На новом городском кладбище Магадана много разных могил. Отношение к ним сформировано соответственно заслуг усопших.
Серый камень, плита с надписью и стилизованным портретом. Даты рождения и смерти. ЭПИТАФИЯ И ЛЕТЯЩАЯ ЧАЙКА. Кто ты? Строгая и красивая. Почему чайка?
Душа моряка или подстреленный полет? За что чайка? Трудно сказать прямо. Просто любила смотреть на море, кормить птиц, заступаться за них, ведь они так ранимы! Человек много прочнее и грубее, но судит себя на полную катушку сам. При этом рвутся сердца.
Мама в детстве убеждала и внушала маленькой девочке: – лгать нехорошо. Эти слова сформировали кредо худенького и долговязого человека.
Такую непрактичную черту характера половина окружающих существ любила, четвёртая часть ненавидела, а остальные пользовались: играли на чувствах и нервах, как на саксофоне с визгом и истерикой при общении партнеров. При умелом подходе неплохо получалось.
Жизнь Вали всегда определяли болезни. Астматический синдром в совокупности с пороком сердца задали характер. Умение преодолевать свои недуги сформировало навык управления другими. Болезненная правдивость и истеричность совместилась в хрупком теле с аналитическим мозгом и феноменальной памятью.
Собачья злость и верность друзьям при броской внешности, категоричность суждений и громкая поставленная речь выделяют из толпы – всегда дают слово тому, кто громче кричит.
В школе первая ученица, комсомолка, победитель всевозможных олимпиад. Строительный институт, студентка, экономический факультет, коммунистка. Специалист с красным дипломом, аспирантура, диссертация…
Как всё хорошо начиналось! Какие перспективы и дороги впереди. Но мужа нет, а дочка есть. Из стройотряда привезла животик еще на втором курсе. Поплакала, родила и отдала маме. Папа к тому времени ушел к другой женщине, однако денег на Валечку не жалел. Внучку тоже обеспечивал на полную катушку. Но к защите диссертации преподнес подарок в виде собственного инсульта и смерти. Молодая жена всегда помнила про совершеннолетнюю наследницу: сразу предъявила завещание. На все, что было и есть. Без возможных претензий.
Защита не состоялась: не было денег на окончательную перепечатку диссертации. И занять не у кого. Научный руководитель слегла по старости надолго в больницу. Спонсоров не было изначально. Характер не позволял подлаживаться. Дважды, выступая оппонентом на защитах, сказала правду (свое мнение) о соискателях: у одного плагиат, другой писал не сам. И все! Кончилась наука.
В строй вступила суровая правда жизни. Мест преподавателей на кафедрах не было. Лаборанткой не пошла, научный сектор забит до упора. Другая работа в родном Новосибирске была, но характер! Без пяти минут кандидата экономических наук простым экономистом к бухгалтерским счётам и арифмометру на сметы. И даже не старшим, а рядовым специалистом. Так нельзя! Несправедливо это!
Инструктор райкома с ехидством спросила кандидата: – этично или нет использовать партию для получения теплого местечка. Напомнила о необходимости черновой работы, что сам Ильич её не гнушался. Секретари вообще разговаривать не стали – не в номенклатуре, нет смысла тратить время.
Депрессия довела до нервного истощения. После четырехмесячного больничного листка с работы уволили. Маминой пенсии хватало только на бутерброды с маргарином и квартплату. Одеться не во что.
В отчаянии пошла в областное управление сельского хозяйства. Бывший заместитель отца предложил место экономиста в совхозе. Сибирская деревня. Печное отопление, удобства во дворе. Мизерная зарплата. Женихи – трактористы. Отказалась, нечаянно в коридоре услышала, что в магаданской Сельхозтехнике создается проектно-сметное бюро. С нуля. Туда нужен руководитель с экономическим образованием. Вернулась к дяде Володе и попросила позвонить в Магадан. Звонок получился с первой попытки.
Председатель Магаданской Сельхозтехники: Нохов Анатолий Васильевич, хорошо знал отца и помнил её как смышленую студентку и аспирантку. Пообещал гору хлопот, комнату в общаге. Вызов в закрытый город прислал телеграфом. Билет на самолет купила на последние деньги. Дома собрала все теплые вещи: в Толмачево минус сорок пять с ветерком, закуталась и полетела.
Магаданский аэропорт принял пургой и оттепелью. Никто не встречал, дорогу в Уптаре перемело. Просидела ночь на кресле: ждала оказию в город. Около девяти утра у стойки справа от входа зашевелились. Здоровая горластая тетка построила очередь за билетами: пришло сразу семь автобусов. Попала на самое заднее гремящее и поджаривающее место старого подслеповатого ЛАЗа.
Духота, грохот и бензиновая гарь наложились на бессонную ночь и болезнь. Очнулась в больнице от чисто русского лексикона соседок по палате, которые обсуждали будущий возможный момент смерти тощей вонючки, которую непонятно откуда привезли на автобусе. Морда синяя, хрипит и кашляет.
– Стерва злющая! Гляди, как корёжит взглядом. Такие долго не живут!
Просто уйти не хватило здоровья и злобы. Пришлось рассказать о себе заведующему отделением. Здоровый и надежный, по прозвищу шкаф, доктор долго слушал, позвал медсестру. После укола из приемного покоя принес паспорт и вещи. Позвонили Нохову. Оказалось место ее жительства рядом с больницей на Школьном переулке, вниз от телевышки, которая в парке.
Первый выход на улицу врезался в мозг серым небом, шестиугольными тротуарными плитами и промозглым ветром с моря. Стена тумана с Нагаевской бухты наступала беззвучно, и вата молчания облепляла все органы чувств и навевала черную тоску. Куда ты Валечка – девочка попала? За что?
Милый доктор довел до вахты школы сельхозкадров. Далее сама устроилась, день отлежалась, к вечеру накрасилась и на работу. Сельхозтехника и Облсельхозуправление располагались в здании самой страшной расстрельной Колымской тюрьмы во дворе Обкома партии. Об этом узнала позже, а сейчас поднялась на второй этаж и секретарь провела девочку Валю в Новую жизнь.
Крепкий мужичок сидел и писал. Отдал секретарю какую-то бумагу. Посетительницу взял под руку, подвел к столу большому и зеленому. Молча, дал ручку, лист бумаги:
– Пишите заявление.
И вдруг спрашивает: – Чем отличается эффект от эффективности?
– В каком смысле?
– В самом экономическом смысле, правду скажете, подписываю, не попадете, поедете домой.
От волнения слова застряли, стандартно отшутилась, но непонятность происходящего и мягкий голос начальника взяли за сердце и потом, много позже поняла, что было не до шуток. Четко отбарабанила экономические определения без обиды и заносчивости. В словах и поведении кандидатки в начальники проектно-сметного бюро проявился такой напор, что многоопытный экономист и инженер без лишних слов черкнул в верхнем углу листка: – ОК в приказ.
– Извини, Валюша, твое ПСБ нужно было еще позавчера: мы строим автобазы на объездной дороге и Аркагале. Проекты настолько дороги, что никаких денег не хватает платить институтам. Кроме того ремонт, обслуживание техники, база снабжения, короче завтра на планерке тебя представлю, оформление предприятия, штаты все на тебе и кадровике, твоем кадровике, имей ввиду.
Зарплату пока будешь получать в нашей кассе. Скоро откроешь свой счет. Штатное расписание утверждено Москвой уже три месяца назад. Если нужен аванс, составь документы, я подпишу.
На десять дней даю возможность заходить ко мне в кабинет в любое время. Помогать будут все, но работать будешь сама. Времени на раскачку нет. На организацию производства не более трех месяцев. Первый проект жду не более чем через полгода. Непосредственное руководство твоей деятельностью будет возложено на моего первого заместителя Скрипкова Николая Ивановича. Вопрос с квартирой решим в течение полугода, после первого проекта.
Вечером послала телеграмму маме и дочке. Накупила еды и совсем уж, было улеглась отдыхать. День был страшно длинный и полон событиями. Как у Пушкина – досталась ты в один и тот же день и ангелу и дьяволу и богу. За окном тишина, ветер стих и стало тепло. Свет от здания Драмтеатра с центральной улицы нарисовал разлапистые пятна на полу, была слышна музыка. Алла Пугачева кричала про несчастных королей, которые не могут жениться по любви. Так было жалко этих самых королей, что в носу защекотало.
В дверь тихонько постучались. Открыла. Доктор пришел. Одна в чужом городе, нельзя так. Тем более что свободный от дежурства вечер. А жены нет, она осталась на материке с другим мужчиной. Если можно, погуляем, в кафе зайдем музыку послушаем. Завтра суббота. Плевать на болячки. Пошли.
Оделась, прихорошилась. Вышли из подъезда. Справа Драмтеатр, налево, чуть выше кафе «Отдых». Чуть выпили, покурили, певица спела про волшебника – неудачника, еще про что-то. Пошли гулять по улицам, сходили на последний сеанс в кинотеатр «Горняк». Пошутила – для полноты ощущений нужно с кем-нибудь переспать, но шутка за разговором забылась.
Тем для разговоров было предостаточно. Говорили оба и взахлеб. Друг другу рассказывали обо всём, а слова были приятны и понятны. Пьяный йодистый морской воздух, тишина, свет и запах стланика из парка как волшебные лапы перемешали чувства и реальность в мозгах новых друзей. Договорились о встрече и разошлись без поцелуев и намеков, как подружки.
Провалилась в сон, как в пропасть. Утром никаких болей. Будто не было дороги, больницы, начальства, прогулки, ничего не было. За окном та же самая северная темнота, радио рассказывает о неведомых магаданских селах. Мякит, Эльген строят, ремонтируют, добывают, выращивают. Жизнь течет или идёт по своим законам. Это внешнее безразличие окружения. Кажется, про тебя все забыли, и ты один одинешенек в вакууме.
Чтобы слышали надо кричать, толкаться, кусаться. Вокруг складывается совокупность отношений, которые очень и очень себе дороги. Свой мир маленький и милый формируем мы сами своими усилиями. Уровень допуска к своему сердцу устанавливается сам по себе и боль от предательства может убить. Еще страшнее, когда становится известным, что тот кому безраздельно доверял и верил, оказался гадостью. Проще тому, кто может просто выпускать пар. Это дано не всем. Но об этом дальше.
Потянулись серые и скучные будни. День растягивается до бесконечности, домой спать идти некогда. Сформировался коллектив, появились сметчики. Бюро развилось до трех отделов: сельскохозяйственный, инфраструктура, сельхозэнерго. Многие вопросы решались просто, очень многие требовали непосредственного участия и внимательного контроля. На работе все в елку. Начальники воспринимают правильно. Работу оплачивает бюджет по представлению заказчиков.
Подчиненные в меру любят и в меру ненавидят. Счет в банке всегда полон, зарплата вовремя, не придираются. Построили и честно распределили между сотрудниками восемь городских магаданских квартир. Работать в ПСБ Сельхозтехники стало престижно. Купили новую технику электронные счетные машинки. Скорость и качество расчетов выросли. Отсюда приличные премии, тепло, светло, центр города.
Доктор предложил руку и сердце. Получили квартиру в одном из новых домов магаданской ямы, перевезли к себе дочку и маму. Дети больше не получались, болячки в кучку. Даже санатории не помогают. Ни местные, ни зарубежные. Дочка, субтильная и худенькая, пошла на танцы во дворец профсоюзов и смогла стать первой Магаданской красавицей.
Все установилось в местной жизни, но Время начало раскачивать страну. Для начала сельское хозяйство и сельхозтехнику объединили в агрокомплекс, куда собрали все, что хоть как-то прикасалось к селу. В ПСБ потекли заказы и от ветслужбы и мелиорации. Особенно красивые и денежные заказы делал начальник Магаданской мелиорации Коля Тропилин. Двухметровый, вечно хохочущий молдаванин, для которого везде «нет вопросов».
Огромные объемы, огромные суммы, большие премии связывают. Взаимные симпатии возникли еще во времена директорства Тропилина в совхозе «Тенкинский» Тенкинского района. По проекту ПСБ построили все пристройки к коровникам, теплицы и кормоцех. Всякая поездка, каждая встреча, только сближала друзей. Муж ездил к Николаю на Теньку поохотиться, жена Тропилина – Наталья жила в новосибирской квартире у мамы, когда лечилась в больнице Академгородка. Отношения до постельных дел не дошли, но был Николай первым другом семьи. Первый после мужа друг. Все всегда вместе.
Давний закон экономики выстрелил по Магадану из своего главного калибра. Производственные базы продали. Работников сократили. Страна поменяла название, а после пресловутого дефолта улетела на задворки экономической жизни. Кое-как концы с концами сводили лишь самые доходные отрасли: Горняки и Бюджет.
Развал Мелиорация и Госкомсельхозтехника пережили практически одновременно. Умерли предприятия одинаково: селу перестали поступать деньги из Госбюджета. Погибло Село, пропали и остальные.
Сельское хозяйство на крайнем Северо-Востоке, по сути, рискованное предприятие. Плохо все растет. А то, что растет, требует огромных трудовых и денежных затрат. Нет денег, нет жизни.
На всю область осталось в живых только одно предприятие: птицефабрика «Дуча». Для получения килограмма куриного мяса надо привезти три килограмма корма. Расстояние перевозки совместимо с длиной экватора. Компенсировал затраты бюджет области и города. Это сдерживало рост цен на курятину и яйца.
Директорствовал на фабрике бородатый дед Василий, ортодокс, бывший главный инженер. Заядлый охотник и рыбак. Производством и служебными делами после пяти вечера не занимался. Но дело свое знал.
Первого руководителя Магаданского Агропрома Корнева посадили за квартирные махинации. К власти пришел друг Тропилина: Столицин.
Бородатого директора убрали при помощи кредитной махинации. На завоз корма нужны деньги. Договорились взять кредит два миллиона, один компенсировал Агропром, на другой подрядилась птицефабрика. Когда пришла пора расплачиваться, Агропром ушел в сторону. Цена выплаты – освобождение директорского кресла.
На должность директора птицефабрики был назначен Тропилин. Естественно главным экономистом стала Валентина. Ужесточили режим охраны, выпроводили нерадивых работников. Привезли дешевого зерна. Впервые использовали доставку корма навалом без тары в огромных морских контейнерах, которые на месте разгружали двумя автомобильными кранами. Дело тронулось. Завязались выгодные связи с новыми русскими поставщиками и перевозчиками кормов. В рыбном порту и купили два траулера селедки, которая оказалась чуть не наполовину дешевле завозного зерна. Доверительные отношения между друзьями окрепли и развились.
Фабрика была должна поставщикам более 15-ти миллионов рублей. Государственные предприятия не заплатили за продукцию чуть меньше 30-ти. Парадокс ситуации заключался в том, что на должников фабрика не могла найти никакой управы. В то же время, несчастных куроводов раздевали и имели все, кто мог. И делали это с садистским удовольствием.
Всего не хватало. Точнее сказать, ничего не было, кроме расстройств и кредиторов. Даже свои рабочие подали в суд и судебные исполнители каждый день забирали больше половины продукции. Оставшихся снесенных яиц не хватало даже на топливо и корма. Дважды отключали электричество за неуплату. От этого погибло много птицы: задохнулась без вентиляции. Без мазута стала котельная. Замерзли водоводы …
ДЕНЬГИ! Где взять денег? Все зажали. До копейки посчитали затраты. Но больше одного яйца в сутки курица снести не может. И жизнь у нее только одна в килограмме мяса. Этот килограмм год растет, а есть просит два раза в сутки. Пьет и гадит. Это тоже оплачивать нужно.
Безграничная честность Валентины и неприятие вранья в любой форме сыграли роковую, можно сказать судьбоносную, роль. В бумагах фабрики она наткнулась на свой проект реконструкции пометохранилища. Выделенные деньги: около трех миллионов рублей болтались уже не один год на целевом счету. Рассказала другу директору. Тот отреагировал молниеносно. Фиктивные акты выполненных работ, путевые листы, наряды. Сами собой сформированы в пакет, представлены в банк и с разрешения Агропрома перешли на текущий счет и разошлись по потребителям.
Привычка к контролю и знание бухгалтерских проводок показало Вале, куда ушли деньги: часть главному бухгалтеру вышестоящей организации, часть Столицину, часть нужным людям. Тропилину досталось немного. Валентине и другим ничего. Возможно, из-за запредельной честности ее попытались обойти. Но она стала как скала.
Пошла к другу Коле. Сформировала пакет документов со всеми адресами и получателями. Показала и доказала сколько, кому и даже за что досталось. После крупного и истеричного разговора, друг написал приказ, и ворота фабрики перед бывшим руководителем отдела захлопнулись навсегда. Тихий голос оказался сильнее громкой речи.
Черная лапа сжала сердце. Дело требовало идти в прокуратуру, в суд. Но как быть с дружбой. Столько лет вместе. Крушение всего того чему всю жизнь верила, да еще и прямое хамство в лицо. Унизительные действия, позорный приказ об увольнении. Все сложилось в кучу и сердце не выдержало. Плеск яркого света в глаза и все.
Диссертацию по просьбе покойной положили в гроб. Кто знает, что там было написано. Может быть, в Магадане умер новый Адам Смит или Вольтер или Софья Ковалевская. На могильной плите выбили летящую чайку и имя. Кладбище и место захоронения по иронии судьбы расположены рядом вдоль объездной дороги города, недалеко от поста ГАИ и находится на том поле птицефабрики, где согласно проекта ПСБ, были «проведены» все оплаченные работы.
Автор: Александр Ломако.