Из воспоминаний командира ПЛ С-288, капитана 2 ранга Щербавских В.П.
С первых дней базирования между нами и администрацией области установились крепкие деловые отношения, и со всем населением были налажены дружеские контакты.
Наши специалисты нередко работали в цехах судоремонтного завода, и рабочие завода не отказывали нам ни в какой помощи.
Недалеко стоял плавучий рыбоконсервный завод, расположенный на таком же как «Кулу» пароходе. Наши аварийные партии дважды спасали это судно-завод от гибели: один раз от пожара, а другой от погружения в связи с затоплением трюма. А мелкие ремонты оборудования наши матросы там выполняли часто. За это рыбзавод регулярно снабжал нас и свежей рыбой и хорошей селедкой. Это было очень ценно для лодок, выходящих в автономку.
После того, как наши водолазы отыскали и подняли контейнер с золотом, который при перевозке золотодобытчики обронили в одну из бурных калымских рек, Магаданский обком вообще стал относиться к нам с особым уважением и всегда шел навстречу всем нашим просьбам.
И город нам помогал. Швейные ателье снабжали нас ветошью, в одном, ещё оставшемся в то время лагере, заключённые нам чинили обувь. Плавзавод регулярно обеспечивал свежей рыбой, а когда какая-либо лодка выходила в длительное плавание, то на неё доставлялся большой ящик отменной фирменной селёдки.
Наши матросы, старшины и офицеры вели шефскую работу в детских садах и школах, выполняли задачи по патриотическому воспитанию молодёжи. Командиров и замполитов приглашали всякий раз накануне государственных праздников провести беседу или прочитать лекцию в разные учреждения и организации. Офицеры и старшины участвовали в организации различных молодёжных спортивных мероприятиях, особенно в военизированной игре «Зарница».
В знак благодарности за участие в жизни города, городские предприятия и организации брали шефство и над самой 171 ОБрПЛ, так и над подводными лодками и судами, входившими в состав бригады. Среди них можно назвать и Магаданский пединститут, кожзавод и другие…
А однажды Магаданский обком прислал нам туда труппу артистов Театра Ленинского комсомола, который приехал на гастроли в тамошний театр. Их было пятеро, они показали нам в течении двух вечеров две постановки. Я уже забыл какие, но помню что все мы смотрели их с большим интересом. Сцену мы смастерили на причале, и так как постановки проходили по ночам, то сцена освещалась тремя прожекторами с лодки, с торпедолова и с сейнера. А зрители размещались на настиле причала, сидя кто на чём. Питались в это время артисты у нас, а ночевали под навесом на сигнальном посту, где мы им соорудили временное жильё из подручных материалов. Время прошло весело, так что и мы и артисты остались друг другом довольны.
На подводные лодки часто приходили всевозможные экскурсии. Уже не помню в каком году, ко мне на лодку прибыли космонавт Волынов и знаменитый боксёр Попенченко, которые по заданию Спортивного комитета СССР инспектировали спортивную работу в районах крайнего Севера. Я около полутора часов водил их по отсекам и отвечал на многочисленные вопросы. Они были в восторге и прониклись большим уважением к подводникам, а мне они понравились как очень хорошие простые люди, действительно гордость страны. И, конечно же, после экскурсии мы посидели в моей каюте за бутылкой спирта с чёрными сухарями и таранью и поговорили за жизнь, после чего ещё больше понравились друг другу.
Им было все очень интересно, особенно Волынову, который замучил меня бесконечными вопросами: как мы переносим качку, перепады давления и температуры; как погружаемся и всплываем; как ориентируемся под водой; как переносим нехватку кислорода и избыток углекислоты и вообще какие еще имеются вредные факторы пребывания под водой? Интересовался не тяготит ли нас длительное пребывание в замкнутом пространстве и постоянное чувство ответственности каждого за жизнь всех остальных? Не давит ли на психику постоянная мысль о том, что над нами большая толща воды и что мы делаем если вдруг внутрь хлынет вода или случится пожар.
Много чего еще он расспрашивал и я ему настолько подробно объяснял, что невольно сам начал удивляться нашим хладнокровием и отвагой. После более чем часовой экскурсии он высказал интересную мысль. Мол полезно было бы для космонавтов в начале подготовки к полету в космос сходить на подводной лодке в автономку.
Попенченко же в основном просто внимательно слушал и каждый раз переводил взгляд то на Волынова, то на меня, когда я объяснял. Когда же мы поднялись на палубу, он задал мне вопрос, на который я тогда не смог ответить и честно сказал что не знаю, так как не задумывался. А он вот о чем спросил. Как вы подводники длительное время перенося такие физические и психические нагрузки, не черствеете душой и остаетесь нормальными людьми. При общении с вами и другими вашими коллегами я не мог не заметить, что все вы довольно общительны, энергичны и жизнерадостны.
Тогда я не смог ответить на этот вопрос. Сейчас я бы на него ответил, но Волынов далеко и, конечно, вообще обо мне не помнит, а Попенченко и в живых то давно нет. А ответ прост по сути своей. Нормальными мы остаемся потому, что живем двумя жизнями. Одна жизнь очерченная чувством долга и верностью присяге, заключается в преодолении нагрузок и стрессов, а другая, в основном скрытая от окружающих, глубоко личная, обусловленная присущей большинству нашей братии тяге к романтике, проходит в условиях неповторимости окружающей обстановки.
Нас с Христовым почему-то облюбовала администрация и рабочие пивзавода, так что отправляясь туда, мы всякий раз брали с собой по свёртку тарани, так как без коллективной дегустации свежего пива там мероприятия не обходились.