Зырянка. 40-е годы ХХ-го века.
Пятнадцатого октября мы прибыли к месту нашей базы, выбранным Цареградским и Раковским, но не в Верхнеколымске, а на устье реки Зырянки, абсолютно в необжитом месте. В настоящее время там, на нашей базе расположен районный центр.
Партии прибывали, ставили палатки и обживались. Мы приплыли, наш ковчег причалил к обжитому берегу. Чтобы не обустраиваться на берегу, решили зимовать в кунгасе, но нашим планам было не суждено сбыться — в конце октября по Колыме пошла шуга, в верховьях стали заторы снега и льда.
В одну из ночей мы услышали, что наш ковчег трещит и перевёртывается, кто в чём был, по льду и воде выскочили на берег, а кунгас, вместе с нашим имуществом, льдом и снегом поплыл вниз по течению. Видимо, фортуна нас так любила, что и на месте и то не обошлось без приключений. Для потерпевших кораблекрушение нашлись места в палатках, дали одежду со склада.
Наутро мы увидели наш ковчег метров за 200 от стоянки, прижатый к берегу льдом и раздавленный. Внутри было всё перемочено, но всё было на месте.
В последующие несколько месяце на базе началось грандиозное строительство. Ноябрь, декабрь — все как один, включая Цареградского и Раковского занимались строительством, оставались только повара — женщины. Кто заготовлял лес, мох, кто шкурил брёвна, мне, как «опытному» плотнику дали в руки топор. Транспорт на базе был — лошади. Строительство шло быстро. В первую очередь столовую, баню, бараки для рабочих, склад для продуктов, барак для ИТР. В последнюю очередь построили домики для начальства. Цареградский и Раковский были с жёнами, но до последнего времени жили в палатках, потом построили контору. К 1 января 1934 года, можно сказать, что мы все устроились нормально (по-таёжному) и встретили Новый год и новоселье.
Так закончился мой трудовой 1933 год и освоение Колымского богатства с 1 января и по апрель месяц на базе я обрабатывал материал, который собрал за летний поисковый сезон 1933 года.