Владилен Леонтьев. Штрихи творческого портрета

«Мечту нельзя исчерпать, как нельзя исчерпать познание Чукотки»,— писал Олег Куваев. Эту справедливую мысль уместно вспомнить, размышляя о творчестве Владилена Леонтьева, жизнь и литературная судьба которого неразрывно связаны с Чукоткой, с познанием истории, культуры, быта и коренных жителей. Творчество Леонтьева рождено Чукоткой и всецело посвящено этому полярному краю и его людям. Он внес свой весомый и серьезный вклад в культуру, науку Северо-Востока как писатель, историк и этнограф, фольклорист, переводчик и педагог.

Владилен Вячеславович Леонтьев родился в 1928 году на побережье Охотского моря, в поселке Чумикан Нижнее – Амурской области, и семье бывшего красного партизана, ветерана борьбы за освобождение Сибири и Дальнего Востока от белогвардейцев и интервентов. «Отец,— вспоминает Владилен Вячеславович, — был сыном политкаторжан, сосланных на вечное поселение в верховья Лены. Рано осиротел, воспитывался в арестантском приюте, в Якутске учился столярному ремеслу. В двадцатые годы отец работал на линейно-дорожной службе Чрезвычайной комиссии, откликнувшись на призыв ВКП (б), переходит па работу в кооперацию».

Переезд родителей на Чукотку в середине 30-х годов явился поворотным событием в судьбе будущего писателя и ученого, во многом определившим всю его дальнейшую биографию.

«Август 1935 года. Далеко на рейде, против Уэлена, стоит пароход «Ительмен». Мы только что сошли с него на берег. Море спокойное, ровное и гладкое. Над его поверхностью с севера на юг временами пролетают стаи уток, гаг, поднимают жуткий гвалт чайки над «всплывшим недалеко от берега китом… Мы с братом стоим на берегу, с любопытством смотрим по сторонам…». Таким запомнилось Владилену Леонтьеву первое знакомство с новой и необычной для него чукотской действительностью.

До переезда родителей в Анадырь (1941 г.) Леонтьев жил и учился в Уэлене, о чем он позднее вспоминал так:

«—Как быть, Вячеслав Михайлович? — обратился в сентябре 1936 года к моему отцу учитель Татро.— У меня в первом классе все чукчи и только твой сын русский, а учить детей надо на чукотском языке.

— Да что говорить, Татро, учи так, как учишь всех детей. Не организовывать же для него специальный класс.

Так и начал я учиться грамоте па чукотском языке. Мне, восьмилетнему ребенку, было одинаково легко говорить и на чукотском языке, и на русском. Общаясь с чукотскими ребятишками, играя в их охотничьи игры, я как-то сам не заметил, как стал свободно и легко говорить на их языке…».

Прекрасному знанию и чувству чукотского языка Владилена Леонтьева, русского человека, часто поражаются и удивляются даже чукчи. Так, одна из жительниц Чукотки в письме к нему рассказывала: «Когда я Вас увидела первый раз… я тогда не думала, что Вы так чисто говорите по-чукотски — кристально… Представляете, просто изумительно, потому что я встречаю таких впервые…».

Другим учителем русского мальчика был старый чукотский охотник Рычып. «У Рычыпа и его жены Рентыт детей не было,— вспоминал писатель,— поэтому у них в яранге я был желанным гостем. И в зависимости от сезона Рычып обеспечивал меня всем необходимым. Зимой он делал мне сайки из клыков моржа, весной, когда прилетали первые птицы и появлялись промоины на лагуне, я получал в подарок самострел и маленькую острогу для ловли камбалы и бычков, а летом у меня всегда были костяшки и праща».

Старый охотник, видимо, также способствовал пробуждению у мальчика интереса к чукотскому фольклору. Он рассказывал «бесконечные предания о храбрости и самоотверженности древних воинов, волшебные сказки, где птицы и звери очеловечивались и наделялись чертами близких и хорошо знакомых нам людей»,— писал Юрий Рытхэу, который считал, что Рычып был своеобразным художником-импровизатором, большим мастером типизации, и полагает, что возможно, «что-то перешло и от него к Владилену Леонтьеву».

После окончания средней школы в Анадыре Леонтьев охотился с чукчами и эскимосами на морского зверя, плавал на катерах матросом, работал мотористом и косторезом в косторезной мастерской Уэлена, одним из организаторов которой был его отец Вячеслав Михайлович.

В 1949 году по рекомендации известного ученого, одного из пионеров культурного строительства на Чукотке Петра Яковлевича Скорика, юноша поступил учиться на Северного отделение Ленинградского педагогического института имени А. И. Герцена. Здесь он, как и Юрий Рытхэу, бывший в то время студентом Ленинградского государственного университета и переводивший на чукотский язык сказки А. Пушкина, произведения для детей Л. Толстого, М. Горького и Т. Сомушкина, начинает заниматься переводами па чукотский язык произведений русских и советских писателей. Им были переведены «Аленушкины сказки» Д. Мамина-Сибиряка, стихотворение В. Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо», а в соавторстве с другом, студентом того же института чукчей Гиутегиным, были переведены «Рассказы и сказки» В. Бианки и «РВС» А. Гайдара.

Все эти произведения были изданы па чукотском языке ленинградским отделением Учебно-педагогического издательства. Они, несомненно, сыграли важную роль в приобщении чукотских детей к замечательным произведениям русской классической и советской литературы. Примечательно, что перевод па чукотский язык стихотворения В. Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо» был сделан в начале 50-х годов, когда чукотская поэзия по существу только формировалась и еще переживала период поисков и ученичества.

Один из журналистов рассказал о таком интересном случае: «В Канчалане на детском утреннике смешливая черноглазая девочка звонким голосом читала стихи. Ее слушали такие же черноглазые девчонки и мальчишки, покатывались со смеху. Сдержанно улыбались взрослые.

Я стал прислушиваться к чужим словам, и мне показались знакомыми музыка и интонация стиха. После утренника я спросил девочку, чьи стихи она читала. Девочка застеснялась, но старательно отчеканила:

– Владимир Маяковский, «Что такое хорошо и что такое плохо».

– А ты знаешь, кто поревел эти стихи на чукотский?

Девочка мотнула куцыми косичками:

– Не знаю…

Не знала переводчика и ее учительница, стройная миловидная выпускница Анадырского педучилища, хотя когда – то в школе она тоже читала эти стихи, а теперь вот научила своих ребят.

Кого бы потом ни спрашивали, никто точно не знал имени переводчика. Одни называли Юрия Рытхэу, он в юности писал стихи, другие Виктора Кеулькута, третьи даже Антонину Кымытваль, хотя, судя по всему, стихи эти были переведены, когда Тоня сама еще училась в школе. Потом посоветовали мне обратиться в Магадане к этнографу Владилену Леонтьеву: уж он-то наверняка знает.

— Случайно знаю,— ответил мой вопрос, улыбаясь, Леонтьев,— совершенно случайно: я перевел… Ох, и помучился я с ними. Начинал еще в институте… вместе с Юрием Рытхэу. А закончил я этот перевод здесь, на Чукотке, когда стал учителем работать. Все получилось вроде нормально, только вот неумытого поросенка пришлось щенком заменить. Так понятнее чукотским ребятишкам…».

На формирование Владилена Леонтьева, писателя и ученого, большое влияние оказали учеба и жизнь в Ленинграде, дружба с молодым чукотским писателем Юрием Рытхэу, занятие переводами на чукотский язык, работа учителем и директором школы в поселке Уэлен, куда он возвратился после окончания Ленинградского педагогического института, а позднее и работа преподавателем Анадырского педагогического училища, где родному языку у него обучалась и первая чукотская поэтесса Антонина Кымытваль.

Свыше двадцати лет Владилен Вячеславович живет и работает в Магадане. Он является старшим научным сотрудником лаборатории археологии, истории и этнографии Северо-Восточного комплексного научно-исследовательского института Дальневосточного научного центра Академии наук СССР. Научные интересы его обширны и многообразны: исторические и этнографические исследования, записи и публикации чукотского фольклора, работы по педагогике. Леонтьев — автор книг «Хозяйство и культура народов Чукотки 1958—1970 годов» (Новосибирск, 1973), «По земле древних кереков. Записки этнографа» (Магадан, 1976) и многих других оригинальных и серьезных научных трудов. В 1969 году в Институте истории, филологии и философии Сибирского отделения АН СССР под руководством академика А.П. Окладникова оп защитил диссертацию на соискание степени кандидата исторических наук.

Художественное творчество Владилена Леонтьева — явление яркое и своеобразное. В современной советской литературе он продолжает и развивает традиции русской этнографической прозы, крупными представителями которой можно считать В. Короленко, В. Богораз-Тана, В. Арсеньева, Т. Семушкина, Н. Шундика и других известных писателей. В. Леонтьев не склонен к романтизации и поэтизации процессов и явлений действительности, оп тяготеет к сугубо реалистическому воспроизведению жизни, к историчности и документальности повествования. Его книги, как справедливо отмечалось в критике, «заставляют задуматься о соотношении художественного и научного познания в произведениях современных писателей».

Первая книга Владилена Леонтьева «В Чукотском море» была издана в Магадане в 1961 году. Она явилась следствием настоятельной потребности художника рассказать об увиденном и пережитом во время нелегкой и опасной охотничьей страды во льдах полярного моря, которое, как говорит автор, для береговых чукчей то же, что клочок земли для русского крестьянина. Море дает людям пищу, одежду, тепло.

Новеллы Владилена Леонтьева пронизаны чувством глубокого и подлинного уважения к людям Арктики и их нелегкому труду, к суровому и опасному, но и щедрому полярному морю. «Море нас кормит, его надо уважать»,— говорит на страницах книги старый чукотский охотник Рычып. «Я полюбил этот суровый край, его природу, его смелых жителей. Мои маленькие очерки и рассказы взяты из действительной жизни. И я надеюсь, что, познакомившись с ними, читатель будет еще больше уважать смелых охотников, полюбит чукотскую природу». Эта авторская мысль, высказанная в предисловии к сборнику, художественно убедительно и зримо развивается в его произведениях. Социальная и трудовая психология приморских жителей Чукотки показана в процессе их нелегкого и опасного труда, порой в сложных и драматических ситуациях.

Особенностью рассказов Леонтьева является их этнографичность. Большое место в них занимает описание одежды, снаряжения и приемов охоты чукчей. Они подробны, точны.

Эти описания помогают читателю представить не только снаряжение морского охотника Чукотки, но и ощутить черты его трудовой психологии. Здесь предметы и орудия труда позволяют почувствовать и лучше понять образ их творца, человека, сумевшего приспособиться к жизни и обитанию в одной из самых суровых и неуютных арктических областей нашей планеты. Такой метод изображения дает возможность писателю показать человека в процессе труда, подчеркнуть его положительные качества, профессиональные умения и навыки, а, следовательно, раскрыть и некоторые грани характера героев-тружеников.

Однако такого рода описания, несомненно, утяжеляют стиль рассказа, замедляют динамику повествования. В них, как говорил в свое время В. Короленко о «Чукотских рассказах» В. Тана-Богораза, «этнограф слишком связывает художника». В первом сборнике Владилену Леонтьеву часто не удавалось преодолеть излишний этнографизм, что утяжеляло и сковывало манеру повествования и тем самым снижало художественность произведений.

Рецензируя книгу рассказов «В Чукотском море», старейший дальневосточный писатель Всеволод Никанорович Иванов, утверждая, что «эта книжка умная, нужная», писал: «Рассказы В. Леонтьева очень неплохо написаны… с тем внутренним теплым движением в ходе рассказа, которое всегда безошибочно свидетельствует о литературных способностях и таланте автора». Отмечая «некоторую небрежность стиля» начинающего прозаика, критик оценил его книгу как «добрый вклад» в литературу Севера.

оложительно отозвался о ранних произведениях Леонтьева на Читинском семинаре молодых писателей Восточной Сибири и Дальнего Востока в 1965 году известный литератор Виктор Астафьев.

Повесть «Антымавле — торговый человек»— наиболее значительное художественное произведение Владилена Леонтьева, над которым он работал около пяти лет. В нем большой охват событий во времени (показана вся жизнь героя — со дня его рождения и до его смерти) и пространстве (действие происходит во многих поселках и стойбищах Чукотки).

Это произведение было хорошо принято критикой и читателями. Так, жительница Чукотки Нутелькут писала автору: «Знаете, когда прочитала Вашу книгу, называется «Антымавле – торговый человек», мне она очень поправилась. …Я перечитывала много раз. Да и не только мне, и другим…»
Тема повести довольно традиционна для литературы Северо-Востока: писатель показывает историю становления и формирования советской торговли на Чукотке, в процессе развития которой складывались новые формы взаимоотношения людей, укреплялся авторитет Советской власти, росло ее влияние на умы и сердца людей Севера, длительное время терпевших гнет и несправедливость русских, якутских, американских и японских купцов, а также собственных торговых посредников. Так, один из сибирских губернаторов в начале XIX века указывал купцам, торговавшим с инородцами: «Никто не имеет права торговать пониженной ценой. Напротив того, каждый обязан тщиться, дабы поднять цену как только возможно так, чтобы больше выгоды было на нашей стороне».

Факты и события чукотской действительности 20—30-х годов осмыслены с марксистско-ленинских позиций и правдиво показаны в произведении Леонтьева, что придает повествованию историчность и реалистичность. Это отметил, в частности, известный историк и этнограф Чукотки И. С. Вдовин в своем письме к автору повести: «Книжка у Вас получилась интересная. Написана она хорошим простым языком, а факты, которые привлекаются в ней, близки и понятны чукчам».

Основой замысла образа главного героя повести послужили писателю воспоминания его отца Вячеслава Михайловича, лично знавшего Антымавле и уважавшего его за честность и стремление к новому.

Леонтьев долго и кропотливо собирал свидетельства и материалы о прототипе своего героя. Ряд цепных и интересных сведений сообщил, например, в письме к нему учитель чукотского поселка Нешкан: «Звали продавца-чукчу Антымавле, вторая фамилия Рытэгрэв… Родители у него умерли, когда оп был маленький… Антымавле — очень хороший человек, понимал и знал бедность чукчей, поэтому и делил товар между бедняками ровно, за свой счет, при этом не просил взамен ничего. За это очень любили и уважали Антымавле. За время работы продавцом Антымавле не терял и не брал ни одной копейки».

Образ главного героя произведения был задуман и воплощен в полном соответствии с исторической правдой. К этому автор и стремился, работая над книгой, что отразилось и в планах, и в черновых набросках произведения, хранящихся в архиве писателя. Так, в одном из планов повести можно встретить такую запись: «Антымавле — первый продавец из среды чукчей. Лет 25—26. Сирота, в детстве много пережил, но сохранил жизнерадостность, меткий юмор. Честен и аккуратен. Стремится ко всему новому…»

Реалистическая сила, эмоциональность и яркость образа главного героя повести определились, видимо, и тем, что он, воплощая в себе лучшие черты чукотского народа, оказался как бы созвучным и душе самого автора.

«На пологом склоне горы, у берега, прилепились пять яранг — стойбище Валькатлян. Яранги наполовину врыты в землю, обложены дерном. В темноте они напоминают каменные глыбы, кажутся мертвыми, и только в одной сквозь щелки входа пробивается слабый свет». Так драматически начинается рассказ о жизни чукотского мальчика, родившегося под звуки шаманских бубнов, отгоняющих злых духов — келет.

Но, как говорят чукчи, «беда не песец, в тундре ее не увидишь, она всегда приходит нежданно, негаданно». Прибытие американской шхуны, «усатой лодки», подобно пиратскому набегу, опустошило стойбище, обрекло его жителей на голод и вымирание.

Труден жизненный путь осиротевшего чукотского мальчика, который за свое мужество и выдержку на охоте получил новое имя — Антымавле, что означает — спокойный: долгое время он скитался по чукотским стойбищам в поисках лучшей доли, нося обидную кличку «тымнелявыль»— ничего не имеющий.

Революция и социалистическое преобразование Чукотки изменили жизнь Антымавле, способствовали преображению его сознания. С помощью русского коммуниста Глебова он становится не только «торговым человеком», но и активным пропагандистом Советской власти и нового образа жизни.

Образ Антымавле вобрал в себя большое социальное и нравственное содержание. В нем писателю удалось показать сложный и противоречивый процесс формирования и становления новой, социалистической личности одного из типичных представителей коренного населения в условиях чукотской действительности 20— 30-х годов.

Интересен в книге и образ русского коммуниста Глебова. Прототипом этого героя явился отец писателя Вячеслав Михайлович, многие годы проработавший на Чукотке и принимавший активное участие в ее социалистическом преобразовании. В одном из планов произведения, задумывая образ своего героя, автор писал: «Глебов — коммунист с 1920 года. Северянин. По натуре жизнерадостный, умеет найти подход к любому человеку, быстро завоевывает популярность среди чукчей. Часто бывает в разъездах, проводит большую работу по организации товарищества и кооперативов, поднимает вопрос о единой торговой системе. Становится хорошим другом Антымавле».

Следует отметить, что образ Глебова рисуется художником в основном с точки зрения и восприятия его чукчами. Действия и поступки русского коммуниста как бы проверяются и оцениваются мнением народным, что является одним из средств морально-нравственной характеристики данного героя. Думается, однако, что этот образ мог бы стать еще более интересным и значительным, если бы в нем была усилена авторская характеристика, углублен психологический анализ.

Есть в повести Владилена Леонтьева и некоторые другие недостатки: например, плакатность и излишняя риторичность финала, слабость и невыразительность женских характеров. Примечательно, что в упомянутых планах произведения женские образы в отличие от мужских обозначены слишком скупо или вообще не обозначены. И все же, как правильно отмечалось в критике, «Антымавле — торговый человек» «по широте охвата жизненных явлений, объемности социального анализа, глубине психологических характеристик, этнографической достоверности — заметное явление в нашей литературе о Севере».

Для художественной прозы Владилена Леонтьева характерна точность описания трудовых процессов, быта, обрядов и обычаев коренных жителей Чукотки. Он, пожалуй, относится к числу тех писателей, которые «не умеют выдумывать» и берут темы, сюжеты, события и героев для своих произведений непосредственно из действительности. Это свойственно и для его повести «Не всегда прямой путь близок» (первоначальное название — «За жизнь стоит бороться»), с очерковой точностью и в то же время с психологической убедительностью повествующей о драматическом случае — многодневном тяжелом поединке за жизнь чукотских охотников, отрезанных льдами и застигнутых ураганом в полярном море.

В архиве писателя сохранилось письмо одного из участников этого трагического события, который прочитал повесть, писал автору, что он рассказал все именно так, как было на самом дело, Этнографичность и документальность прозы Владилена Леонтьева придают его произведениям жизненную достоверность и убедительность, но они одновременно и сдерживают более полное проявлении художественных возможностей писателя.

Есть в творчестве Леонтьева еще одна интересная страница. Он выступает как собиратель, переводчик и популяризатор чукотского фольклора.

По мотивам чукотских народных сказок в 1973 году им была написана книга дли детой «Приключении храброго Ейвелькея». Переведена автором на чукотский язык, она стала одним из популярных и произведений чукотской детской литературы. По сюжету этого произведения был создан спектакль для детей, который несколько лет успешно шел на сцене Магаданского областного музыкально-драматического театра им. М. Горького, а так же снят фильм-сказка.

Уже нисколько лет Владилен Леонтьев работает над повестью «Тэгрынкэу», главным героем которого является первый председатель Чукотского райисполкома Тэгрынкэу, человек сложной, интересной и яркой судьбы. Первоначально это произведении было задумано как документально -художественное повествование, однако теперь автор перерабатывает его в художественную повесть, что даст возможность художественно обобщать и типизировать явление чукотской действительности периода строительства социализма, ввести новые персонажи и новые сюжетные линии, сделать произведение более интересным.

Автор статьи: Ю. Шпрыгов. (На Севере Дальнем. – 1983. – № 1)