Река Таскан в нижнем течении за многие века образовала широкую плодородную долину. Условия для растительного мира здесь самые выгодные, в отличии от преимущественного, горного ландшафта, где можно встретить одни карликовые виды деревьев. Бесполезно выращивать картошку или капусту даже в двух верстах от реки, не вырастет. Не подходят условия.
Пионеры колымского земледелия, наверное, интуитивно чувствовали это и делали свои огороды ближе к реке. Первую целину поднимали вручную рядом с поселком, даже лошадей не хватало на первых порах. Но совхоз приобрел настоящее чудо для этих мест – памирских яков! Наверное их, все-таки, привезли кораблями, так как из такой дали пешком они не могли добраться живыми и ещё пахать. Как бы там ни было, это остается фактом и даже сохранились фотографии, в подтверждения этому.
Со свиньями и ослами было проще, этим добром на Колыме кого то удивить невозможно.
Поражают размеры огурцов и свиней на фотографиях тех лет. Но отнесем это к борьбе за валовое производство! Нынче народ избалованный, а вот в 1936 году огурчик с сольцой вызывал восторг, несмотря на его размеры в пол-метра.
В 1930 году исследователи колымских земель (экспедиция Обручева) подошли к будущему Эльгену со стороны Мылги и уперлись в непроходимую, хоть и неширокую речку с крутыми берегами и глубиной выше человеческого роста. В результате исследователям пришлось искать брод выше по течению километрах в трех. Наверное в тот день была высокая вода в реке Таскане и она подперла речушку. В обычное время Эльгенку легко можно было перейти вброд, на перекатах глубина обычно была всего по колено.
Совхозу, чтобы расширить владения, пришлось возвести мост через своенравную речку. Мостик через реку Эльгенку – это неразрывная часть истории Эльгена. Это выход на совхозные поля, дорога на метеостанцию, просто излюбленное место для прогулок. Стоит старичок и по сей день и грустит без людей и без работы, храня память об ушедших и радуясь тем, кто помнит его.
Потихоньку совхоз обрастал командировками, так как расстояния между подразделениями были немалые. Ниже по течению Таскана, километрах в трех от центра, построили Молферму (молочную ферму) .
Сюда же входил и птичник, находившийся ещё дальше и в большей глуши. Женщины работавшие на птичнике натерпелись страхов от наглых медведей, которые каждую ночь делали разбойничьи набеги в поисках поживы. Привлекал топтыгиных запах туш тюленей (на местном диалекте их называли просто – морзвери), мясом которых подкармливали пернатых. На ночь женщинам приходилось задраивать все входы как в подводной лодке и дрожать до утра от страха.
Если молочная ферма едва только начинала зарождаться, то конбаза была уже развитым и крепким сектором в жизни села.
Конбаза на Эльгене возникла сразу же с образованием совхоза. Лошадей разводили местной якутской породы. Они идеально вписались в местные условия жизни, хоть и не отличались силой и скоростью, но холод и скудный рацион переносили неплохо. Пробовали завозить лошадок из центральных районов, но долго они не выдерживали.
Лошадей использовали везде. Их можно было встретить везде – от дальних командировок, где они таскали неподъемные лиственные хлысты до самого посёлка, где на них завозили воду для нужд Эльгена и зимой и летом.
Даже в шестидесятых годах я помню как стучали возчики кнутом в оконную раму с криком: «Вода!». И народ высыпал с ведрами и набирал воду со шланга, соединенного с бочкой. Вода всегда была хрустально-прозрачной и очень холодной. Её бережно несли в дом и наполняли бочки, ведер на пятнадцать. И всегда на крышку ставили еще одно полное ведро – про запас.
Даже в соседние поселки ездили на лошадях, несмотря на то, что до самого ближнего было двенадцать километров. Все транспортные работы выполнялись на конной тяге. Ну и частично на экзотических яках. Так что в Эльгене эти скромные и неказистые якутские лошадки были на вес золота…
Выкорчевать растительность и распахивать хотя бы один гектар колымской целины без техники – труд неописуемо тяжкий. Но метр за метром, год за годом приращивал совхоз площади пашни. Сначала рядом с поселком за мостиком разработали две клетки гектара по полтора, и двинулись дальше на знаменитое чертово колесо. Здесь разработали поле гектара четыре, прямо на берегу Эльгенки за агробазой.
Перекидной мостик с перилами, представлявший собой два бревна с настилом из досок, сократил путь от поселка для пеших работниц.
За Чертовым колесом удобно соседствовал карьер с торфом и это местное органическое сырье очень активно использовали для приготовления компостов и знаменитых, по воспоминанием бывших узниц Эльгена, торфяных горшочков для рассады капусты и огурцов.
В двадцати километрах, почти у устья Таскана чуть позже откроют промышленные залежи торфа и будут использовать как топливо, но свои торфяники были ближе и следовательно дешевле.
Увеличение площади пашни породило еще одну проблему – полив овощей. Картошке хватало дождей, но вот капуста – известная водохлебка, отнимала массу рабочих и усилий. Начальство задумалось и решило построить необычную ирригационную систему.
Умельцев и мастеров, благо, понавезли с этапами со всей страны разных и загодя. И построили зека за одно лето перекачивающую станцию в виде огромного водяного колеса. Которое и назвали Чертовым.
У нас всегда, если колесо большое и необычное – то непременно чертово. Но работало оно исправно и надежно, несмотря на примитивный свой образ и незатейливый материал. Максимум дерева, минимум железа. Вода по лоткам поступала на поля и полив стал обильным и регулярным.
Позже, для регулирования потока воды, выше по течению речки, возведут плотину и это позволит накапливать воду и сбрасывать по необходимости.
Когда новая, современная техника заменила примитивные конструкции дальстроевских времен, плотина ещё служила в качестве моста. Пока строительство и ввод в строй на объездной дороге в восьмидесятые годы нового моста, окончательно не стерла с лица земли следы былого творения.
Собирать урожай нелегко, но приятно. Зримы труды и сознаешь, что это поможет пережить очередную суровую зиму. Но сохранить и переработать плоды летних трудов надо с наименьшими потерями. Ведь каждый выращенный здесь килограмм овощей дался с таким боем и напряжением. Да еще ответственность перед суровым дальстроевским начальством.
Сколько нервов и бессонных ночей сгорело у руководителей совхоза от бесконечных проблем и забот. Сохранить урожай можно только в надежном хранилище – и снова аврал строительства, снова мобилизация местных Кулибиных и Левшей. Снова только дерево и минимум железа. Да! Еще земли и грунта без меры вокруг.
В том же темпе выстроили овощехранилище, почти рядом с полем. И опять шедевр. Хранилище получилось почти идеальным. Зимой и летом без отопления стабильная температура была около нуля. Внутри все выбелено известью, аккуратные стеллажи с вентиляцией и рельсовой дорожкой по центру и тележкой на колесах (колеса уже чугунные).
Рядом с овощехранилищем выстроили цех засолки капусты, на местном наречии – квашпункт. Здание сезонное без отопления. Внутри его находились огромные чаны в рост человека, в них квасили капусту для населения приисков и отдельно листья – для заключенных.
Хорошие урожаи давала картошка и для ее выращивания разработали большие площади в двух километрах от поселка.
Так была организована сезонная командировка – Полевой. Небольшое отделение совхоза со своей отдельной хозяйственной структурой. Было построено жилье для рабочих, хозяйственный блок, даже соорудили силосную яму, в которой заготавливали на зиму корм скотине. До пятидесятых годов там сохранились агрегаты для полевых работ – конные плуги, конные грабли, и сажалки картофеля, очень примитивные и грубые.
Сажалка была сделана почти полностью из дерева, как и все изделия местпрома. Но функции свои выполняла на отлично, высвобождая десятки рабочих рук.
Полевой был удален от реки и орошаемые культуры здесь не возделывали. Его спецификой были картофель и силос. На лугах вокруг заготавливали сено и ставили огромные, как дома, стога. Сено и силос зимой вывозили на лошадях на ферму, расстояние для этого транспорта было вполне приемлемое.
Молферма, Полевой, Волчек- это все ближние командировки, где работали заключенные. А за эти годы и последующие, таких командировок вокруг Эльгена было создано огромное количество. Расширяющиеся районы лесозаготовок требовали притока рабсилы и новых участков.
Лагерный пункт в национальном селе Мылга вошел в состав Эльгенского ОЛПа и получил негласный статус штрафной зоны для Эльгенских заключенных. Но это было ещё не самое гиблое место… Для Мылги штрафной зоной была командировка Известковый, где заключенные заготавливали известь..
Е.С. Гинсбург упомянула этот момент в «Крутом маршруте», когда сама нашкодив, едва не попала на Известковый. Хорошо, что её друзья выручили и на этот раз, иначе не пришлось бы нам читать такую замечательную книгу!
Богатство Колымы прирастало не только разведанными месторождениями золота, но сельхоз угодьями. Долина реки Берелех похожа на Тасканскую долину, правда севернее километров на сто. Учитывая Эльгенский опыт приступили к организации Сусуманского совхоза и здесь Эльген сказал свое веское слово, ведь первые рабочие стоявшие у истоков нового совхоза были сенокосчиками из Эльгена!