Прииск Беличан был расположен в устьевой части ручья Беличан, левого притока среднего течения реки Берелёх.. По якутски означает «узкое место».
Золото в долине этого ручья было обнаружено в 1935 году. В 1936 году прииск Мальдяк организовал здесь горный участок с перспективой строительства нового внекатегорийного прииска. Месторождение золота оказалось уникальным, похожим на огромный блин неправильной формы диаметром порядка 3 км. Ожидаемые запасы весьма солидные, десятки тонн.
В день моего приезда на Беличан 2 декабря 1946 года здесь работало 2 экскаватора на вскрыше торфов и строилось: 3 шахты, ЛЭП 35 Кв, дороги, линии связи, подстанции, участковые службы. Усиленно строился лагерь, вернее ОЛП (отделение лагерных пунктов).
Горнадзор и аппарат участка жили рядом с горными работами, во времянках. Здесь же жили начальник участка Дальский и главный геолог прииска Липчанский.
Одновременно, в излучине реки Берелёх в 5-6 километрах от месторождения золота строился приисковый поселок. Берелёх здесь делал большую петлю, прижимаясь к правому высокому берегу.
Расположенные здесь сооружения 37-ой дорожной дистанции, обслуживающей участок дороги от поселка Берелёх на Колымской трассе до приисков Мальдяк, Стахановец и Ударник, были полностью переданы прииску Беличан. Сооружения дистанции были примитивными, исключая дом начальника дистанции и контору, построенных из добротного леса. Остальные – полтора десятка убогих хибар с печным отоплением, подслеповатыми оконцами и завалинками, гараж для дорожной техники и небольшая бойлерная годились только на слом. С жильем и бытом в этом поселке было очень тяжело ещё несколько лет, ибо все средства уходили на развитие горных работ. Вдоволь были только вода и электричество.
По дороге на прииск Беличан я заезжал в Сусуман к начальнику ПТО Мамсурову. Он разъяснил мою задачу и дал ворох бумаг, бланков, инструкций, чертежных и письменных принадлежностей. Нужно было к Новому году разработать технические проекты прииска Беличан на 1947 год, и, главное, – на 1948 год, в котором программа золотодобычи была намечена в 3000кг.
Обычно составление технических проектов приисков происходило ежегодно и начиналось с сентября месяца – после окончания промывочного сезона и инвентаризации всех горных работ, т.е. длилось 4 месяца. Мне же нужно было уложиться в один месяц! Проблема! Вторая проблема – я впервые брался составить технический проект прииска, при этом с незнакомыми сотрудниками и на незнакомом прииске. Изучить на местности проектируемые полигоны, шахты, стоянки промприборов и другие объекты, не представлялось возможным – дни были очень короткие и темные. Везде сугробы снега, пуржило. Да и времени на это не было. И третья проблема – обычно организует проектирование и руководит им главный инженер прииска, а здесь на Беличане это возложили на меня!? К тому же, все сотрудники, которыми я должен руководить, на 10-20 лет старше меня.
Итак, 2 декабря 1946 года, я появился на прииске Беличан прямо перед конторой прииска. Она размещалась в добротном срубе и состояла из одной комнаты, размером 50-60 кв.м, сплошь заставленную столами. За каждым столом работало 2-3 сотрудника. Здесь размещался весь аппарат управления прииском. В углу был огорожен фанерой кабинет начальника прииска размером около 6 кв м.
Я зашел в контору прииска, на меня не обратили внимания – одежонка на мне была бедная, и я направился к начальнику прииска. Он меня встретил приветливо, меня ожидали, стал расспрашивать. А когда я сказал, что буду составлять проект прииска впервые, лицо его вытянулось, улыбка стерлась. Но он взял себя в руки и приветливо направил с дневальным на мою квартиру – в одну из халуп, в отдельную комнату размером метров 15 с печкой и топчаном, очень закопченную, унылую.
За стеной жили начальник прииска Дзасохов и главный инженер Носов. Оказывается, Дзасохов поручил своему дневальному, который привел меня в мою комнату, обслуживать меня тоже и обеспечивать углем, дровами, водой.
Я как-то тревожно задумался – что мне делать, с чего начинать? Ничего не придумав, сбросил вещички на топчан и пошёл опять в Дзасохову. Он не дал мне сказать и слова, вывел не середину конторы и представил меня присутствующим. К моему удивлению меня встретили хорошо, даже с облегчением – наконец-то! Начали шуметь, что засиделись без дела – срочно нужны объемы горных работ – основа проекта, которые должен выполнить я.
Главный геолог Липчанский сказал, что подсчет запасов и набор контуров им приготовлен и предложил уединиться в моей комнате для работы немедленно. Что мы и сделали. Нам притащили два стола, табуретки, ещё один топчан, матрасы, простыни, одеяла. Липчанский достал из баула закуску – икру кетовую, хлеб, рыбу и пузырек спирта. «Пососем», говорит, за знакомство. Половину ночи мы «проговорили».
Странным показался мне он – не от мира сего. Каким-то нелюдимым, говорил вяло, глаза прятал, жил в халупе на горном участке бобылем, при керосиновой лампе. Об обыденных заботах жизни судил как-то безразлично. И в то же время в нем чувствовался большой специалист в геологии. Он много лет провел на Колыме в разведочных партиях, до этого. Мне понравились его спокойствие и рассудительность, чего не скажешь о большинстве геологов Колымы – заносчивых, считающих себя какой-то кастой. Действительно они много сделали – открыли и разведали большое количество россыпей золота и продолжали открывать. За это магаданское начальство всячески поощряло их, поддерживало и присваивало звания, в ущерб другим – горнякам – производственникам.
Обычно главный геолог прииска, конечно не умный, сам набирал контуры россыпей не считаясь с законами горного дела, заявляя – «я вам даю набор контуров на план будущего года, а как вы будете их отрабатывать – не мое дело». Явный абсурд, но так было, ибо господствовала идея – «больше золота любой ценой». Золота стране всегда не хватало, а в то время особенно – на восстановление порушенного войной. При хищническом «выборочном» способе отработки россыпей в сравнении со сплошной – снизу вверх по залеганию россыпи, общие затраты на отработку всей россыпи удваивались, а потери золота во много раз больше! Большинство россыпей Колымы имеют протяженный характер вдоль долин.
И вот мне повезло – Липчанский согласился с моим набором контуров по законам горной науки. Два дня мы перекраивали контура. При этом появилась острая необходимость осмотра их в натуре на местности. Липчанский позвонил и через час явился начальник участка Дальский. Шумный, веселый, игривый, немного резко-колючий и тоже с бутылкой спирта и закуской, которые выставил на стол. После шумного приветствия и приглашения откушать, он все же заявил – «сначала дело!» За 2 часа мы с его помощью решили наши вопросы – он действительно знал каждую кочку на месторождении, кроме того он от себя дал несколько полезных советов.
Мы убрали бумаги и сели знакомиться. Примерно через час к нам входит начальник прииска Дзасохов – «ба, да здесь вся компания, нужная мне» – пригласил нас на ужин. Мы почли за честь, но одеты были неприглядно, что нас смутило. И все же пошли. Комната Дзасохова была в два раза больше моей, полы покрашены, стены оклеены, стол под белой скатертью, даже зеркало на стене и умывальник на кухоньке. Две кровати с чистейшим бельем. Сам Дзасохов в нарядном халате, дородный, холеный. Мы, конечно, пошли «помыть руки» на кухню – привести в порядок одежонку, причесаться, но все тщетно – вид наш не улучшался – контраст с окружающим нас был резким. На столе были те же икра и рыба, наливки и даже лук! Через полчаса дневальный принес поднос жаренных куропаток. Вот это пиршество! Главного инженера не было.
Через полчаса после первых рюмок наливок и пышных здравниц Дзасохов попросил внимания и в течение 2-х часов вел с нами очень содержательный разговор о судьбах прииска, о трудностях и проблемах, о его видении прииска в будущем. Для меня в этом разговоре было много нового и интересного. Разговор был довольно откровенным и задушевным. После дополнительных тостов и возлияний Дзасохов тепло и сердечно обратился к Липчанскому, а мне пожелал успехов и удачи в разработке техпроекта прииска. После пирушки мы долго не могли заснуть – обсуждали сказанное Дзасоховым и самого Дзасохова и пришли к единому мнению, что у нас хороший, весьма достойный начальник, поддержим его!
Разговор Дзасохова меня сильно обогатил в области проблем стоящих перед прииском, за пределами технического проекта. В том числе он напомнил, что необходимо как можно скорее закончить составление технического проекта прииска, ибо банку запрещено финансирование приисков, не имеющих утвержденного техпроекта.
Мне очень понравился Дзасохов, хотя он держал нас на какой-то дистанции от себя. Он был горным инженером, весьма образованным, большим многоопытным специалистом и довольно таки властным руководителем. Было ему за 40 лет.
Я был очень рад, что стал работать на Беличане и удвоил старания при составлении техпроекта – спал не более 4-5 часов в сутки. Десять дней я сидел над расчетами объемов горных работ. Это был очень тяжкий труд – очень много арифметики – до умопомрачения. Ведь эти объемы необходимо было рассчитать по каждому участку, по каждой шахте и полигону, по каждому промывочному прибору. Кроме горных работ необходимо было определить ожидаемое количество золота, потребность техники, материалов, рабочей силы и горнадзора, энергии и много другого.
Начальник лагеря, фронтовик майор Попов нашел в лагере и прислал мне художника – грека Попандопуло. Он два дня жил со мною, но начальник спецчасти усмотрел в этом криминал и его водворили в лагерь. Ему пришлось каждый лень ходить по 12 километров – ко мне и обратно. Оформил он демонстрационные таблицы и графики к проекту изумительно.
Наконец-то все включились в работу над проектом. Работали по 12-15 часов в сутки. Работали весело, дружелюбно. Меня признали руководителем проекта – обращались за советами, пояснениями. Следует отметить, что составление ежегодных технических проектов приисков началось в 1940 году.
Первые годы каждый прииск составлял его по своему разумению. Благодаря старанию технического отдела «Дальстроя» организация составления технических проектов за шесть лет достигла совершенства. Были разработаны и усовершенствованы единые технико–экономические показатели проектов, в том числе и финансовые, обязательные для всех приисков. Типографским способом были отпечатаны томики показателей для разделов проекта и сводный, инструкции к ним. Все это очень облегчило составление техпроектов.
Не обошлось и без курьезов. Так, главный энергетик прииска не любил «бумажки» и категорически отказался от участия в проекте. Взамен он был готов чистить туалеты. Хорошо, что главный механик по образованию был электромеханик и выполнил его раздел.
Этот же электрик отличился на весь прииск – зимою он ходил без шапки, подергивал за мочки уши, а когда ему купили шапку, уже в конце зимы, он надел её и в тот же день отморозил уши. Кстати, шапка в то время была очень большим дефицитом.
Я не помню, что я носил и как питался в то время, но знаю, что то и другое были очень плохими, ибо очень заметно стало ухудшаться снабжение продуктами, а промтоваров не хватало всегда. Дело в том, что после окончания войны полностью прекратились поставки по лендлизу из США и Канады, и теперь доедали остатки этих поставок.
Снабженцы не смогли организовать снабжение отечественных продуктов и промтоваров – страна была разоренной и голодной. Так, например, банка американской тушенки стоила на черном рынке 500 рублей, а я получал 2700 рублей в месяц. За грамм спирта давали грамм золота и все-таки, настроение было хорошее – кончилась война, страна возрождалась, у меня «получалось» и были друзья.
10 января 1947 года мы закончили составление технического проекта. 11 января технический проект обсуждался на техсовете прииска под председательством Дзасохова. Доложил я плохо – без плана, увлекался второстепенными деталями, терял нить доклада, сбивался. И все-таки техпроект получил хорошую оценку. Дзасохов после защиты техпроекта позвал меня в кабинет и подробно объяснил, каким должен быть мой доклад в Сусумане – не более одного часа, только об основных показателях, никаких деталей – об этом в ответах на вопросы, критическая оценка техпроекта. Я ему был очень благодарен, главное – он сделал внушение в спокойных, товарищеских тонах.
На следующий день затемно, мы всей компанией отправились на защиту своего техпроекта в Сусуман – в ЗГПУ – Западное горно-промышленное управление. Здесь все начальники частей прииска разошлись по соответствующим отделам управления для защиты своих разделов. Я попал в ПТО, к Мамсурову. Он одобрил проект и даже похвалил. После обеда все собрались у начальника управления Сенатова – очень строго и требовательного. Мы развесили свои планы, схемы, таблицы и Сенатов пригласил к защите проекта главного инженера прииска Носова. Тот что-то невнятно мычал – отказывался. Сенатов стал громыхать на него, унижать. Защищать пришлось мне. Я бойко доложил основополагающие данные проекта – проект я знал хорошо, и ответил на вопросы. Это заняло 1,5-20 часа. После перерыва началось обсуждение – выступали с замечаниями начальники отделов. По сути, защита сводилась к следующему: команда горного управления выискивала в проекте малейшую возможность для увеличения программы золотодобычи прииском, а команда прииска должна доказывать, что таких возможностей нет. А если были какие-то резервы, то тщательно их скрывали. Мы защитили проект хорошо, особенно нас хвалил начальник ПТО Мамсуров – он говорил, что это лучший проект в ЗГПУ среди более двух десятков приисков, а, возможно, и лучший в «Дальстрое». И действительно, в апреле я получил «ксиву» из Магадана (на лагерном жаргоне – бумагу, документ), что занесен в книгу почета «Дальстроя» за отличный техпроект. Тогда это была самая высокая награда – по заслугам. Это позже свели награждение к разнарядке в основном партийцев.
Вернулись мы на Беличан возбужденные, довольные. В конторе нас ждал ужин – позаботился Дзасохов, позвонил своему заму, заслужили. После ужина он объявил нам трехдневный отдых – дабы отоспаться.
Обычно проектирование крупных промышленных объектов производится в три стадии.
Первая стадия – проектное задание – определение целесообразности и рентабельности строительства. Эту стадию прииски не разрабатывают, ибо геологи передают приискам балансовые запасы золота, разработка которых целесообразна при современном уровне развития техники и экономики.
Вторая стадия – технический проект. Это то, что мы выполнили и защитили.
И третья стадия – рабочие чертежи, разработка которых и контроль за их исполнением являются моей основной работой в течение всего года.
Как правило, на внекатегорийных приисках в ПТЧ работало 3-4 инженера – проектировщик, обогатитель, инженер по буровзрывным работам и по подготовке кадров. Я же работал один – за всех. Для дополнительных штатов не было ни рабочего места, ни жилья. На строительство поселка Беличан не хватало средств – все забирало основное производство. И все же работалось легко и с удовольствием, способствовало тому большая концентрация горных работ.
Несколько слов о главном инженере прииска Носове Иване Андреевиче. За полтора месяца я с ним встретился один раз – он зашёл ко мне, посмотрел на мои схемы, таблицы и говорит: «В этих бумажках я ничего не понимаю, я специалист – практик, делай без меня, как знаешь». До этого он работал шофером на прииске Мальдяк, потом стал механиком по экскаваторам. На Беличан прибыл с двумя экскаваторами и несколькими бульдозерами – руководил ими. Перед моим приездом назначен главным инженером прииска. Все это для меня не понятно и темно по сей день. Был он небольшого роста, щуплый и угрюмый, лет под 50. Целыми днями находился на горном участке и часто там ночевал. Дзасохов и не скрывал своего недовольства им.
Вскоре я перевез с прииска Чкалова Таню с Наташей и убогим нашим скарбом в мою комнатку. Тане она очень понравилась. Правда, через некоторое время мне подготовили отдельно стоящий домик на самом берегу реки Берелех. Две комнатки, кухонька с кирпичной плитой и сарай для угля и дров. К весне появилась и Ольга, которая родилась в поселке Берелёх – в 9 км от Беличана. Появился у нас и дневальный – украинец Алексеич, изумительно милый, ласковый, веселый старичок. Он был услужлив, честен, любил детей, мастер на все руки. У меня появилась возможность играть в преферанс, шахматы, читать книги, общаться с друзьями. За книгами мы ходили в Сусуман, где при клубе была приличная библиотека. Появились друзья – Быстрицкий и Дальский, приятели Мартынов и Попов, а несколько позже Костюк и Хаврусь. Ученые до сих пор не могут определить – что такое любовь и друзья, что влечет друзей друг к другу, как их выбирают, тоже самое о влюбленных.
В 1947 году я всю зиму занимался разработкой рабочих чертежей на горные работы – на строительство шахт, отработку полигонов, проведение канав, строительство промывочных приборов и много другого. Одновременно контролировал исполнение.
Подготовился прииск к промывочному сезону отлично. Большая заслуга в этом начальника прииска Дзасохова – он организовал строительство ЛЭП с Аркагалы, линий связи, подъездных дорог, полное обеспечение лесом всех горных работ, завоз техники и материалов, строительство лагеря для заключенных. За всю свою работу на Колыме я лучшего начальника прииска не встречал. Он был одержим работой, бескорыстен, талантлив.
В поселке прииска строилось очень мало, но все понимали положение и не роптали – жили в халупах.
Прииск Беличан выполнил годовой план золотодобычи первым в Дальстрое в августе месяце. Все ресурсы были переключены на подготовку песков для плана 1948 года – в три раза большего, нежели нынешний. С некоторым опозданием, на прииск прислали две машины с продовольствием и шампанским, что было весьма кстати, ибо жили впроголодь.
В это же время прибыла культбригада заключенных артистов из Магадана рано утром и расположилась в лагере. Вечером должны в поселке прииска дать концерт. Начальство в панике – на прииске нет клуба или подходящего зала. Но голь на выдумки горазда! В центре поселка строился огромный сарай из отходов строевого леса в забирку – огромные щели по всему периметру – сплошь сквозняки. За день все щели отштукатурили снаружи снегом, поставили внутри две огромные железные печки, смастерили подобие сцены, изготовили скамейки.
И концерт состоялся! Присутствовали все жители поселка и участков – было очень тесно. В сарае стены слезились, парило как в бане. Это первое зрелище за два года длилось 4 часа. Замучили артистов вызовами на бис. Этот концерт был эпохальным событием для прииска. Многие месяцы вспоминали о нем, и конечно особенно о Вадиме Козине – он был гвоздем всей программы!
После концерта далеко за полночь, артистов накормили и должны были отправить в лагерь до утра. Козин обратился к Мартынову с просьбой оставить его в поселке, они были знаком раньше по лагерю, ибо боялся урок, – он был одет в отличный шевиотовый костюм коричневого цвета с рубиновой звездой – подарок Козловского! Мартынов обратился ко мне, ибо я был в хороших приятельских отношениях с начальником лагеря – майором Поповым, фронтовиком, образованным, тактичным офицером. Попов согласился – мы всю ночь провели у Мартынова с Козиным. Если на концерте он пел на публику – по её просьбе, то здесь он пел для души – то, что нравилось ему. Он говорил, что Лемешев и Козловский помогают ему, хлопочат за него.
Однако, вернемся к горным работам и плану золотодобычи прииска Беличан в 1948 году, подчеркиваю – в три раза большего нежели в 1947 году – 3000кг. В январе месяце 1948 года технический проект золотодобычи утверждался окончательно в связи с появившимися изменениями и дополнениями. Защита в ЗГПУ происходила по прежнему сценарию – опять главного инженера Носова отстранили – защищал я и вполне успешно – появился опыт. Все время до мая 1948 года я занимался разработкой рабочих чертежей, и контролем за их исполнением. И опять один без положенных по штату 4-х помощников. Было трудно, но интересно и увлекательно. Подготовился прииск к золотодобыче хорошо. Очень большая в этом заслуга начальника прииска Дзасохова – талантливого организатора и руководителя.
Промывочные приборы стояли готовыми в ожидании воды. Ручей Берелёх, из которого начиналось водоснабжение основных промывочных приборов открытых полигонов, а их было более десятка, и они имели сложную схему последовательного водоснабжения, молчал. Ручей Беличан давал воды на 1-2 промприбора – не более 100-200 литров в секунду, в паводок до 20-30 куб м в секунду. Ранее ручей протекал через месторождение золота, ныне же его отвели русловодной канавой в обход месторождения, в 100-150 метров от него.
К сожалению на это месте воспоминания Ясакова Георгия Ивановича обрываются… Георгий Иванович к сожалению, больше не смог собраться и написать продолжение и в декабре 1998 он нас покинул…