Начальный отрезок жизни Эльгена можно назвать периодом становления и развития. Совхоз нащупывал направление, на котором стоило прилагать максимум усилий. Это было растениеводство и животноводство, что потом и стало смыслом и главным делом.
Но значительные усилия тратились на обустройство и жилье для самих тружеников. Как вольных, так и заключенных. ДОК (деревообрабатывающий комбинат) работал с полной отдачей, стройки поселка и соседи требовали материала в неимоверных объемах. Река без усилий несла сплавной лес в запани (лесозадерживающие сооружения) и отсюда с великим трудом люди продолжали его путь к стройкам и цехам переработки.
Поселок изначально возникший как ОЛП исподволь стал прирастать вольным населением. У кого-то кончался срок, как например у вольнонаемного начальника сенозаготовок М.М. Бороздича (из материалов А.Г. Козлова) или приезжали сами, как к примеру всем известный ветеран совхоза А. Хильченко в 1936 году. А Прокоп Вензель, так вообще всю жизнь жил на Колыме и являлся самым настоящим аборигеном. О колонистах на Эльгене не приходилось встречать ни малейшего упоминания, наверное это движение не нашло себе здесь почвы.
Работа находилась для всех, а вот с жильем было сложнее и потому народ сам обеспечивал себя крышей над головой. Сообща, а где и с помощью совхоза возводили себе простецкие домишки с минимальными удобствами. Лес для частного строительства выделяли не самый лучший и лепили срубы едва не из жердей. Хорошо местной глины было в достатке, потому и старались намазать потолще и внутри и снаружи, да завалинку поднять повыше, чуть не до самых окошек.
Окошечки в таких домах тоже были крошечными, а входные двери утепляли обивая чем придется, на первых порах это были маты из мешковины. Войлок и дермантин в ту пору были неслыханной роскошью. Очень выручал свой кирпичный завод, хотя слово заводом его было назвать трудно…
Дома строили в том месте, которое нравилось будущему владельцу, ни каких планов застройки и согласований не требовалось. И конечно всякий старался найти место поудобнее, чтобы река поближе и берег повыше.
Высокий берег Эльгенки местами переходил в лог, где стекали мелкие ручейки и тем, кому не досталось хорошего места, строились в этих неудобьях и в каждое большое половодье хлебали горюшко.
Зимой топили печи два раза в сутки и температура в доме бывала в очень широких пределах, да все равно ее ни кто не измерял и все зависело от самого хозяина.
Туалеты находились за пределами жилья и морозы ниже пятидесяти требовали определенной сноровки при посещении оных заведений.
Окна дома сразу после ноябрьских праздников покрывались коркой льда и не оттаивали уже до апреля, только тускнели день ото дня по мере намерзания слоя льда. Лед мог намерзнуть так, что выпирал в комнату и детворе это очень нравилось. Можно было поиграть с кусками льда, конечно если не видят родители.
В дальних углах комнат стены промерзали до инея и оттаивали после того как натопят печь и от конденсата стены по углам всегда были мокрыми и черными. Тараканы не выдерживали суровых условий и не приживались. Потом они возьмут реванш, когда все квартиры подключат к центральному отоплению и заполонят поселок, но это будет позже, гораздо позже!
Государственные здания строили с соблюдением норм и гостов и потому они получались более комфортными и цивилизованными.
В центре поселка выстроили новую контору с колоннами на крыльце и большими окнами. Казенные здания той эпохи отличались наличием колонн. Пускай деревянные, пускай квадратного сечения и невысокие, но обязательно колонны. Наверное они несли для руководства Дальстроя какую-то тайную, сокральную подоплеку, ведомую только им, тем не менее Эльген тоже исподволь наполнялся этими монументальными атрибутами.
Росло количество заключенных и женщинам самим приходилось расширять лагерное жилье, возводя новые бараки. Мужики едва успевали строить новые конюшни, теплицы и коровники. Зачастую новые этапы, поступавшие из Магадана приходилось селить прямо в палатки из-за нехватки бараков и это усложняло жизнь заключенных, тогда на помощь в строительстве бараков приходили мужчины.
Недалеко от территории лагеря, на берегу, выстроили казарму для охранников по всем правилам строительства бараков, но с неизменными колоннами и верандами.
Может не стоило бы иронизировать над архитектурными изысками тех лет, ведь в людях всегда дремлет чувство прекрасного и вырывается когда накапливается большой потенциал.
Вот взять к примеру нашу поселковую больничку (изначально санчасть) , расположенную почти на въезде в поселок по левую руку. Само здание со сторонами примерно десять на десять, небольшое и аккуратное с белыми оштукатуренными стенами и крышей с местной деревянной черепицей. Большие аккуратные окна. Но самое главное — полисад! Тоже сотки полторы, огороженные резным заборчиком, и по всему периметру за забором аккуратно и ровно посаженные березки и уютные небольшие скамеечки со спинками. Незатейливо, но очень красиво и с любовью выполнено руками неизвестных зека.
Вскоре березка так и станет любимым элементом поселкового дизайна.