии пришлось понять, что «север не шутит».
О проблемах насущных
Выходишь в море, одевай всю зимнюю спецовку и даже, в ней, покурив на мостике, чувствуешь что продут насквозь. Самое неприятное было в том, что все, что ты съел за день, не можешь отправить на волю… Это было почти неразрешимой задачей со многими не известными.
Конструкторы не особенно думали, как моряку отправить свои естественные надобности. На лодке два гальюна, один в центральном посту и требовал особых навыков его использования. Многие, кто на лодке бывал не часто, попадали в глупейшее положение, открыв не тот клапан или закрыв не тот. А последствия такой ошибки устранять будет нечем, вода ограничена, только забортная и то со спецмылом.
Другой гальюн в пятом отсеке – в дизельном, и располагается напротив вахтенного моториста. Нужно быть психологически настроенным, чтобы оправляться напротив сидящего человека.
В ненастную погоду и думать нечего сходить в гальюн в ограждении рубки, волна в один момент наполнит ваши штаны тем, что вам хотелось подарит ей.
Остается одно, сесть на поручни ограждения на рубке, и, как петушку, и валить на ограждение. Иногда получается так, что, питаясь всем меню, но не ходишь два – три дня, зато потом отводишь душу на плавбазе, или выковыриваешь ломом спрессовавшееся дерьмо. Вот и геморрой – профессиональная болезнь подводника.
В этой болтанке Леонид уже не чувствовал себя ущербным от морской болезни и с Джемалом (старпом на лодке Брыскина), принимал пищу в сухую.
Прибытие в бухту Нагаева
В первых числах ноября подводники подошли к пирсу Нагаевского порта, где уже ошвартовалась плавбаза «Север». Лодки стали швартоваться к плавбазе и первой пришвартовалась наша. По морскому закону с корабля никто не должен сходить, пока не сойдет старший по званию или должности. Но, видимо, холод и качка напрочь лишила нас, флагманских, этой субординации и мы, как зайцы, выскочили с лодки на трап. Адмирал в это время только поднялся на ограждение рубки.
Он поднялся по трапу на плавбазу, где его ждал начальник штаба с докладом, и первое что он сделал – снял ушанку и бросил её на палубу, выкрикнув: «Детский сад! Мать вашу!». И прошел мимо командира бригады, не приняв от него доклада. Нам, конечно, потом попало, но не сильно.
Когда мы пришвартовались и Леонид пробрался в каюту на плавбазе, где Леонида ожидали помощник механика Володя Воронов и доктор Миша Самотин.
На плавбазе было хорошо, тепло и не качало. Флагманские зная, что у Леонида где-то в каюте запрятан спирт, видимо, ждали нас больше, чем мы рвались к ним. Сразу же началась атака на Леонида, дело подходило к ужину, долго просить им не пришлось. Леонид открыл каюту и, несмотря, на то, что они обшарили все места, где могло быть, на глазах «у удивленной публики» достал пятилитровую канистру и удовлетворил их нетерпение. Эта канистра и сейчас, с ним, но только с маслом для машины.
На плавбазе находился прибывший новый начальник политотдела, который при знакомстве с офицерам штаба сказал: «Я являюсь представителем ЦК в нашей бригаде, вот из этого и будем исходить в наших отношениях!».
Мы поняли из этого, начпо «фанат», если не «шизик». Сам по себе – стройный брюнет с голубыми глазами, только влюбляйся. Везет же людям.
Прежний командир бригады остался во Владивостока, в распоряжении штаба флота. Командиром бригады назначили Виктора Кириенко, флагманские были довольны, спокойный, умный командир. Правда никто тогда не подозревал, что случиться потом…
Флагманские часто собирались в каюте Леонида, бывали и командиры, тогда все жили холостяками, в город ходили редко. Конечно, собирались, не только для уяснения способов связи с ПЛ, были и дружеские беседы и преферанс. Выпивали по мере возможности зная, что завтра работа и подъем флага, правда только Володя не думал об этом (царство ему небесного).
В столе Леонида из всех тараканов плавбазы, разрешалось жить одному, он имел отличие – один ус, наверное второй он потерял в драке с соплеменником, звали его Гриша. Ему разрешалось гулять по столу, его никто не трогал. Продолжалась это сравнительно долго, если жизнь Гришки, рассматривать через призму отношений человека и таракана. Но однажды, когда Леонид открыл ящик стола, то увидал Гришу в необычной позе, ногами вверх, по-видимому не ограниченная «свобода» не приводит к добру… Мы «осиротели», Гриша ушел из нашей жизни. Но сами не сделали выводов про «свободу».
Марчекан
Через несколько дней плавбазу перевели на постоянное место стоянки. Место носило загадочное название «Марчекан». Плавбаза встала недалеко от рыбозавода «Днепр», с левого борта к ней пришвартовались подводные лодки. Началась наша служба в отдаленном районе Севера. Теперь на нас распространялись льготы: двойной оклад и перевод через шесть лет на любой флот.
Особенности офицерской службы
Но начальство всегда может лишить этих льгот. Это должен знать каждый офицер. Не прошло и трех лет службы Леонидом в офицерской должности, а должностей всего было четыре, а он стал соображать, что с ним как с офицером можно делать все, что хотят начальники, и никто тебя не защитит, независимо от его статуса, а начальников всегда поддержат политические органы.
Что может начальство:
- можно заслать в «тьму-таракань», ссылаясь на необходимость этого для родины и совсем не важно, что та у тебя в семье;
- можно организовать твою службу так, что ты домой будешь приходить только на обед, да и то будешь торопиться обратно на «родную службу»;
- можно обещать отпуск, но не тогда когда ты просишь, а когда это удобно начальнику, и что бы ты знал – отпуск надо заслужить, как заслуживает кость собака;
- можно обещать тебе продвижение по службе, если ты будешь вести себя по другому, а как – пусть догадается сам. Или когда изменит характер, предполагая, что характер изменить так же легко. как сменить галстук.
- можно приманить тебя, как верблюда пучком травы, присвоением очередного воинского звания;
- можно посадить тебя на гауптвахту. Для того, чтобы ты почувствовал, что тебя можно скрутить в «бараний рог» и тебя ни кто не выручит;
- можно дать, а можно и не дать тебе характеристику, если она тебе нужна. А лучше дать такую, что она пригодится лишь в местах отдаленных, что бы не отправляли дальше.
- можно лишить тебя надбавок, переведя тебя из мест северных в места не менее дикие, но баз привилегий.
- можно обозвать тебя даже «скотиной» и ты даже не должен обижаться, а если даже ты обидишься, то политические рабочие и парткомиссия докажут тебе, что ты не прав;
- можно объявить тебе «служебное несоответствие» и посмотреть, как ты реагируешь. А если при этом есть «мохнатая», то можно получить очередное звание.
- можно припомнить через несколько лет взыскание, и теперь наказать повторно. Во имя партии правительства;
- можно не лишать тебя воинского звания, а просто не присваивать очередное, ссылаясь на то, что у тебя не накоплен достаточный опыт на определенный срок, а лучше на неопределенный.
- да разве можно перечислить все то, что можно сделать с офицером в нашем «справедливом коммунистическом» обществе…
Начало службы бригады
В конце ноября в бригаду прибыл назначенный начальник штаба, бывший командир лодки 19 БПЛ с Улисса, капитан 2 ранга Александр Кодес, награжденный Орден «Красной звезды». По характеру спокойный и выдержанный, но твердый в решениях. От всех требовал безукоризненного выполнения обязанностей, но потом оказалось слабоват в защите флагманских перед начальником политотдела. Его помощником стал Саша Проскурнин. Кодеса среди нас звали Санычем.
Весь 1961 год и первую половину 1962 года наши лодки не трогали, давали обжиться и отработать задачи. Обживаться пришлось на совсем голом месте на Марчекане, около рыбной плавбазы «Днепр». Кроме житейских вопросов Ф-4 нужно было организовать связь со штабом флота, сил было потрачено много.
Буквопечатающая связь работала устойчиво, в этом большая заслуга моих молодых старшин: Толи Сорокуна, Володи Шестакова, Володя Стоценко, Сергея Береснева, Володе Снетко и другим.
Аппаратура ПБ «Север» и ПЛ была в хорошем состоянии и срывов связи со штабом флота не было.
Магадан
Вспоминая первые дни пребывания в Магадане, нужно рассказать о впечатлениях этих первых дней Начальник полит отдела произвел инструктаж офицерского состава всей бригады: «Товарищи офицеры, я вынужден Вас предупредить что наша бригада прибыла в район, который известен, как район, куда ссылали граждан не совсем лояльно относящиеся к советской власти. И сегодня есть люди враждебно относятся к нашей власти. Вы являетесь, представителями этой власти, и по этому против Вас могут быть предприняты враждебные действия. Личный состав не увольнять, а офицеров прошу быть в городе по три, четыре человека. В контакты с населением не вступать…».
Было это в самый праздник и мы собрались посмотреть город. Нас собралось четверо – Самотин, Проскурин, Соляник и Леонид. Мы сели в автобус и добрались до центра, пошли по улицам. Погода была не холодная, но морозец чувствовался. На улицах было тихо, из открытых форточек слышались песни, и иногда жители из форточек, приглашали моряков зайти в гости. Но разве после такого инструктажа можно было принять приглашение «врагов народа» и опозорить Флот СССР? Мы терпели…
Но к вечеру стало действительно холодно и прикинув свои финансы мы решили зайти в единственный, в то время ресторан «Магадан». Ресторан был переполнен, и свободных мест не было, но наша просьба к администратору возымела действие и администратор приказала вынести стол, появилась белая скатерть и четыре стула. Нас приняли, как дорогих гостей. Администратор, симпатичная женщина, как мы узнали потом, Антонина Высоцкая, отнеслась к нам благосклонно, в этот вечер мы не встретили враждебности, а даже наоборот.
Ресторанная публика была добродушна и веселилась, не обращая внимания на представителей советской власти, что нам оставалось в этой ситуации? А так как мы были еще трезвые, то решили поддержать празднование годовщины октября. Часам к десяти вечера весь ресторан стал хором, который без репетиции, но дружно пел песни и не только про Калыму и Магадан.
Выбор закусок был поразительный, даже по сравнению с Владивостоком –виноград, яблоки, всякие вина. Все мы не смогли попробовать из–за недостатка времени и денег. Да и потом, наверное, начальник политотдела волновался за нас. На корабль добрались целыми и невредимыми…
Даже по этому вечеру можно, что целыми мы останемся, но вот с порядочностью можем расстаться.
Враждебность жителей за пять лет проживания Леонид встретил только однажды в поселке украинцев (бандеровцев). Город обладал большим потенциалом культуры, его иногда сравнивали с Ленинградом и не только по тому, что стоял на одной параллели но и просвещенности. В городе был театр, где была драма и оперетта, можно услышать Вадима Козина, который проживал на ул. Портовой. К нашему прибытию он был лишен права выезда за пределы Магаданской области по причине «голубизны»
От прежних хозяев осталось разбивка города на зоны, около порта селились ЗК из Прибалтики, на 13 километре – бендеровцы. Магазины имели нумерацию по числу обслуживаемых руководителей Дальстроя. Леонид услышал от пьяного бендеровца «Придет время и мы рассчитаемся с вам, москалями», а трезвый извинялся, «до пола» Не знаю дожил он до этого времени, но самостийную Украину образовали.
Трудовые будни
Для Леонида наступили трудные дни, помощник болтался в Находке, а тут ему приходилось вкалывать за двоих: готовить лодки и организовывать работу узла связи.
Нужно было отработать буквопечатающий канал со штабом флота, так как теперь мы были непосредственно подчинены командующему флотом. Мощных передатчиков не было, направленных антенн тоже. Приходилось каждые два часа прослушивать маркерные частоты по документам «Глобус» и ориентируясь по их проходимости, выбирать свою приемную и передающую частоту. Буквопечатающую аппаратуру флот дал не первой свежести. В этот период началась конфронтация Леонида с начальником политотдела, на первый взгляд, из-за простой вещи.
Бригада должна быть боеготовна, а для этого нужны были классные специалисты, и Ф-4 и всей бригаде нужны были радисты, позволявшие иметь устойчивую связь с командующим флотом. Потеря связи – это потеря управления, а значит и поражения. Доводы Ф-4 убедили комбрига, и он разрешил в клубе плавбазы организовать радиокласс для тренировки радиотелеграфистов бригады.
Это вызвало бурный протест начальника политотдела, так как клуб уменьшался в размере на 2,52 метра. А где собирать матросов на политинформации? Начпо считал, что политическая работа – это залог успеха любого специалиста! Вероятно политической академии напрочь забыли опыт Великой Отечественной войны, изучая труды Брежнева «Малая земля».
Вот так вот у начпо появился первый «зуб» на строптивого офицера, со своей «колокольней».
Зима брала своё, лед становился все толще и лодки встали на зимний прикол. Подготовка и сдача задач началась во льду, без выхода в море. Бухта замерзла и боевая подготовка шла по кораблям.
Для радистов Леонид оборудовал радиокласс и Шестаков строго выполнял указания Ф-4 в проведении тренировок радистов. Старшины команд знали свое дело и стали втягиваться в бригадное дежурство по связи.
Направление Бригада – Владивосток, благодаря старшинам Сорокуну Шестакову и потом Ежову с лодки Рудольфа отрабатывалось без потерь. Хорошо сказалась и разница в умении принимать тексты, гражданские радисты принимали смысловой текст на слух, сразу принимая слова, что лодочные радисты делать не могли. Между ними возникло соревнование и это конечно сказалось положительно на мастерстве обеих групп.
Взыскание и последствия
Такая подготовка проходила до весны. Лодочные радисты по графику отрабатывали передачу РДО в режиме «быстродействия», используя аппаратуру плавбазы и свою, которую контролировала плавбаза.
«Быстродействие», это такая передача с использованием спецаппаратуры, в начале тип «Акула», а потом «Кортик» время передачи РДО 0,7 и 0,3 секунды, специальная приемная аппаратура принимает эти РДО. Такое короткое время передач, нужно для скрытности передачи, чтобы нельзя было запеленговать место передачи. Повторная передача на той же частоте запрещена, иначе будет запеленговано место и объект передачи. Четкость такой работы требует автоматизма в действиях, а это достигается только тренировками. Все это не мог понят образованный человек начальник политотделе.
С наступлением навигации нам приписали еще одну лодку, Левы Светловского и после отработки задач направили её на боевую службу. Лодка Левы отличалась от других тем, что в штате был командир БЧ 4 РТС. Это было хорошо, если бы это был знающий и умеющий командир, но Дима Горшков не оправдывал фамилии главкома ВМФ Адмирала Горшкова.
Готовили лодку на службу в порту Корсаков, готовил отдел связи в лице Коли Орлова, который только прибыл из академии, и занял должность куратора по ПЛ. Леонида вызывать не стали, решили обойтись своими силами.
Лодка вышла на службу, а через неделю вернулась из-за потери связи, пришла в Магадан. А через неделю вдогонку пришел приказ о наказании Ф-4 «за плохую подготовку лодки к походу». Леонид расстраиваться не стал, исходя из поговорки «Время лечит», но оказалось не так.
Леонид стал анализировать причину и нашел. Вина Коли Орлова была в том, что он не проверил сам, просмотрел, понадеялся на командира БЧ-4 РТС, а Дима доверие не оправдал.
А получилось следующее. Когда первая РДО не прошла (не получили квитанцию), передали второй раз, такая же картина. Решили что неисправен передатчик, заменили блок возбудителя, передали еще раз и опять не получили квитанцию и начался «икромет». А ларчик просто открывался. Коля возбудитель не проверил (зачем проверять новый?), а оказалось ламели на возбудителе были перевернуты на 90 градусов и контакта не было. Пословица права: «В радиотехнике чудес не бывает, есть плохие радисты и хреновые контакты». Отдел связи скромно умыл руки, а это «отрыгнулось» Ф-4 через три года, что правда ему и не снилось.
Коля Орлов поступил подло, не сознался и не взял вину на себя. Последний раз Леонид общался с Колей по телевизору, когда хоронили генсека Брежнева. Трудное было время, генсеки мерли один за другим. Коля Орлов тогда нес подушечку с орденом, из множества наград, героя «Малой земли».
Позднее осенью, уже в ноябре, получили сообщение, что в нашу бригаду направляются две лодки, пришедшие северным морским путем. Для перегона направили команду штабников и флагсвязиста в том числе, переход этот запомнился надолго.
Командирами лодок были Иван Свищ и Валентин Телегин, Ф-4 шел на лодке Телегина. Повторилась прошлогодняя история, только еще с большим напряжением. Короткая волна Охотского моря и сильный мороз способствовали сильному обледенению и лодкам, что бы сохранить остойчивость, пришлось менять курсы, опасаясь больших кренов. Бедные командиры и вахта (офицер и сигнальщик) – двое суток без сна и на холоде, обдаваемые соленой водой, в постоянном ожидании неприятностей. Ветры шторма, ураганы… Люди в своих железных посудинах смело идут в далекие таинственные дали, таинственные потому, что соленая вода постоянно таит для моряков опасности и неожиданности. Покидая привычную для него сушу, мир своего существования, человек оказывается в особых экстремальных условиях. Что ОКЕАНУ даже современный океанский лайнер? Консервная банка или наши стальные трубы, наша надежда, которая в считанные минуты пойдет на дно и так уже было не раз и еще будет. Человек в море должен быть постоянно начеку, всегда ждать плохого, даже в штиль. Дошли благополучно и встали на ППР у плавбазы. Теперь их две, пришла Совгаванская «Кула», Свердлина на ней уже не было
Уровень подготовки радистов повысился. С ПЛ 178 Рудольфа старшина радистов стал ходить дежурным по связи бригады и успешно осуществлял связь со штабом флота сеансами ЗАС. Командиры получали нагоняй от комбрига, если радисты не бывали на тренировке. Рудольф рассказывал, что в походе радист замучил всю команду, продержав лодку с деферентом на нос (30 градусов) пока не получил квитанцию на антенну «Леер», сеанс длился 35 минут. Каково же было личному составу… Хороший радист – успех командира.
Подводники – одна спаянная семья
Показателем подготовки радистов бригады, явилось участие радистов бригады в соревнованиях флота. Наша бригада выставила команду в составе Сорокун, Стоценко, Шестаков и они заняли второе место по флоту, среди всех команд, уступив только команде узла связи.
Двое, Шестаков и Соракун, были включены во флотскую команду и поехали на соревнования команд флотов. Команда КТОФ на этих соревнованиях заняла второе место по ВМФ .
Начальник связи, адмирал Зотов, никак не ожидал, что команда с бригады лодок покажет такие высокие результаты, но и спасибо не сказал за второе место в соревнованиях по ВМФ. Леонид был благодарен своим радистам, они его не разу не подвели, кроме случая с Димой Горшковым.
К концу навигации пришла еще одна лодка, Володи Щербавских. Она всю зиму простояла у плавбазы, а весной, когда лед подтаял, участвовала в учении «подледное» плавание. Учение закончилось не удачно, С-288 при всплытии погнула перископ, наверное, не сработал «Эхоледомер». Объем работы увеличивался, комбриг стал командиром гарнизона и к нам приписали еще два тральщика. Прибыл помощник по связи Юра Фролов, ему отошла береговая связь. На плавбазу прибыл лейтенант, но его нужно было учить!
Год 1964
Навигация 1964 года началась интенсивной подготовкой лодок к выполнению полного цикла задач и ввода большинства лодок в первую линию. Прошел период отработки задач № 1-3, отстреляли торпедами, несколько торпед утопили, но подняли все. Полигон был открыт у мыса «Таран».
В этом году оставалась одна лодка, Вали Телегина, так как остальные ушли на ремонт и докование в разные порта. Она и большой торпедолов перебазировались в бухту Гертнера на Старую Веселую, где ленинградская экспедиция производила промеры бухты.
Почему Старая Веселая? Ума не приложу.
На берегу бухты располагались склады с взрывчаткой, а население было в основном работники с этой организации.
У пирса ошвартовалась лодка и большой торпедолов. На самом пирсе был домик, в котором ютилась экспедиция. большую часть времени он был пуст, но иногда появлялся один работник экспедиции, но не для промеров, а чтобы проверить сеть. Был июнь и шла на опреснение горбуша.
Как потом узнали, после встречи за карточным столом, члены экспедиции одновременно с этим работам занимались, чисто браконьерством, отлавливали красную рыбу, икру солили и отправляли в Ленинград. Солили балыки, причем очень умело, мы их пробовали, играя в преферанс с членами экспедиции. Горбуша ходила стаями по бухте, а поскольку бухта была закрытой – секретной, то делать можно было все что душе угодно. Остатки туш на такси вывозилась на 75 км, и там рыба расхватывалась с «руками».
Думаю, что такими темпами можно работать годами, главное ни кто, ни чего не говорит, ни кто не торопит, а деньги идут, причем северные и командировочные, что до рыбы, то она молчит. Вот бы где проявить себя представителем ЦК, нашему начпо.
Китайцы тоже хотели жить
Летом с Телегиным штаб бригады пошел на прием задачи №5 «Высадка разведгруппы». Задача отрабатывается и сдается в темное время суток. По легенде лодка должна скрытно подойти к берегу противникам произвести подзарядку батарей под РДП, то есть, идти в перископном положении, и через «сапог» дизелями зарядить батарею.
«Шнорхель» – изобретение немцев, его клапана для поступления и вытяжки воздуха позволяют ПЛ используя мощность дизеля в перископном положении для обеспечении хода, подзарядки батареи и вентиляции воздуха в отсеках. В таком положении большая ответственность ложится на боцмана на горизонтальных рулях, особенно в северных широтах. Может замерзнуть захлопка-клапан и тогда доступ воздуха к дизелю будет только из отсеков лодки и создается вакуум. При заглублении вода может попасть в дизель и тогда гидроудар выведет дизель из строя. При вакууме дышать очень хочется, если ты даже получаешь морские, спим спокойно.
Леонид и штурман спалит на диванах во втором отсеке. Там же в командирском «шкафчике» отдыхал Саныч. Вдруг Леонид ощутил острую боль в ушных перепонках, когда поднялся, жуя язык, увидел штурмана стоящего «раком» на столе, вид его был страшен, глаза казалось вот – вот вывалятся из глазниц, он что-то говорил и тоже жевал язык. У Леонида вероятно вид был не лучше, чем у штурмана, приводить себя в порядок не было времени, Кодес тоже показывал, что нужно жевать. Хлопок привел нас в порядок, перепонки перестали болеть. Ощущение такое, что как будто в миг с земли подняли на 2000 метров. Приведя себя в порядок, пошли выяснять в центральный, что это было?
Оказалось, что боцман прозевал, и лодка «поднырнула», захлопка закрылась, и дизель стал сосать воздух из отсеков, так как переборки отдраены, идет вентиляция отсеков. Давление резко упало, и мы это ощутили на себе. Не вынырни боцман во время, .был бы «очень плохо», кислородное голодание. Задачу у Валентина приняли. Чтобы еще раз не «вакуумиться» Все дело в захлопке. Года три назад в Китайской народной республике погибла подводная лодка по причине захлопки, кислородное голодание экипажа, не успели остановить дизель.
Наши лодки осваивали подледное плавание. Бригада шутила над Володей Щербавским и его перископом, называя его – «Можно смотреть из за угла». Володя и сам мог пошутить и своим поведением вызывал неординарное отношение к себе. Он не смотря ни на что, носил брюки клеш, не обращая внимание на то, что они давно вышли из моды. А однажды пошутил над Машей, когда приказал принести ему получку рублями. Как отреагировала на прикол Маша, не берусь сказать… Теперь их прикалывает Латвийское правительство.
Зима прошла с предчувствием, что больше нам «сосать лапу» не дадут, так оно и случилось. В конце марта пришло радио от командования флотом: «Приготовить три лодки для участия в походе на боевую службу, руководитель, командир отдельной бригады подводных лодок»
В поход выделили лодки Христова, Свища. Телегина. Началась подготовка аппаратуры и комплектация её к походу. Большой объем по подготовке аппаратуры проделал Володя Стоцкнко, Леонид запросил разрешение на пробную отработку учебных РДО. Отработка прошла успешно. В Магадане остались лодки Левы Светловского и Володи Щербавского.
Переход во Владивосток
Укомплектовали ЗИП материальной части из «загашника» Ф-связи, приступили к подробному изучению с моряками и командирами документов по связи. К концу апреля можно считать, что по связи лодки готовы к походу. День выхода назначили на 30 апреля. Оперативный бригады заказал в морском порту к полудню 30 апреля ледокол, и с приходом его начали пробираться по Нагаевской бухте к выходу. Выбор такой даты думаю, надежда предотвратить возможные последствия первомайских праздников.
С утра светило солнце. Его лучи сияли в ледяных изломах льдин, всплывающих из под винтов ледокола. Лучи весело дробились в зеленых кристаллах льдин. Незаметно небо стало заволакивать сначала облаками, а потом и тучами. Чем ближе к выходу из бухты, льды становились тяжелее, у острова Спафарьева ледокол уперся в ледовое поле. Идти даже за ледоколом было опасно, лед быстро сходился и последней лодке приходилось маневрировать задерживая движение группы.
ПЛ разбрелись по полыньям. Комбриг и капитан ледокола поняли, что дальше не пройти. Комбриг приказал по радио отряду вернутся на базу. подводные лодки по возможности развернулись и к ночи вернулись на исходные позиции в бухту Нагаева, заняв свои места у борта плавбазы.
Выход перенесли на вторе мая, надеясь, что похмелье поможет пробиться через льды, В этот раз каждой лодке предоставили своего «мателота», каждую лодку вел персональный проводник. Для того, что бы лодка шла по чистой воде, нужно было иметь минимальную дистанцию между лодкой и «мателотом». Шли средним ходом, под дизелями, держали дистанцию не более кабельтов (185м), зрелище от такой проводки потрясающее.
Перед носом лодки выскакивали большие льдины в буруне от винтов ледокола. Первым за ледоколом шел Христов, опытнейший командир, не раз ходивший в походы на боевую службу. На его лодке шел штаб бригады во главе с комбригом. Леонид весь проход через ледовое поле был на мостике, ёжился от холодного ветра, но видел весь необычный переход.
Напряжение на мостике лодки было небывалое и это можно понять, так как освоение Магаданского района длилось уже два года и, нужно было показать умение командиров плавать в ледовой обстановке, малейшая оплошность могла привести к аварии с серьезными последствиями
К вечеру отряд вышел на чистую воду, лодка Рудольфа подошла к ледоколу и комбриг в «матюгальник» поблагодарил капитана и всех капитанов за проводку. ПЛ дали полный ход и пошли к проливу Лаперуза, где их должен встретить ледокол для проводки через льды пролива. Да пролив тот самый, где «бросают камушки с крутого бережка». Ледокола на месте не оказалось и комбриг повел свои лодки самостоятельно, которые шарахались от небольших айсбергов. Конечно не таких, которые встретил «Титаник», но для лодки вполне приличных.
К заходу солнца прошли пролив, вышли в «родное» Японское море, льда уже не встречаем, нас встретила стайка касаток, и лодки стали соревноваться, кто кого обгонит.
А другой день уже на подходе к заливу Владимир, получили приказ зайти в бухту Ракушка к пирсам 126 БПЛ. Днем обратили внимание на кружившую над нами птицу, это была не чайка, присмотревшись, узнали коршуна, были удивлены, лодки шли далеко от берега. Вероятно, бедняга погнался за добычей и не заметил, как оказался в море, при отсутствии видимости берега из-за дымки, потерял ориентировку, а силы уже не хватило. Часа через два бедняга обессилил совсем и что бы отдохнуть, сел на «леер» нашей лодки. Командир послал сигнальщика, и тот снял коршуна с «леера», тот даже не сопротивлялся.
Пленника посадили в ящик на мостике, командир приказал выдать ему порцию мяса от своего пайка. Выпустили пленника когда подошли к пирсу в бухте Ракушка. Коршун с неподдельной радостью улетел в зеленые края, позабыв поблагодарить нас за спасение. Но наверняка проклиная море.
Здравствуй Ракушка, здесь началась подводная служба Леонида в бригаде, здесь его учили уму разуму и попутно подводному делу, с того времени прошло четыре года а так много изменилось, в основном поменялись люди. Нет Булыгина, Милованова, Шумейко, Счасного, Маши Щербавских и многих других.
Японское море встретило нас непривычным ярким солнцем, и мы срочно начали снимать наши магаданские одежды, а солнце жгло и жгло. Наша стоянка в этом диком, но очень красивом краю Приморья закончилось через сутки. Мы так и не поняли, зачем наши лодки задержались у этих пирсов, то ли для того, чтобы выпустить коршуна или командир флота не успел приготовиться к нашему приходу. Думаю второе.
В бухте Улисс
Через сутки получили приказ следовать в бухту Улисс, готовится к походу, сутки перехода и лодки у пирсов 19 бригады.
Утром моросило, но уже к полудню солнце взяло верх над дождичком. Леонид, пользуясь привилегией флагмана, покуривал на рубке, подставив лицо ласковым лучам солнышка, кто еще приласкает так, как оно. Вот и маяк Скреплев, поворот направо и бухта Улисс.
Бухта Улисс входит в число бухт окружающих Владивосток. И кажется, что все в ней знакомо. Как входишь в горловину, встречаешь слева четыре пирса, где вернувшиеся из походов подводные лодки приводили себя в порядок. У дальнего берега, в полукилометре от домов офицерского состава, тихо ожидаются своего конца «Малыши», они выполнили свой долг, многие командиры прошли через них и заняли мостики больших лодок.
Швартовались к пирсам №1 и 2, по окончанию швартовки комбриг пошел в штаб эскадры, докладывать в штаб флота о завершении перехода и для получения инструкций на дальнейшее. Пока он ходил, моряки собрались покурить на пирсе. Каждый был пирс оборудован местом для курения, оборудование простое – две скамейке и обрез для окурков. Совсем неожиданно это простое оборудование приводит к неожиданным последствиям
В бригаде ремонтирующихся кораблей и ПЛ дежурным по бригаде бцыл назначен новенький командир лодки и в связи с этим, сразу поставленный дежурным. Ближе к вечеру дежурный, что бы убить время, решил проверить, как несут службу матросы. Придя на пирс он дал команду вахтенному матросу: «На пирсе пожар!» и поджог в обрезе ветошь и окурки. Вахтенный четко отбарабанил инструкцию и замолчал, тогда дежурный с ехидцей сказал: «Это теория, а как на практике? Как нужно действовать?».
Вахтенный покосился на телефон. Дежурный подбодрил взглядом: «Действуйте!». Вахтенный набрал номер пожарной команды «Дальзавода», и также пожарной команды города, а обрез столкнул ногой с пирса в воду. Дежурный выразил удовлетворение действиями вахтенного и собрался уходить. Но в это время подъехали пожарные команды и старшие, увидев офицера с повязкой, пришли к нему с докладом о прибытии. Дежурный высказал им, свое удовлетворение быстрой реакцией, и собрался уходить. Старшие машин попросили его подписать акты вызовов. Этого дежурный не ожидал и стал оправдываться, вид у него был провинившегося мальчика. С тех пор он на бригаде среди командиров получил прозвище «Пожарный». Рвение на службе –опасно.
Наступили дни подготовки ПБ (плавбазы) и лодок к длительному плаванию. Перед нашими лодками в походе были другие ПЛ эскадры, наш поход был вторым. Все для Леонида было вновь, в походе нужно будет держать связь кроме штаба флота, с главным узлом связи ВМФ в Москве, а при наших средствах связи это не просто, передатчик у нас был мощностью всего 1 квт. Плавбаза пришла с Камчатки и Леониду повезло, командиром БЧ-4 был однокашник Толя Кожевников, так что делить обязанности не пришлось, все определилось сразу. Однокашники сразу организовали прослушивание «маркерных» частот, для определения прохождения частот для буквопечатающей связи.
Московская радиостанция передатчиком 1 квт передает сигнал – букву «како»-(к) по азбуке морзе, а по документам можно было определить эти частоты, каждый час настраивая радиоприемник на эти частоты, и слышать их прохождение, фиксируя в журнале. Создавалась система почасового прохождения частот однокиловатного передатчика. Анатолий организовал эту вахту, а Леонид бегал по штабам, оформляя документы. Трудность была в том, что документы в большей части были секретными. Где взять машинистку, допущенную к секретным документам? Помог Миша Кабаченко, который в то время работал в отделе связи при штабе флота. Миша познакомил Леонида с работником штаба Леной Лазаренко, которая, поколебавшись, согласилась помочь с печатаньем бумаг по походу.
Под большим секретом документы были отпечатаны. Как отблагодарить симпатичную женщину? Леонид пригласил Лену в ресторан, только что открывшейся на морском вокзале. Лена упорно не соглашалась, но настойчивые приглашения офицер, из другого гарнизона, убедили её в невинности приглашения.
Вечер прошел без напряжения, было весело, Лена была не лишена юмора, так что вечер прошел незаметно к удовольствию обоих. Пока готовились корабли, Леонид ещё раз пригласил Лену провести вечер вместе.
Как провожают пароходы
Лодки уходили каждый вечер, а перед уходом командир бригады проводил инструктаж командира лодки в присутствии флагманских, узнавал у командиров, что им не понятно и в том числе по связи, теперь уже он напоминал, что потеря связи – это беда для всех. Каждый раз Леонид просил разрешения провести последний инструктаж старшины радистов. Комбриг разрешал и Леонид вызывал старшину к себе в каюту. Он хотел еще раз убедиться, что старшина все знает, и проводить его в трудный поход просто по-человечески.
Прибыл с лодки старшина Виктор Ежов. Леонид спросил, что ему непонятно в документах, хотя этот вопрос был чисто формальный. Леонид знал, что этому старшине все ясно. Леонид достал два стакана и налил по 50 грамм спирта: «Ну что старшина за твой успешный поход!».
Виктор смутился, но Ф-4 настоял и они выпили. Леонид нарушил устав, нарушил сознательно. Но быть человеком нужно всегда, если даже это запрещено политотделом.
Леонид проводил так все лодки и уверен, это было больше, чем политинформация. Но что бы было, если узнали бы об этом в политотделе?! Все радисты лодок выполнили задачи на «отлично». Леонид не думал, что эти 50 грамм, как-то повлияли на это, но наверное старшинам было приятно, что их проводили в трудное плавание, вот так по-людски.
Поход в Тихий океан
Леонид проводил все лодки, через сутки плавбаза начала свое плавание для устрашения американского флота.
Лена пришла проводить нас в поход, мы уходили от 36 причала, о проводах между нами не было договоренности, ей просто захотелось проводить этого приветливого офицера. «Ведь провожают пароходы совсем не так, как поезда!». Леониду было приятно это человеческое отношение к нему.
Как только вышли в море, жара сменилась прохладой, и пошел дождь, вернее даже ливень. Для нас это было «знамением», нам давно не приходилось бывать в бане, а теперь не скоро будет так много пресной воды
Подошли к проливу Цусима, к тем широтам, где произошел бой флотов в 1905 году, когда Россия потеряла две эскадры Тихоокеанского флота. Совершили ритуал, памяти погибшим морякам. Винить в этой трагедии адмиралов нельзя, будет несправедливо. Последнее сражение Российского флота было 1853 году, потерян опыт ведения боёв, да и флот был составлен не из тех кораблей, которые могли противостоять Имперскому флоту Японии.
Героизму русских моряков восторгались все моряки мира, а подвиг моряков крейсера «Варяга» будет жить века.
Перед войной Россия строила корабли исходя из расчета устрашения, мало уделяя внимания боевым качествам. Выиграть сражение на море, это не только уметь командовать, нужно иметь талант, а он есть не у каждого. Мы все умеем играть а шахматы, но не все Ботвинники. Не стоит винить адмиралов Макарова и Рожествинского.
В далекой восточной границе,
В морях азиаткой земли,
Там дремлют стальные гробницы,
Там русские есть корабли
В далеком Цусимском проливе,
В дали от родимой земли,
На дне океана глубоком.
Забытые спят корабли.
У каждого мертвого судна
В рассыпанном вольном строю.
Там спят моряки беспробудно,
Окончили вахту свою
Там русские спят адмиралы,
И дремлют матросы вокруг,
У них прорастают кораллы,
Меж пальцев раскинутых рук…
Как только прошли Цусимский пролив, над плавбазой начали облет патрульные самолёты «Нептун» и «Орион», а рядом с плавбазой замаячил силуэт американского фрегата, и эта тень не отпускала плавбазу весь поход в течении 43 суток. Самолеты, идя по нашему курсу ставили буи, надеясь запеленговать лодки, мы даже несколько штук подняли. Говорят, что каждый буй по цене приравнивается к стоимости среднего автомобиля.
Что такое буй? Это плавучесть которая при сбрасывании с самолета автоматически опускает гидрофон на установленную глубину, услышав шумы винтов подводной лодки передает на самолет (вертолет) данные прослушивания.
Нам за эти буи американцы ни разу не предложили автомобиль, а зря – мы бы не отказались. Устрашение американцев в нашем втором походе было несколько комично по форме одежды. Это уже потом, в последующих походах, создали соответствующую форму боевой службы. А в нашем походе Комбриг на мостике ходил в семейных трусах, на голове снятый с фуражки чехол, на ногах изготовленные матросами из дощечек от макаронных ящиков «сабо». Все остальные члены команды выглядели еще более импозантно. Но по сути похода возникла у американце дума, что оказывается русские и не такие уж простофили и им было чему поучиться на нашем походе, а походы на КТОФ-е стали постоянными.
Условия в походе для нас северян были не совсем обычные. Температура воздуха, постоянно около +40 градусов, вода +30 градусов. Леонид начинал сеанс связи в 5 часов утра, к этому времени подбирались «маркеры». Устанавливалась буквопечатающая связь с Москвой, как потом узнал Леонид, шла ретрансляция через узел в Ташкенте. Командир бригады докладывал главкому ВМФ по системе ЗАС о событиях на сутки. Однажды Леонид в сеанс связи успел переговорить с дежурным по связи ВМФ, им оказался однокашник Коля Закатнов, штаб ВМФ оценил организацию связи на походе на «отлично»
После сеанса Леонид шел на крыло мостика и принимал воздушные и солнечные ванны, в это время солнце еще было низко и не так пекло, но уже через час оно поднималось в зенит и пекло немилосердно. По железной палубе невозможно было ходить в наши лодочных сандалях из кожи. Русский моряк нашел выход, изготовил «сабо» из дощечек от продуктовых ящиков.
На верхней палубе постоянно работал бассейн, сложили в прямоугольник брусья от аварийного материала и застелили брезент, вот на такую высоту бруса и наливалась вода, переливаясь через борт. Попав на такое солнце все загорали до «посинения», вернее, до классной доски коричневого цвета.
В средине похода у Леонида был день рождения. Толя каким-то образом узнал о этой дате и они с ребятами решили этот день отметить, всё-таки не каждый день и даже год приходится человеку встречать день рождения в районе Марианских островов.
Стол накрыли не в кают-компании, а как говорят «ниже некуда», из-за конспирации и прохлады, ниже ватерлинии Шампанского у нас не было, но то что было – нас вполне устраивало. Выпили по одной, по второй. Командир БЧ-2 заранее приготовил сувенир «писающий мальчик», он не плохо владел карандашом. Леонид поблагодарил, но домой не повез, так как Раиса посчитала бы это за порнографию, такие были времена. Леонид поблагодарил товарищей за внимание к его персоне и принятые меры конспирации. Не успели поставить стаканы после второй, как по боевой трансляции прозвучало….
«Поздравляем флагманского связиста с днем рождения и желаем ему успехов в службе и успешного похода, как и нам всем, по его просьбе прослушайте, его любимую песню» и дальше любимая песня… Слушать любимую песню связиста пришлось по своим каютам, так как началось паломничество желающих поздравить его с этим днем.
В основном «поздравляющие» были: из политотдела, командир корабля и другие ответственные лица руководства. Комбриг поздравил за вечерним чаем. В застольной беседе, до прослушивания песни, участвовали Ф-1 Боря Соляник, Толя Кожевников,организатор мероприятия, командир БЧ-2 (организатор мероприятия), флагманский разведчик Володя Удовенко, ну и виновник. Криминальная встреча обнаружена не была.
Срок пребывания отряда в южных водах Тихого океана на параллели Мариинских островов подходила к концу. Отряду предстояло отработать задачу «Атака ПЛ маневрирующего отряда», что и было выполнено почти безукоризненно. В отряд входили: плавбаза «Дальневосточный комсомолец» и два фрегата ВМФ США, под прикрытием «Ориона». Жаль не записал номера кораблей. Американцы не обнаружили наших атакующих лодок.
Своеобразное впечатление произвело на нас южное море, вернее, океан. Погода весь поход (43 дней и ночей) стояла штилевая, казалось, что солнце намеревалось нас сжечь, как непрошенных гостей. Хорошо что был организован бассейн, который немного охлаждал пыл солнца. Прохлада наступала ночью, но часа на три – четыре. Спать приходилось в наших «комфортабельных» каютах, открыв дверь и иллюминатор, и еще включив вентилятор. Конечно по форме «О».
В дневное время окружающая среда была интересна нам, северянам. На палубу часто падали летающие рыбки, которые спасались от хищников, выскакивали из воды и пролетев метров 50-150 таким образом отрываясь от преследования и острых зубов. Иногда у борта появлялись акулы, наверное не самые большие, но метров до трех доходило. Когда спустили шлюпку, что бы выловить очередной буй, сброшенный с самолета США, её начала сопровождать акула. Размером она была приблизительно с саму шлюпку. Акула не отставала от шлюпки, пока её не ударили веслом, обиделась наверное… Пытались поймать акулу с помощью веревки, крючка и мяса. Акула наши попытки проигнорировала, видимо, зная этот способ на собственной шкуре.
Температура воздуха +40 градусов, а иногда и больше, на палубе американского фрегата не было ни души, если бы не два «РМ» (морская полиция) на баке и юте, можно было подумать, что дрейфует рядом с нами «корабль призрак», и только эти двое не давали обмануться. Мы смотрели на них с завистью. Штаны -шорты, рубашка с короткими рукавами, на голове пробковый шлем, а у нас домашние трусы, на голове чехол от фуражки, зимние рубахи с засученными рукавами. Право было стыдно, конечно в дальнейшем все уладилось, но сегодня… !
Субботний день, на шкафуте фрегатов стол, застланный красной материей, не думаю правда, что янки будут проводить партийное собрание. Это у нас – как собрание так красный материал. Янки будут слушать проповедь корабельного капеллана, рассевшись на банках, тоже заранее выставленных. Вечером у янки – цветное кино, показывали боевик. Наши матросы, как увидели цветное кино, так все ринулись на правый борт, в результате корабль дал крен градусов на 7 и с мостика по трансляции прозвучало: «Всем отойти от борта!». У нас тоже кино, но Леонид его видел на острове, да еще с незабываемыми приключениями. «Волга-Волга».
Американцы не дураки, устроились на Гавайских островах, климат там жаркий, но лучше, чем на острове Врангеля. Для нас, конечно, температура непривычная и не особо нравится. Но привыкнуть можно, и к экзотике в том числе.
Акулы, летающие рыбки, кораллы и ещё многое другое, что нам не удалось увидеть. Леонид позже достал глыбу коралла, но уже в Уфе, при не аккуратном обращении, он упал на голову племянника жены и развалился на куски, а куски растащили родственники супруги
Американцам было о чем подумать, раньше они одни наслаждались теплом и спокойствием этого района, а теперь придётся делить с нашими кораблями. Наши три лодки выполнили поставленные перед ними задачи, и можно считать, что поход завершен успешно. Лодки по очереди произвели атаку на отряд кораблей в составе: плавбаза «Приморский комсомолец», два фрегата ВМФ США при поддержке патрульной авиации противника и не были обнаружены. Уже позже на наших кораблях появилась и тропическая форма и новые средства связи. Будучи демобилизованным с флота, Леонид по приглашению дежурного по штабу ВМФ, Мишей Крыловым, был у него на КП и убедился в этом. Михаил вызвал на связь Флагманского связиста отряда в Индийском океане, и поговорил с ним по закрытой телефонной связи. У нас тогда во втором походе этого не было.
Домой
Получили по радио приказ следовать в базу, плавбаза начала движение на север, во Владивосток. Проходя мимо Японии удивились тому, что наш телевизор принимал все 12 программ Японии, правда только звука не было, он у них на отдельной частоте Можно было посмотреть и боевик и обучение швеи и сельхоз. работы У нас, сегодня можно посмотреть юбилей какого-нибудь артиста, весь выходной песни, пляски, но ничего делового. Жаль что звук на другой частоте, правда, что жалеть, ведь все равно японский не понимаем. Плавбазу провожал до Цусимы один фрегат и отстал, когда комбриг приказал Ф-4 поблагодарить командира фрегата за проведенные совместные учения. Леонид набрал по книгам Международного свода сигналов, а сигнальщики подняли сигнал на реях.
Плавбаза пришла во Владивосток первая, выгрузила нашу команду и пошла домой на Камчатку. Флагманские перебрались в общежитие на Улиссе и стали ждать прихода лодок. Лодки прибыли позже нас на двое суток, им нужно было сохранять режим скрытности и под дизелями они шли только ночью. Личный состав пришел не цветущий, выглядел уставшим и измотанным температурой океана.
Можно представить, какая обстановка была в лодке, если температура воды была под +30 градусов. Как рассказал Виктор Ежов, во втором отсеке температура доходила до +55 градусов, а складывалась она из температур работающих механизмов, тел экипажа и сжигания водорода. Прохладным местом был первый отсек. Воздух в отсеках сжат и сперт до предела и все ждали с нетерпением наступления ночи в течении 18 часов.
Всплывали в полной темноте в позиционное положение, при этом лодка выставляет только рубку. Запускался дизель, начиналась вентиляция воздуха в отсеках. Заряжаются аккумуляторные батареи, выхлоп дизеля за борт в воду легкого корпуса, чтобы уменьшить звук.
По очереди, по два человека, можно было ополоснуться в ограждении рубки в парной океанской воде рискуя, когда высохнешь, чесаться потом от соли. Купаясь, надо внимательно слушать команды с мостика, а она может быть неожиданной: «Все вниз, срочное погружение!». Не дай бог замешкаться и остаться один на один с акулами.
Личный состав после подведения итогов и оформления отчетов направился на отдыхать в санаторий «Амурский залив» на десять суток, а флагманские занялись аппаратурой и своими отчетами. Кроме составления отчетов мы иногда выходили на пляжи Амурского залива и своим загаром удивляли бледных жителей города Владивостока. Жаль только, что раздеваясь вечером мы обнаруживали коричневый налет на воротничках своих рубашек. К приезду команд мы почти сравнялись с ними по загару.
Переход в Магадан, нам показалось, прошел быстрее обычного, видимо, лодки домой бежали быстрее, так что в августе мы швартовались к плавбазе в Магадане. Правда, в начале даже растерялись, так как бортов, куда можно было швартоваться было больше чем достаточно. В Магадан перевели плавбазу «Кулу» и «Забайкалье», кроме того мы в бухте обнаружили два тральщика, которые тоже вошли в подчинение «старшего морского начальника», работы прибавилось.
После возвращения лодок, на суше в Магадане погибли 8 человек. Поехали на береговую базу на 13 км, машина перевернулась, лопнула рессора задней оси. Не знаешь, где «она» тебя найдет. Леонид лег на операцию «парапроктит». Что это? «Самому не видно, а показать стыдно».
Боевая подготовка в основном торпедные стрельбы, а они никогда не проходят без потопления торпед, и следовательно их поиска, а он может длиться сутками. Леонид эту часть передал прибывшему помощнику, ему же надо получать «морские». Юра Фролов выполнял свои обязанности добросовестно, у него был один недостаток, опохмелятся по утрам, где он этому научился, трудно догадаться. Но в Магадане ему пришлось не уютно, Ф-4 по утрам предлагал только воду из под крана, другого, не выпросишь, целый день работать, но вечером пять капель можно…
Учения Флота
В конце сентября, а погода в Магадане в это время бывает со снегом, начались учения по флоту. Нашей бригаде предписывалось выделить одну лодку, занять в Тихом океане район за берегами Японии. Комбриг выделил лодку Ивана Свища и приказал Ф-4 быть на борту. Леонид, честно говоря, не возражал, хотя сказывалась усталость В этом походе для Леонида большой работы не было, старшина команды свое дело знал, требовался только контроль, можно было за поход отдохнуть.
Погода уже была осенняя. И выходя из бухты Нагаева, весь вещевой аттестат надели на себя, дул пронзительный холодный ветер. Настолько пронзительный, что на мостике пока выкуришь сигарету, чувствуешь ветер уже не кожей, а костями, не помогает даже меховые одежды. Чем ближе подходили к Курилам, степень укутывания одеждами менялось, а за Курильской грядой выходили курить уже в куртках подводника.
Суть задачи выхода сводилась к тому, что лодка, заняв указанный район, должна была найти и атаковать проходящий крейсер, изображающего конвой каравана судов… Наведение лодки будет осуществлять КП (командный пункт) флота. Начало октября – это время штормов, так получилось и в этот октябрь. Мы получили РДО о приближении тайфуна, и это приближение начали ощущать на себе. При всплытии на зарядку батарей почувствовали сильное волнение, на восьмые сутки запросили разрешение на погружение. Командир дал команду на проветривание отсеков и зарядку батарей. К вечеру в сеанс связи получили радио, командование флотом разрешало погрузиться. Зарядка закончена и мы погрузились на глубину, на которой можно было не болтаться от качки, глубина оказалась 90 метров, а из этого следовало, что длинна волны чуть больше нашей глубины и высота волн подавалась вычислению, и достигает около 18 метров. Старпом организовал турнир в кают-компании, по шиш-бешу, и время пошло, а с ним и убывали запасы воздуха в лодке. Через сутки включили прибор дожигания водорода, такие приборы стоят во втором и четвертом отсеках, где расположены аккумуляторные батарей и выделяется водород. Смесь кислорода и водорода образуют взрывоопасную смесь. Включили аппараты регенерации для поддержания процента в воздухе отсеков содержания кислорода, но прибор не уменьшает содержания углекислоты СО2, жить можно, но кислородом лучше.
В общем, подводники в таком режиме попадают в особую обстановку. Спать приходится при постоянном свете и хождении личного состава по отсекам, обходных коридоров нет, работают постоянно трюмные насосы, как-то дышать еще можно. Со временем температура в отсеках повышается, особенно во втором, четвертом и шестом отсеках. К тому времени температура забортной воды у Японии была 20-25 градусов, в отсеках стали раздеваться до трусов. Охладиться водой невозможно, она забортная, умываешься со специальным мылом. Воздух все больше приобретает своеобразный запах: тут и кислота борща с камбуза, пищу готовят постоянно и мы съедаем её три раза в день, солярка не упускает случая напомнить, что лодка дизельная, трюмные не отстают в ароматизации отсека, ну, и мы сами не даем спуску, как и всюду расположенные продукты, которые хранятся во всех свободных местах (когда-то такой способ хранения выручил Володю Брыскина). Этот запах лодки. Он еще долго будет сопровождать после похода, каждого из нас. Солярка всегда будет сопровождать моряка дизельной подводной лодки, оставаясь на выбленках трапов, и если даже ты в перчатках, руки все равно нужно мыть.
Проворачивание механизмов, каждое утро тоже напоминает выхлопом работающих дизелей… К этому, как-то привыкаешь, спишь на койке под магистралью высокого давления, под которой нельзя повернуться на другой бок, и чтобы повернуться на другой бок, нужно вылезти из под неё. Ходишь в гальюн, может быть не каждый день, и ничего… Наши условия не назовешь комфортными, но как говорят «Для всех одно» и для командира, офицера, матроса. Это сплачивает команду в одно единое целое из которого невозможно выйти.
Рудольф Васильевич рассказывал про одного своего матроса. Пошел в город и где-то «прихватил рюмочку», в чем его и уличил дежурный по экипажу. За провинность Рудольф решил его списать на берег. Кажись, матроса списываю на берег что, еще нужно человеку, спокойная жизнь, а матрос в слезы,
«Товарищ командир не списывайте, я буду делать всё и этого не повториться!». Вот и пойми человека-моряка и специальность у него – трюмный не самая чистая. Коллектив подводной лодки – это свой мир, из которого не уйдешь без травмы. Леонид это понял позже, когда был назначен флагманским на бригаду противолодочных кораблей.
Прошло трое суток срок всплывать, Что там наверху? С уменьшением глубины качка усиливалась, а когда с хлопком отдраили люк, в центральный пост полился чистейший воздух, которым не можешь надышаться, начинает кружиться голова. Хлопок от сравнивания давления, в лодке оно повышенное, за эти трое суток мы так «назапахались», что внутри лодочное давление стало больше атмосферного, вот и хлопок. Первым на мостик вышел командир, за ним вахтенный офицер и сигнальщик, Ф-4 попросил разрешение тоже выйти на мостик, на что мостик дал добро.
Впечатление трудно описать. Воздух опьяняет. Дизель начал работать на вентиляцию и на ход, в это же время идет зарядка батарей. Солнце яркое, небо голубое. Мы всплыли в «глазу тайфуна». Леонид присел на мокрую рубку, закурил и вспомнил песню подводников:
«Вам, глядящим на море с суши,
Не понять, хоть из кожи лезть,
Как врывается небо в душу,
Когда Небо не видишь месяц ….»
Конечно это про атомщиков, но мы тоже можем сказать так про себя, а человеку на берегу трудно почувствовать это ощущение.
Валы воды накатывались на нашу трубу, заваренную с обоих сторон, способную держаться на плаву в этой кутерьме. Леонид, наблюдая море, дивился. Глазом тайфуна считается место, где разгул ветра и волн, а небо чистое от облаков и солнце светит ослепительно. Ветер разогнал волну по высоте девятиэтажного дома. Бедная наша лодка. И мы тоже. Как на американских горках летим вниз со скоростью паровоза, а внизу, в яме, замирает, набираясь мощи для броска. Дизеля молотят изо всех сил, почти захлебываясь, и лодка дрожа всем корпусом начинает взбираться на эту водяную гору, а забравшись, снова начинает свой путь вниз и все повторяется сначала…
Магия, можно стоять и смотреть на это заворожённым взглядом, только догорающая сигарета ожогом выводит из оцепенения. Океан. Когда лодка находиться в нижней точке волны, солнце просвечивает изумруд тихоокеанской волны. Вспомнился Айвазовский и его картина «9-й вал». Он один раз видел океанскую волну, когда терпел кораблекрушение в Бискайском заливе. Тогда его посчитали погибшим, а он написал незабываемую картину. Красиво, но страшно. Лучше смотреть картину в галерее в украинской Феодосии…
Просушили на ветру антенну ВАН-5, стрельнули РДО, получили квитанцию и стали ждать постановки задачи. Пришло РДО, разрешалось погрузиться ещё на трое суток. Зарядили батарею, набрали в железные легкие воздуха и опять нырнули на глубину, впитывать воздух и запахи нашей «кормилицы» и «спасительницы». Подошло время «бани» -10 суток со дня выхода по вахтенному журналу. Доктор в центральном посту обтирал команду спиртом и выдавал чистое разовое белье, а офицеры сами во втором отсеке обтирались и переодевали белье, нам было оказано доверие и выданы чайничек со спиртом и ватные тампоны. «Попарились» сменили белье, ждем обеда, спирт еще остался, а вино и каждый день к обеду. Иван Свищ гурман, кок у него не хуже ресторанного, а в трюме 100 литров спирта оставшегося от перехода севером… Иван стал командиром, после того случая с АПЛ К-29, его перевели с повышением. За оказание помощи экипажу АПЛ-29, как и Жана Свербилина.
Кормят как на убой, вот если бы еще можно спокойно оправиться! На пятнадцатые сутки получили радио об окончании учения и добро на переход в базу. Начался обратный процесс, море становится спокойнее и температура понижается. Ночью от всего пережитого не спится, опять думы о доме, надо подняться на мостик и перекурить их… Небо чистое, мириады звезд. Млечный путь как раз над нами, извилистая серебряная пыль иных миров. Звезды укажут нам верный путь, звезды сохранят нас в трудный день, звезды принесут нам удачу и счастье! Что было для Леньки это сияние звезд? Неугасимая вера в успех? В удачу, любовь женщины и справедливость? В то, что несмотря на все сложности, не потерять веру в будущее, в себя.
Начинаем разыскивать свои вещи – становится холодно, при входе в Охотское море весь аттестат на себе. На входе в бухту Нагаева «сало», подходим к плавбазе третьим корпусом. Вот и дома, в зиму свои заботы Связь, связь и еще раз связь. Леонид решил в эту зиму перебраться на «Забайкалье». Но свободных кают нет, придется заняться плотницкими работами и попутно подвести воду.
Домой с плавбазы уходим после ужина, не пропадать же добру, да уже и привычка и облегчение жене. Чаще идти не хочется из-за этих постоянных ссор, непонятных претензий якобы постоянного пьянства, а оно состоит из запаха пива которое мы выпиваем в столовой завода Марчекана, а потом уж на автобус. Что это преступление? Приходится ведь с 7 утра до 20 часов крутится как белкам. Уже Воронцов неоднократно беседовал по жалобам Раисы. Нужно ей отдать должное, Раиса подружилась с женой Воронцова, Анной, и теперь во всю работает женский телефон не умолкая ни на один день. Это дополнение к тем телефонам, которые поставил связист, договорившись со связистами города. Город пожертвовал своими очередниками. Леонид так и вошел в разряд пьющих и с неустойчивыми семейными отношениями. а это следовательно нарушающим «моральный кодекс» коммуниста.
После разоблачения культа личности Н. Хрущева и того вопроса, который задал связист, начальник политотдела накапливал криминал на Леонида. Это ему пригодилась, когда неожиданно пришла телеграмма ЗАС от командующего флотом адмирала Амелько с приказом дать характеристику на Ф-4. Давал характеристику начальник политотдела, хотя Ф-4 подчинялся начальнику штаба, Саныч «отошел в сторону». Об этой телеграмме Леонид узнал три года спустя, когда встретился с Сережой Бересневым, нашим «засовцем», раньше он о ней сказать не имел права, как специалист он давал подписку, а вот теперь рассказал. Почему вдруг запросил командующий на бригадного связиста характеристику?
Причина в отношениях Леонида и Лены. Случилось это в конце 1965года, будучи в командировке во Владивостоке, встретившись с Леной поставил точку на их отношениях, что все должно остаться как есть и что Леонид не собирается оставлять семью. Конечно была маленькая истерика, женщины без этого не могут. Лена работала в штабе флота и занималась секретными документам, и когда принесла очередной документ ком флота, тот спросил, что у неё с настроением, женщина, сдерживая слезы рассказала, свою историю, ком флота обещал помочь! Так появилась эта телеграмма ЗАС.
Леонид пренебрег флотской истиной. Адъютант и секретарь могут офицеру сделать хорошего или плохого, столько, сколько он сам не сделает за всю свою службу. Такая телеграмма это было, сам не придумаешь, и начальник политотдела начал трудиться. Вот почему писал не нач штаба, он бы не сумел найти столько грязи. Но и эта грязь вылилась на самого начальника политотдела, после разбора пьянки в бригаде и разборки Москвой.
Штаб нашей отдельной бригады состоял из специалистов неплохо знающих свое дело, которые сблизились за эти пять лет. В него входили: Флагманские штурман Борис Соляник, минер Виктор, зам командира по электромеханической части Борух Липавский, его помощники Юра Щеголев и Володя Воронов, медик Миша Самотин, химик Хейлов, офицер БП Саша Проскурин и политотдела Воронцов В.Д., его зам Шишкин, инструктор Гусинский.
С началом весны началась и продолжилась отработка задач, отрабатывали элементы подледного плавания Как всегда были и ошибки. К этому времени флотская служба проложила телефонно – телеграфный кабель между Камчаткой и Магаданом, от Усть-Камчатска. Нашей бригаде предоставили пару для связи со штабом флота. Мучений с проводной связью стало больше.
В последствии, когда Леонида уже не было в бригаде, подтвердились опасения адмирала Медведева, об американских лодках, при переходе нашей группы в Магадан. Янки в Охотском море были, как дома, устанавливали и снимали подслушивающую аппаратуру на кабель, сколько сняли секретов, знают только они. К осени произошло событие, о нем писалось раньше, оно имело отношение к Леониду. Ближе к осени команду в составе штурмана, механика и связиста направили во Владивосток, лодка Светловского готовилась на боевую службу. Леонид больше не хотел получать взыскание за других и по этому поехал готовить сам, на Диму надежды было мало.
Как потревожили председателя совета министров
В Магаданской бригаде подводных лодок разворачивались события, которые задели многих участников и не участников этого происшествия. Также в свою очередь этими событиями заинтересовались высокие должностные лица, Председатель совета министров Косыгин, командующий Тихоокеанским флотом и даже до какой-то степени ЦК КПСС, комиссия прибыла оттуда.
Случилось следующее. Какая причина привела к столь мрачному событию сейчас трудно вспомнить, но в бригаде по руководством штаба и политотдела была организована «встреча с пьянкой», в которой приняли участие и некоторые командиры подводных лодок. Когда все было выпито или уже не хотелось пить, разными способами все разбрелись по домам.
Командиру бригады Виктору Яковлевичу Кириенко, который остался в бригаде, пришла мысль, проверить боеготовность бригады, обычно в таком состоянии, приходит мысль: «хорошо служить или другая – посетить ближних родственников…». Из Магадана до ближних родственников было далековато, поэтому он остановился на первом желании. Когда был начальником штаба бригады, был вполне нормальный офицер, без завитушек, а спустя несколько лет, на должности командира отдельной бригады ПЛ и влияния фаната, начальника политотдела Воронцова, стал сам себе непонятен. Окружающих не замечал, на совещаниях не говорил, а вещал словами, трудно понимаемыми. Наверное, его посетил синдром Галилея: «Земля, вращаться вокруг меня», потому так и получилось. Как потом выяснилось, свое решение он не согласовал и с начальником политотдела.
Оперативным дежурным по бригаде был бывший политработник, оперативные документы не знал и в своих действиях руководствовался личной преданностью: «Начальник сказал, выполняй!». Измученный бессонницей, Виктор Яковлевич, принял решение проверить боеготовность командного состава и заглянув к оперативному, приказал объявить «боевую тревогу», не предварив её словом «учебная». Оперативный, руководствуясь своим принципом, дублировал «Боевая тревога», не переспросил комбрига об «учебная». Начальство знает!
Дежурный по бригаде разослал «оповестителей» по адресам и работа закрутилась. Боеготовность почти состоялась, все командиры и штабники прибыли в бригаду. Не было только начальника политотдела. ОД позвонил домой, дома, как сообщила жена, его не оказалось, послали комсомольца бригады по местам, где мог быть начальник политотдела и опять нулевой результат. По своей глупости, ОД бригады позвонил дежурному КГБ области (нашел кому) и попросил разыскать начальника политотдела, дежурный сделал, что мог, а потом задумался, у него хватило ума в отличи ОД бригады и всех, кто был в комнате оперативного. Дело нешуточное, бригада подводных лодок и боевая тревога – наверняка что-то серьезное! Снял трубку прямой связи и доложил дежурному КГБ страны о «Боевой тревоге» на бригаде ПЛ.
При такой ситуации дежурный обязан докладывать председателю совета министров Косыгину, а ночь, у председателя сладкий сон, который так редко бывает. Кому приятно во время сладкого сна да телефонный звонок? Косыгин тоже решил прервать приятные сновидения командующего Тихоокеанским флотом, прежде, чем поднимать вооруженные силы страны по тревоге: «Товарищ Амелько, что там у тебя творится, что за тревога на Магаданской бригаде подводных лодок? Разберись и доложи!». Начались разборки и не только флотом, прибыла комиссия из Москвы из ЦК, все сплошь адмиралы и в штатском, наверное, не ниже адмиралов. Беседовали со всеми – от матросов до офицеров. Леонид уже проходил подобное позорище на острове в Китае.
Когда были в бригаде на Улиссе шли разговоры, но конкретного ни чего! Отправив лодку Светловского на службу, флагманские купили билеты на самолет и в Магадан, а там полнейшая неразбериха, все ходят как побитые. Прибывших тоже стали опрашивать, Леонида пригласил штатский, по фамилии Сахаров и завел вежливую беседу, но как только Леонид сказал, что в это время в бригаде не был, интерес к нему пропал. Леонид только успел спросить: «Что будет с офицерами штаба и бригады, я думаю, расформируют?»
«Нет, что вы, все будут на своих местах…» .
Но это было по советски. Все произошло наоборот. Наказали не только виновных, но и невиновных. В сентябре пришел приказ, в котором раздали всем по серьгам.
Леонида сняли с должности с мотивировкой – взыскание трехгодичной давности. Сняли из-за того, что нужна была должность флагманского. Все что было сделано в бригаде по связи, было не в счет. 80 % офицерского состава разогнали по другим частям. Леонид был переведен с понижением на должность помощника флагманского связи в бригаду недалеко от Владивостока в бухте Конюшкова, в бригаду ПЛ с крылатыми ракетами. Флагманским был Анатолий Рязанов, выпуском позже нашего года на три.
Формулировка наказания очень напоминала характеристику данную Леониду в телеграмме ЗАС, о которой мне рассказал Сережа Береснев, когда мы были с Элмой в Москве и жили у него на квартире.
Начальника политотдела в ту ночь не смогли найти, по очень простой причине – не послали посыльного на квартиру Леонида, зная, что Ф-4 в отъезде во Владивостоке. А Владимир Дмитриевич был там, нужно было утешить женщину, а состояние после встречи позволяло, он же тоже человек. В результате Воронцова демобилизовали с формулировкой «за трусость и моральное разложение». Что имели в виду, думаю понятно.
Леонид позже узнал, что его место было нужно для очередной жертвы «мохнатой руки». Буквально через неделю на это место назначили капитан-лейтенанта Чернышова, который случайно оказался племянником начальника связи ВМФ адмирала Толстолуцкого, не правда ли странно? Новый флагманский постарался улучшить связь на бригаде и за свои труды от нового комбрига Белякова, получил «служебное несоответствие». Но буквально через месяц ему присвоили звание капитана 3 ранга, а потом он уехал учиться в академию, пополнять знания. Комбриг молча стерпел игнорирование его взыскания.
Из воспоминаний Льва Оленева «Бомж».