Тауйск на Тауе сыграл в движении землепроходцев определенную роль, просуществовав как их опорный пункт по сбору ясака с местных жителей до 1667 года. Через Тауйское зимовье, позже острог, проходил маршрут казачьих отрядов, стремящихся на Охотском побережье собрать как можно больше «мягкой рухляди» – пушнины для государевой казны и для самих себя.
Так в 1669 г. из Охотска на Тауй и Олу послали отряд казаков во главе с Константином Дмитриевым, но он был разбит. Не смотря на неудачу, движение землепроходцев продолжалось. Помимо сбора ясака, торговые и служилые люди выменивали у «тунгусов» пушнину, лодки, сети, съестные припасы, взамен предлагая лазоревый бисер, топоры, медные котлы, холст, колокольца, медные пуговицы.
Вдоль Охотского побережья ходили корабли – кочи, лодии, шитики, дощаники, на борту которых обязательно находились судовые инструменты-топоры, сверла, долоты. Если кочи – морские суда большой грузоподъемности, поднимавшие от тысячи до двух тысяч пудов груза,10-15 мореходов и до 50 пассажиров, смело выходили в плавание по Студеному морю (Северному Ледовитому океану), то более мелкие корабли чаще осваивали каботажные маршруты и их чаще всего видели в Тауйской губе.
Например, шитики – лодки, к днищу которой, выдолбленной из одного цельного дерева, ивовыми прутьями пришивались боковые доски. Строевой материал в устье Тауя был в избытке. Но были трудности, вызванные тем, что строились лодки из сырого леса, плохо смолились и конопатились. Все же нужда заставляла, поэтому конопатили мхом, смолу варили сами, только низкого качества, а когда сырой пиленый лес, из которого делали корабли и лодки, в воде растрескивался, течь получалась огромная. Спасались насосами, что требовало большой физической силы и снижало работоспособность мореходов. Поэтому держались близко к берегу.
Шитики выполняли функцию основного транспортного и пассажирского корабля ХVIII века на Охотском побережье, представляя судно 35 футов в длину и в ширину до 14 футов. Снасти и канаты обычно делались из ремней, вырезанных из оленьей кожи. Из этого же материала делались ровдужные паруса. К якорям, изготовленным из дерева, для тяжести привязывались камни.
Попытки отыскать морской путь на Камчатку, более безопасный, чем сухопутный из Анадырска на полуостров, на маршруте которого с 1703 по 1716 годы погибло около 200 человек, предпринял в 1710 году по распоряжению сибирского губернатора Гагарина якутский казачий десятник Василий Савостьянов. Он должен был «проведывать пути к Тауйскому и Ламскому острогам через Ламское море. Но путешествие не состоялось.
Охотский приказчик Петр Гуторов в 1711 году пытался на шитике из Тауйского острога добраться до Камчатки морем, но с большим трудом попал лишь к устью Сиглана на полуострове Кони
Мореходов привлекала простота строительства корабля, наличие исходного материала. Но для других целей – более дальних путешествий строились суда большей грузоподъемности, с оборудованием, привезенным сухопутным маршрутом, через всю Сибирь в Якутск, а потом в Охотск. Сотни лошадей, десятки караванов доставляли пеньку, смолу, канаты, якоря, паруса, инструменты, специальных плотников для нужд мореходов.
Участник экспедиции Витуса Беринга, архангельский мореход Никифор Треска построил лодию в Охотске летом 1715 года. По внешнему виду – это был одномачтовый карбас, в длину имевший 18 метров, а в ширину шесть при осадке всего в три с половиной фута. Она могла поднимать груз до 10 тысяч пудов и совершать плавания, как морские, так и речные. Но именно на этом судне в 1716 году Н. Треска и приказчик К. Соколов впервые побывали на Камчатке, открыв на полуостров морской маршрут через Ламское море. Причем, у мореходов, кроме лотов и компасов, других инструментов не было, приходилось больше доверять опыту и чутью. Плыли все время на восток, не удаляясь от берега и, наконец, первыми увидели Камчатку.
Так они проложили более короткий и сравнительно безопасный путь от Охотска на Камчатку, чем из Анадыря через Гижигу на полуостров. Лама по эвенски – вода, но моряки вскоре стали называть море Охотским, по названию Охотского острога, игравшего в движении землепроходцев роль административного центра.
Через год они вернулись из Нижне – Камчатска с богатой ясачной добычей – тысячами шкурок соболя, лисиц, бобра, выдры. Штормом и льдами лодию вынесло где-то между Тауйским острогом и рекой Ола. Не исключено, что попали они к устью Яны, где, познакомившись с окрестностями, сочли эту местность удобной для постройки нового зимовья или острога. Именно им, возможно, принадлежит идея переноса Тауйского поселения на Яну. Отдохнув, мореходы добрались до Охотска, выполнив правительственное задание и пополнив государеву казну.
Только в 1743 году штурман Василий Хметевский на боте «Большерецк» сумел дать гидрографическое описание берегов от Охотска до Тауя и его картой пользовались мореходы в течение всего ХVIII века.
Контакты европейцев с коренными жителями становились все чаще, хотя пеших коряков от Гижиги до Тауйского залива к 1767 году было не так много-750 человек, да в 16 группах оленных коряков насчитывалось 1280 человек. Именно эти контакты приводили аборигенов Охотского побережья к обращению в христианство, причем на добровольной основе.
С вещами нередко приходят идеи, так и меновая торговля способствовала формированию нового мировоззрения у северян. Приказчик Тауйского зимовья Степан Осипов в 1702 года обеспечивал поставку ясака с Уяганского оленного рода в Охотск.
«Ясашных» людей в Тауйске было немного – всего 6 человек, но платили они ясак, как правило, шкурками лисиц – красной и сиводушной и довольно регулярно. Население побережья тогда характеризовалось наличием кочевых и оседлых жителей. «Они люди кочевые», – писали казаки об оленных эвенах. – Не в одном месте зимуют, переходя с реки на реку. Кормятся зверем и рыбою, ездят верхом на оленях». Среди оленных выделяются «лутшие богатые мужики» и «безродные худые люди».
Пешие эвены промышляют рыбу и зверя. Живут в поселках, состоящих из небольшого числа юрт, для передвижения используют собак. Между оленными и пешими родами существовал обмен. Пешие нуждались в оленьих шкурах и оленьем мясе, а оленные – в рыбе, нерпичьих шкурах.
И те, и другие роды, а их, кровных, на побережье числилось более 40, занимались охотой, результаты которой – пушнина всегда интересовали промышленников и служилых людей. Но злоупотребления сборщиков ясака были причиной волнений и вооруженных выступлений охотских эвенов в ХVII веке. К тому же, оспенные эпидемии 1659-60-х годов и 1690-91-х годов заставляли аборигенов мигрировать на север Охотского побережья. Многие мелкие эвенские роды исчезли, а пешие тунгусы сильно сократились.