Километрах в четырех на юг от поселка находится местная достопримечательность – «Круглая сопка».
Почти до самой сопки доходят совхозные луга с сенокосами, и раньше там была летняя командировка. Добраться до нее не составляет труда по сухим извилистым тропинкам. Командировка, три рубленых домика из довольно тонких лиственниц с незатейливыми крышами из подручного материала. Так они и прослужили сенокосчикам почти до последних дней совхоза.
За этими лачугами луга переходят в болота заросшие редколесьем, и лишь у подножия сопки становится сухо и каменисто. Что-то наподобие просеки, сквозь густые заросли по спирали поднимается к верху. У подножия сопки буйные заросли голубики, но собирать ее здесь нет смысла, этого добра и у поселка хватает. А вот выше по склонам начинается брусника и это, пожалуй, ближайшее место для ее сбора. Если опередить бурундуков и кедровок, можно насобирать шишек в зарослях стланика. Такой вот оазис посреди долины и болот.
На самой вершине стоит геодезическая вышка со всеми ее загадочными отметками, понятными только специалистам. Высота «Круглой сопки» небольшая, пожалуй не больше сотни метров, но вид с нее открывается грандиозный. Весь поселок как на ладони и поля разноцветным лоскутным одеялом разбросаны вокруг. На западе расположены вереницей озера, как прерывистое русло широкой реки. Говорят что их двенадцать, но отчетливо видно шесть озер и дальше только можно угадывать их присутствие.
От поселка до озер, почти вплотную, видны следы деятельности мелиораторов. Зимой, когда болота и мари достаточно промерзнут, за дело берутся бульдозеры. Срезают кочку и кустарник в длинные валы, оставляя ровные площадки, хоть самолет сажай. Весной оттаивают все болота и оголенная почва и ровные луга превращаются в полосу препятствий. Потом нарезают экскаватором каналы, осушая тем самым луга и после планировки получаются приемлемые луга для сенокосов и поля.
До ближайшего первого озера тоже километра четыре. От стройцеха, бывшей территории лагеря, начинается просека рядом с детским кладбищем и вдоль Эльгенки вверх, спрямляя извилины реки, тянется два километра до переправы через речку. Просека местами прерывается болотами, где надо искать проходы. Охотники, почти все проходы вымостили бревнами, но попадаются и разрушенные участки и тогда приходится лезть в воду. А местами глубина чуть не по пояс.
Часто встречаются следы медведя, большие и маленькие, и детвора не рискует путешествовать здесь в одиночку. А компанией сам черт не страшен, да еще и бравирует каждый стараясь показать свою удаль.
Но вот лес заканчивается переправой на другой берег. Можно вброд, но глубоковато и вода холодная. А лучше по мостику из двух перекинутых лиственниц, да еще и с перилами по одной стороне, красота и удобство. Но вот начинается марь, до самого озера. Здесь уже поработали мелиораторы и тащиться надо вдоль вала, хлюпая по бурой болотной жиже целый километр. Что гонит людей в такие дебри и болота? Охотников, понятно – азарт! А пацанов поиск и романтика. Степенный, рассудительный человек не отыщет мотива лезть в эти болота.
Но вот, наконец все испытания позади и цель достигнута. Озера открывают совершенно другой мир и другие ощущения. Водный простор с рябью волн, стена прибрежной осоки и новые, досель незнакомые запахи наполняют чашу эмоций. А прогулка на старой деревянной лодчонке, по темной озерной воде, которая так таинственно плещется за бортом пугает, кажущейся бездной. Нет, не каждый день дарит столько открытий и впечатлений и частичка души оставшаяся здесь будет теперь звать назад снова и снова.
В шестидесятые годы в наши озера запустили карася на развод. С Сеймчана прилетел вертолет и приземлился в поселке. Прямо на полу в вертолете лежали кучей здоровенные, золотистые караси, они шевелили губами,подавая признаки жизни. Им предстояло стать аборигенами наших озер. И надо сказать, дело закончилось победой. С тех пор, кроме гальяна в наших озерах стали изредка попадать и караси. Могу представить что творится там сейчас. Только ловить карася теперь уже некому.
Почти в одно время с карасями выпустили в наши водоемы и ондатру. Зверушка, что-то среднее между бобром и крысой. Живет и кормится в воде, зимы колымские переносит неплохо. И размножаться стала быстро. Так что встретить ондатру теперь можно было без труда и в озерах и в реках. На каждом телефонном столбе у поселка висели таблички с призывами беречь и не стрелять ондатру.
Через десяток лет, когда эти зверушки расселились так плотно, что уже стали бегать по поселку, на них открыли охоту. Наверное качество меха оценили по достоинству, так как ондатра столь же внезапно исчезла, как и появилась. Кое-где еще сохранились таблички с призывами беречь ондатру, но встретить этих зверушек стало большой проблемой, как и синюю птицу.
Еще одна неотделимая часть нашего поселка, скромная речка огибающая поселок полукольцом, как бы выделяя границы его территории – наша Эльгенка. Крутые, но невысокие берега указывают на ее возраст и постоянство характера, она не ищет новое русло, как неугомонный Таскан. Только в одном месте, километрах в трех выше поселка, она делится на два русла.
И после того, как через поля мелиораторы проложили канал, ей захотелось нести свои воды именно по нему. В весеннее половодье, показав всю свою силу, поток нового русла смыл деревянный мост на втором километре. Это принесло много неудобств жителям поселка, так как прервалось сообщение с миром по единственной дороге. Пришлось срочно ставить дамбу и возвращать реку в старое, основное ложе.
Так и возникла дамба на реке. Потом там сделали бетонный шлюз для регулировки потока, но как-то неумело и он вскоре заклинил в одном положении, но поток был разделен и очень удачно, потому что излишки весенней воды, поднимаясь уходили в канал. А на дороге уже возвели новый переход (мостом это тяжело назвать) в виде двух вкопанных поперек дороги гигантских железобетонных труб, которые так и остались на долгие годы и обросли травой и мелким кустарником.
Это ответвление Эльгенки скромным своим потоком подпитывало озеро, расположившееся недалеко от дороги. Сначала озеро называли Шичковским потому, что здесь любил охотиться Александр Шичко, отец будущего директора совхоза. Может и не один охотился на этом озере, но здесь он выстроил охотничий домик, тем самым закрепил заявку на владение. Ниже озеро превращалось в непроходимое болото и уже возле фермы снова собравшись в один поток соединялось с водами бурного Таскана.
До той поры, пока Эльгенки не коснулся промышленный бум золотодобычи, она несла свои хрустальные струи в которых плескался благородный хариус и прочая рыбья мелочь.
Выше в горах, где река брала начало и набиралась сил, затаились золотые россыпи до поры до времени. В конце шестидесятых время пришло, и эти кладовые отыскали отважные геологи. В казну потекло золото, а в русло мутные потоки перерытой грязи. За многие километры пути вода немного очищалась и светлела, но не было в реке былой свежести и жизни. Так цивилизация вносит свои разрушительные коррективы где только появляется. Вот так золото и новостройки с их сбросами испоганили Эльгенку.
Водозабор изначально соорудили на берегу речки у котельной и вода была отличной. Но по мере того, как росли новые дома, и количество стоков увеличивалось, граница санитарной зоны перекрыла все нормы. И водозаборную станцию пришлось перенести на другую сторону острова, ближе к руслу Таскана. Правда это произошло уже в середине семидесятых.
Хотелось бы о нашей воде рассказать отдельно. Она самая прозрачная и самая вкусная, даже наверное живая. Приезжая в Москву или Воронеж, а также в любой город на свете, непременно вспоминаешь эльгенскую воду, не просто вспоминаешь, а с грустью и страстным желанием набрать стакан холодной,хрустальной, волшебной воды Эльгена и утолить жажду и тоску по Родине!