Местный «кремль», бараки и частный самострой
Руководство Дальстроя приняло решение о размещении автобазы в поселке Палатка в начале 1937 года. Э. Берзин подписал приказ, где говорилось: «Строительство автобаз на Палатке, Атке, Спорном и Берелехе является в настоящее время одним из важнейших строительств Дальстроя. Своевременное окончание возведения зданий, сооружений и их оборудование усилит техническое оснащение ремонтного хозяйства УАТа, создаст наиболее благоприятные условия для эксплуатации автопарка, повысив коэффициент его использования, и увеличит тем самым объем грузоперевозок для всех предприятий и для коренного населения». (Здесь УАТ – Управление автомобильного транспорта). В Палатку планировалось перевести из Магадана Автобазу №1. В связи с этим предполагалось строительство капитальных гаражей, жилых домов для персонала, а также сопутствующей социальной инфраструктуры. Понятно, что завозить стройматериалы с «материка» было дорого, поэтому изначально ставка делалась на местные ресурсы: древесину лиственницы, камень, глину.
В мае 1937 года в Палатке был сдан в эксплуатацию кирпичный завод. По устным свидетельствам, он располагался, примерно, в районе нынешнего стадиона. Как писала газета «Советская Колыма», местный кирпич предназначался, главным образом, на строительство технических сооружений автобазы. Позже из этого кирпича построят двухэтажное здание школы. Оно и сейчас в хорошем состоянии, в его стенах находится Детская школа искусств. Местный кирпич был использован также при строительстве машинного зала и части плотины небольшой гидроэлектростанции, возведенной на реке Палатке.
Строительство малых ГЭС на территории Дальстроя было предпринято во время Второй Мировой войны с целью сократить расходы на привозное топливо. Большинство электростанций Колымы в ту пору были дизельными или угольными. План создания малых ГЭС родился вынужденно. Но понастроить их за 1941-1945 годы успели достаточно много: на Магаданском водохранилище, реках Джелгале и Палатке, рядом с приисками Утиный, Пятилетка, Горный, Золотистый, Средний Оротукан. Про палаткинскую ГЭС есть легенда, что ее с чертежей разработали и возвели чуть ли не из какого-то хлама заключённые. Легенда сомнительная – во-первых, на сохранившемся снимке на строительстве видны явно вольные люди без конвоя, во-вторых, довольно сложное это сооружение, чтоб делать его из попавшихся под руку железяк. Малые ГЭС экономически себя не оправдали. Небольшие здешние реки зимой промерзают почти до дна. Никакого потока не наблюдается в течение 7-8 месяцев. Поэтому с окончанием войны все малые ГЭС были разобраны.
Некоторые гаражи автобазы строили из дикого камня. Сооружения эти получились практически вечными, их и сейчас еще можно увидеть. Над одним таким гаражом позднее была сделана надстройка из блоков.
Жилые дома в тот период строились исключительно из дерева. В Палатке была открыта собственная лесопилка, которая обслуживалась, впрочем, как и кирпичный завод, заключенными.
В конце лета 1937 года газета «Советская Колыма» сообщала: «В поселке Палатка построены два дома. В них будут жить инженерно-технические работники Магаданской автобазы, которая осенью должна переехать на новое место. Выстроен также магазин, хорошо отделанный внутри».
Следует выделить три важных особенности первого этапа строительства, оказавших несомненное влияние на архитектурный облик поселка Палатка.
Первое: генеральный план строительства 1937 года отводил главное место производственной зоне – собственно автобазе. Жилой фонд и объекты социально-бытового значения считались второстепенными и формировались вокруг автобазы. Поэтому мы имеем то, что имеем – автобаза находится на очень удобном месте, внутри современного поселка, выполняя роль своеобразного «кремля». Хотя первоначально забор вокруг автобазы был несерьезным – деревянным, в дальнейшем сходство с «кремлем» усугубилось – после возведения глухой бетонной стены. Только в 2011 году, через два десятилетия от фактического распада предприятия, производственная зона стала уступать место новым постройкам непроизводственного назначения.
Второе: изначальная ставка на сооружение большинства зданий из древесины, а также излишнее административное вмешательство, «стахановские методы» работы и штурмовщина привели к низкому качеству первых жилых и общественных построек. Как результат – почти ни одна из них не сохранилась до настоящего времени. Проблемы с качеством послужили лишним поводом для принятия карательных мер к инженерно-техническим работникам, когда нарком внутренних дел Н. Ежов направил в Магадан «московскую бригаду», «разгромившую» в Дальстрое так называемую «Колымскую подпольную антисоветскую право-троцкистскую террористическую организацию». На «замаскировавшихся троцкистов» списали все строительные недочеты.
Просто изумительно читается информация в газете «Советская Колыма» от начала 1939 года: «Поселок Палатка – один из наиболее населенных пунктов трассы. Автобаза и стройучасток существуют немногим больше года. Но для Колымы это уже целый «исторический период». Рабочий поселок строился с большими потугами, Враги народа не гнушались ничем, чтобы сорвать жилое строительство. И не случайно, что дома в поселке оказались без удобств, с перекошенными косяками дверей. В дымоходы печей вредители вставили деревянные балки – искусственным путем создавали благоприятные условия для возникновения пожаров. Сами же печи были сложены технически неправильно: дымили, давали мало тепла. Ныне последствия вражеской работы в жилищном строительстве в основном ликвидированы. Дома поселка капитально отремонтированы. Строят новые здания. На днях начал работать радио-узел. В школе, клубе и в квартирах установлены громкоговорители, поселок радиофицирован… Сейчас в поселке имеется хороший клуб с паровым отоплением, школа, столовая, больница, парикмахерская. Палатка из неблагоустроенного трассового поселка превращается в культурный таежный центр».
Впрочем, даже если бы качество строительства отвечало всем стандартам, ежовские ребята наверняка нашли бы какой-нибудь другой повод для террора. Бригада в составе Кононовича, Каценеленбогена, Бронштейна и Винницкого, возглавляемая старшим майором госбезопасности Павловым, работала по-крупному. Общее число жертв павловского террора до сих пор дискутируется, его трудно определить с точностью. Согласно одному из документов в тот тяжелый для Дальстроя 1938 год на всей территории треста «тройками» было рассмотрено 3220 дел по первой категории (расстрел) и 4000 дел по второй категории (10 лет лишения свободы). Среди осужденных были и строители поселка Палатка, и руководство автобазы №1, и составители генерального плана по строительству. Собственно, весь генплан 1937 года был объявлен «вредительским».
Хоть это и не имеет прямого отношения к рассматриваемому периоду, замечу, что административное рвение начальства и в послесталинскую эпоху продолжало оказывать непосредственное влияние на архитектуру поселка.
Характерная легенда связана с двухэтажным домом по улице Ленина, 56Б. Как рассказывал мне осведомленный человек, пожелавший остаться неизвестным, этот дом, строившийся в 1960-е, предназначался для партийного и советского руководства, а поэтому проект его был составлен с размахом. Каждая из четырех квартир задумывалась просторной, уютной и, что совсем уж экзотично – двухуровневой. Но проект попался на глаза начальнику высокого ранга, который с криком: «Коммунистам не к лицу такие хоромы!» урезал «осетра» в полтора раза. Как результат – двухуровневые квартиры сохранились, но вот лестницы, ведущие с этажа на этаж, стали очень узенькими и крутыми…
Третья особенность, оказавшая влияние на архитектурный облик поселка: самострой в частном секторе. В конце 1930-х вольному населению не возбранялось возводить жилые дома по своему усмотрению, если, конечно же, оно могло отыскать на это время и средства. По моим данным, первые одноэтажные жилые дома, построенные частным способом, в Палатке появились в 1938 году. Наиболее старый сохранившийся (с оговорками) участок персональной застройки – район улиц Набережной-Кольцевой. Это подтверждается интересной «археологической» находкой: уже в наши дни предприниматель О. Дворниченко, купив на улице Набережной старый дом и затеяв его перестройку, обнаружил под слоем штукатурки хорошо сохранившиеся газеты «Советская Колыма» за 1938 год. В последующие десятилетия «шанхаи» заметно разрослись. Да настолько, что одна из старожилов в беседе со мной припомнила старое неофициальное прозвище Палатки – «поселок заборов». Фотоснимок 1955 года свидетельствует, что частный сектор подходил вплотную к административным зданиям. Огороды были в самом центре населенного пункта. Но произошло это не сразу, пик частного домостроения пришелся на пятидесятые-шестидесятые.
Еще в 1948 году одноэтажных индивидуальных или на два хозяина домов было сравнительно мало. Вот как вспоминал об этом годе один из старожилов поселка, геолог А. Малый: «Основная масса вольного населения поселка, именовавшая себя, не то в шутку, не то всерьез временно расконвоированными, жила во вместительных бараках транзитного типа (до 60 человек в каждом). Меньшая часть людей проживала в частных домах, слепленных кое-как, на скорую руку».
Приведу цитату из книги Б. Терехова «Запах колымского стланика». Автор этой книги – сын полярника И. Терехова, в начале пятидесятых возглавлявшего метеостанцию в Палатке.
«Спуск с сопки – и прямая дорога в школу. Эта дорога делила поселок на две неравные части. Слева от дороги – частный сектор из одноэтажных небольших домов, в основном без подсобки и огородов. Исключение составляли семьи немецких переселенцев. У них были большие добротные дома с огородами, теплицами». (В данном отрывке описывается то место, что напротив и наискосок к северо-западу от улицы Клубная через современную трассу).
Надо оговориться также, что крупные ведомства могли строить за счет своих бюджетов индивидуальные жилые дома для собственного руководящего состава. Как правило, это были более просторные и качественные, нежели частные, жилища. Например, Управление автотранспорта Дальстроя в 1944 году построило дом для начальника автоколонны Зиберова – на трассе, в нынешнем районе нефтебазы. Дом вышел настолько большим, что позже был занят магазином. В настоящее время не существует. Главное управление гидрометеослужбы Дальстроя, возведя в 1940 году здание станции, предусмотрело жилые помещения и для ее начальника.
Тот же Б. Терехов вспоминал: «Окончательно вся наша семья собралась на метеостанции в середине августа 1951-го года. Метеостанция находилась на сопке прямо при въезде в поселок. Дом был добротный, высокие потолки, завалинка. Внутри – две комнаты занимала наша семья, а в самой большой – работали наблюдатели метеостанции. Телефон связывал метеостанцию с Магаданом. Две печки хорошо обогревали дом. Отец сразу принялся за строительство. В середине сентября 1951-го года была «<пробульдозерена» дорога на метеостанцию. Она начиналась у подножья сопки, пологим подъемом в сторону клуба поднималась до середины сопки, – поворот на 90 градусов и – к метеостанции. Где-то в октябре на метеостанцию из Аркагалы завезли уголек. Видимо, помнили отца. Летом 1952-го года было построено второе жилое помещение напротив первого, а уже осенью там поселилась приехавшая с материка семья Юртаевых: муж, жена, маленький ребенок».
Дорога на сопку, упомянутая в процитированном отрывке, существует и сейчас. Самого первого здания уже нет, на сопке – постройки более позднего периода, но традиция «жить на станции» у метеорологов сохранилась по ныне.
Центры притяжения
Еще раз процитирую воспоминания уже известного вам геолога А. Малого. «Административные здания нынешнего райцентра – поселковый Совет, милиция, больница, почта, кинотеатр на 300 мест, магазины – продовольственный и промтоварный и вместительная трассовская столовая в 1948 году размещались в строениях барачного типа. Население поселка этого периода, включая и заключенных двух лагерей, видимо, не превышало 3-4 тысячи человек».
Если вернуться к тексту приведенной выше мною информации из газеты «Советская Колыма» за 1939 год, то слова «Палатка из неблагоустроенного трассового поселка превращается в культурный таежный центр» следует воспринимать, как явное преувеличение. По всем воспоминаниям старожилов, ничего особенно «культурного» в облике нашего населенного пункта в первые десятилетия его существования не наблюдалось. Более того, как почти в любом трассовском поселке дальстроевского периода, основным украшением ландшафта были вышки концентрационных лагерей. В своих мемуарах, описывающих жизнь на Колыме в послевоенный период, геолог В. Ведерников особо подчеркивает: «Характерная примечательность колымских поселков тех лет – колючая проволока и сторожевые вышки». Он также пишет о том, что в первые послевоенные годы на старом въезде в Палатку со стороны Магадана у моста располагался КПП со шлагбаумом, на котором бойцы военизированной охраны проверяли документы приезжавших. Его письменный рассказ об этом подтверждается устными свидетельствами очевидцев.
А как вспоминает Б. Терехов, сторожевые вышки стояли и по периметру автобазы, но в начале пятидесятых охранников на них уже не было. По его же словам, летом 1952 года у подножия сопки, где метеостанция, был построен штрафной изолятор для уголовников-рецидивистов. (По всей видимости, это отголосок разгоревшейся «сучьей войны»).
«Территория, размером приблизительно 80х60 метров, была обнесена сплошным забором, высотой до двух метров, по периметру вверху – несколько рядов колючей проволоки. Из строений внутри (мне с сопки было хорошо видно) небольшое караульное помещение с печкой – была видна труба, вольер для собак и длинное деревянное помещение, типа барака. Это, по всей видимости, и был сам «изолятор-холодильник», трубы печного отопления над ним отсутствовали. Как говорил наш рабочий, возвращались оттуда немногие».
Таким образом, лагеря, которых на территории Палатки было два (плюс один – в Новой Палатке), были центром сосредоточения человеческой массы. Они доминировали над окружающей средой – и в материальном, и в психологическом смыслах.
Впрочем, нравы в ту эпоху были проще. Вольное население, в массе своей, воспринимало суровые приметы времени без истерических эмоций. Люди были заняты насущными трудовыми и бытовыми проблемами, и радовались тем немногим удобствам, которые имели.
Безусловно, наиболее упоминаемым в различного рода воспоминаниях объектом Палатки тех лет является столовая. Этому феномену есть объяснение у Варлама Шаламова. В рассказе «Заговор юристов» он сообщает следующее. «В столовых встречаются геологи, разведчики поисковых партий, едущие в отпуск с заработанным длинным рублем, подпольные продавцы табака и чифиря, северные герои и северные подлецы. В столовых спирт здесь продают всегда. Они встречаются, спорят, дерутся, обмениваются новостями и спешат, спешат… Машину с не выключенным мотором оставляют работать, а сами ложатся спать в кабину на два- три часа, чтобы отдохнуть и снова ехать. Тут же везут заключенных чистенькими стройными партиями вверх, в тайгу, и грязной кучей отбросов – сверху, обратно из тайги. Тут и сыщики-оперативники, которые ловят беглецов. И сами беглецы – часто в военной форме. Здесь едет в ЗИСах начальство – хозяева жизни и смерти всех этих людей. Драматургу надо показывать Север именно в дорожной столовой – это наилучшая сцена».
Столовая была расположена на трассе, при въезде со стороны Магадана, в одноэтажном деревянном доме. На этом месте она стояла уже в 1936 году, что подтверждается воспоминаниями геолога И. Галченко. «Дует встречный, пока еще теплый ветер. Однако с каждым десятком километров он становится холоднее. Ночь непроглядно темна. Нас в машине то и дело потряхивает: едем быстро. Вот и поселок Палатка. Отогреваемся, пьем в столовой горячий чай». Не только чаем, естественно, согревались путешествующие. У В. Ведерникова в статье о последних годах Бутугычага встречаем такой отрывок. «Пассажирские автобусы ходили редко, да и то лишь в районные центры. Добраться из одного поселка в другой в глубинке Колымы можно было только на попутке. В поселковых столовых (в том числе, в палаткинской) вдоль трассы можно было неплохо закусить и даже выпить для аппетита бражки. Пол-литровая склянка стоила двадцать копеек. Дорожной инспекции на трассе не было, и водитель тоже мог пропустить баночку-другую».
Ещё одним центром притяжения был поселковый клуб. Его деревянное одноэтажное здание дало название современной улице Клубной. (А. Малый воспринимал его как кинотеатр на 300 мест, видимо, потому, что ходил туда исключительно на показы кинофильмов). Свидетельствует Б. Терехов. «Самым популярным словом на Колыме в те годы было – клуб. Он был местом встреч жителей небольших поселков, центром проведения всех поселковых мероприятий – от показа кинофильмов до смотра художественной самодеятельности, от торжественных мероприятий к очередному празднику – до концерта магаданских знаменитостей, таких, как Вадим Козин». В этом отрывке сказано все, и на этом я описание деятельности клуба ограничу.
Во-первых, история местной художественной самодеятельности и творческих коллективов – это отдельный предмет исследования. Заниматься им здесь я не имею ни желания, ни возможности. Во-вторых, в архитектурном плане старый клуб из себя ничего особенного не представлял – очень вместительный одноэтажный дом, не более. Подтверждением тому – рукописные материалы первого председателя Хасынского райисполкома А. Дуброва, которые мне недавно удалось заполучить. Он, в частности, пишет, что когда в 1967 году встал вопрос, где проводить заседание Оргкомитета (органа, занимавшегося созданием Хасынского района), то решили заседать в клубе поселка Стекольный, так как палаткинский клуб сочли для этого неприспособленным.
Безусловно, важнейшим объектом первых десятилетий в жизни Палатки была школа. Ее наличие обеспечило поселку демографический рост. Первый учебный год в Палаткинской школе начался в сентябре 1938-го. Интересно, что в ту эпоху повсеместного плана, появление нового учебного заведения на Колыме произошло во многом вопреки воле начальства. Учитель-подвижник Алексей Васильевич Запатраев, проживавший в тот момент в Атке, как говорится, правдами и неправдами добился открытия школы в Палатке. Весь этот процесс сопровождался целыми дебатами в печати – в «Советской Колыме» и в многотиражке автобазы «За стахановский автотранспорт».
До того родители отправляли детей учиться в школы-интернаты Магадана (кому везло) или Атки (там было похуже – помещение интерната не соответствовало даже невзыскательным стандартам эпохи). 26 юных палаткинцев совсем не получали образования – родители боялись отпускать их из семьи.
В 1938 году школа-интернат, при поддержке руководства Автобазы №1, была организована во временном здании, где в две смены занимались семь классов. В статье А. Запатраева, напечатанной в газете «Советская Колыма» 28 февраля 1939 года можно прочесть: «Паровое отоплпение часто бездействует, в классах холодно. Нередко детям приходится заниматься в шубах. Учителя, не имеющие квартир, ночуют в классах». В 1939 году школу, опять же временно, разместили в одноэтажном бараке, который был построен для детского сада. Строительство специального здания затянулось до 1940 года. Тогда ввели в эксплуатацию двухэтажный кирпичный дом в центре Палатки. Позже его занял Дом пионеров, а сейчас там находится Детская школа искусств. Конечно, после времянок это сооружение смотрится настоящим дворцом.
Историей Палаткинской школы серьезно занималась замечательный краевед, сотрудница Центра детского творчества Т. Лебедева. В ее материалах встречается такой интересный факт: одним из первых внеклассных кружков в нашей школе стал кружок по изучению биографии товарища Сталина.
В 1948-м Палаткинская школа получила статус полной. В 1951-м состоялся первый выпуск – из девяти человек. Следует отметить, что в пятидесятые годы школа занималась в три смены – учиться хотели 630 человек, а классы одновременно могли вместить 120. Кроме непосредственного учебного процесса велась разнообразная внеклассная работа. В 1951-м году школа была награждена киноаппаратом (неслыханная роскошь по тем временам!) и С. Швайкерт организовал кружок кинолюбителей.
В 1953-м учитель С. Липовский основал краеведческий музей. Музей был широкопрофильным – коллекция минералов, одежда и атрибуты северных народов, чучела птиц и зверей.
В 1954-1955 учебном году были приобретены несколько швейных машинок для обучения девочек шитью. Существовал токарный класс, слесарные и столярные мастерские, автокласс, укомплектованный тремя автомобилями.
В 1965 году школа получила типовое (по аналогичному проекту построена и Тальская школа) двухэтажное строение в центре поселка. Сейчас в нем размещается ПСШ №2. Здание было просторнее предыдущего, что позволило перейти на работу в две смены. Двухсменная практика в советское время считалась вполне обычной.
Тем не менее, здание постройки 1940 года также долго оставалось школой. Там размещались некоторые классы – объёма нового типового здания не хватало.
За пределами вышеупомянутых учреждений досуг организовывался по-разному. Рыбалка и охота, как виды отдыха, популярны у палаткинцев и сейчас. Правда, раньше рыбалка в реке Хасын, например, была куда как богаче. В подтверждение приведу отрывок из документальной работы «Бусинка, соскользнувшая с ожерелья» В. Мирославова (он сам в юности – заядлый рыболов).
«Рыбалка сороковых, правда, была малообременительной. «Леня, иди поймай рыбу к обеду», — просит мама. Леня берет крепкую леску с крючком, идет на мост, тогда располагавшийся напротив нынешнего аффинажного завода, выбирает, что глазу милее. Немного сноровки — и обед обеспечен. Но эта рыбацкая сказка продолжалась до 1952 года, когда произошла первая авария на палаткинском бензопроводе. Массовый ход лосося в наших широтах прекратился навсегда. Но в пятидесятые было довольно хариуса и проходного гольца. Хватило еще до 70-х».
А вот такая забава, как «штурм снежной крепости», забыта окончательно. Снежную крепость строили каждые зимние каникулы между школой и баней, а в штурме принимали участие и взрослые, и дети не только из Палатки, но и из Стекольного, Хасына.
Еще одним местным развлечением издавна были коньки. На отдельных фотографиях палаткинцев послевоенных лет можно увидеть взрослых и детей, одетых в примитивные коньки, на которых они бегают по льду реки Хасын.
Автор: Засухин Павел Александрович