Остров Врангеля. Мыс Блоссом.
Прошел год. Отряд вновь прибыл на гнездовье. Правда, уже в отсутствие Москвича. Он вместе с женой отправился на Памир, чтобы изучать экологию горного гуся. Тем не менее, финансировались они за счет института и входили в отряд автономной группой. Конечно, риск присутствовал. Связи с этой группой никакой, даже почтовой, поскольку они забрасывались вертолетом на высоту свыше двух тысяч метров. Там должны были работать весь полевой период, причем абсолютно автономно. Позже Москвич рассказывал, что это был «веселый период»!
Во-первых, высокогорные озера, на которых гнездились горные гуси, оказались солеными. Гусям было на это наплевать, а вот людям создавало массу проблем. Во-вторых, постоянные сумасшедшие грозы с ливнями. После их прилета и обустройства, примерно на третий день, Москвич пошел картировать места обитания гусей. И, как это часто бывает в горах, погода, по выражению Боцмана, «гавкнулась» в течение нескольких минут. Из низко висящих иссиня-черных туч, как из пулемета, стали вылетать здоровенные молнии и бить в землю буквально в нескольких шагах. Петляя между ними как заяц, Москвич кинулся бежать к палатке, в которой жена занималась готовкой. И увидел такую картину. Из палатки веером вылетали ложки, кружки, железные миски, кастрюли и сковородки.
— Нина, ты чего все выбрасываешь? — завопил Москвич.
— Молчи, изверг! — крикнула жена. — Завез меня в ад и хочешь, чтобы нас молнией убило? Я выбрасываю все железное!
— Молодец, а что палатка натянута на дюралевый каркас, ты об этом подумала?
Ответа он не расслышал, поскольку очередной порыв ветра сорвал палатку с каркаса, благо удалось ее поймать за веревки. Подтянув ее поближе, ошалелые супруги завернулись в нее с головой, закрыли глаза и молча стали ожидать, как им казалось, неминуемого конца. Но буквально через десять минут гроза унеслась, выглянуло солнце, стих ветер и только сорванная палатка и разбросанные вещи напоминали о том светопреставлении, которое творилось только что.
А основной юмор заключался в том, что спуститься с плоскогорья было невозможно. Необходимо было, хочешь ты этого или нет, дожидаться конца полевых исследований и прилета вертолета. Забегая вперед, можно отметить, что в Москву они вернулись благополучно, правда жена сказала, что она в очередной раз убедилась, что у нее муж абсолютно ненормальный и ни в какие поля она вовек с ним не поедет.
Хорошо все, что кончается хорошо, но в какой ситуации находился в этот период начальник полевого отряда? Одно дело, когда его отдельные группы разбросаны по острову Врангеля, на худой случай по районам Чукотки, но группа на Памире — это уже не для слабонервных!
Остров Врангеля. Молодые песцы.
Но полевой сезон тихо подходил к концу, а Капитана давно интересовал вопрос: как белые гуси отлетают с острова на места зимовки в солнечную Калифорнию. Тундра Академии, которая совсем недавно служила местом обитания многочисленных стай, состоящих из взрослых гусей и оперившихся и вставших на крыло гусят, стала пустынной, желтой и неприветливой. Лишь «милые собачки» — песцы, как называл их злой Боцман, бегали и тявкали по тундре, причем гоняли своих подросших щенков их же родители подальше от своих прикопок. Гоняли зло и жестоко. Что поделаешь? Впереди лютая и долгая зима, и тут уж каждый сам за себя! А что оставалось делать полевикам? Закартировали старые песцовые норы, собрали немудрящие пожитки и оборудование и ждали вездехода. Правда, не голодали, поскольку еды всегда Боцман закупал с запасом. Бегать по тундре, которая, оправдывая свое название как зона арктических пустынь, постепенно превращалась в настоящую пустыню, не хотелось никому. Кроме того, начинало рано темнеть, по утрам стал поддавливать мороз. Компот в кружках, заботливо выставленных Боцманом в изголовья каждому, к утру превращался в лед.
Однажды ночью Капитан проснулся от непонятного щемящего чувства тревоги. Долго не мог понять, в чем дело, пока не высунул голову из палатки. Огляделся вокруг и обалдел. Такое северное сияние он видел впервые. Прямо от палатки, уходя за горизонт, струилась полыхающая разными цветами радуги лента. Изредка по ней пробегали золотистые искры, в воздухе ощущался слабый шорох, и от всего этого возникало ощущение нереальности происходящего.
От тут же разбудил Боцмана. Тот, кряхтя и вполголоса матюгаясь, закурил свой «Север» и выглянул из палатки. Его реакция была более чем странная.
— А, опять эта сиялка, туды ее мать! — буркнул он и стал спокойно залезать обратно в спальный мешок.
— И что, ты не хочешь на это великолепие посмотреть? — спросил Капитан.
Остров Врангеля. Северное сияние.
— Я этой дряни насмотрелся на Новой земле, — с чувством ответил тот. — На ней я провел одну зимовку вместе с полярниками на метеостанции. Так там эта сиялка такая, что жуть берет. Все небо будто горит. А люди в это время спать не могут, у всех нервы шалят. Собираются в кают-компании и чаи гоняют. А на съём метеоданных ходят по двое. В аккурат три года до моей зимовки там одна крутая мамзель пошла к метеобудкам и не вернулась. Пока ее отыскали, она была уже как большая сосулька, даром, что в тулупе. Даже данные не сняла, так и проперла мимо метеоплощадки, видать, от сиялки совсем мозги повернулись! С тех пор ходят только по двое. Если один свихнется, то другой его притащит назад. Так что не бери себе в голову, давай попьем холодного компотику, покурим и укукулимся до утра. Так и сделали, благо компот еще не замерз.
А утром подошел ведеход. Поскольку все полевое шмутье было заблаговременно упаковано, сборы были недолги. Прибыв в поселок, отдохнули до следующего утра и выехали на мыс Блоссом.
По дороге тундра была такая же пустынная, как и в Тундре Академии, и только при подъезде к самому мысу обнаружились многочисленные стаи гусей с птенцами, которых легко можно было отличить по характерной серой окраске перьев. Стаи кормились остатками травы и часто перелетали с одного места на другое, причем вели при этом себя довольно агрессивно, то есть каждая стая старалась не подпускать к себе чужаков.
С полярниками на выносной станции встретились уже как закадычные друзья. После того как выгрузили продукты, оборудование и сели за стол, Юра поведал, что оставленные им орнитологами в прошлом году продукты буквально их спасли. Ко времени их перебазировки в поселок, как назло, напрочь испортилась погода, поперли туманы и зарядили дожди со снегом. Вертолет, таким образом, исключался вообще. А тут по закону подлости вышла из строя техника, причем сломались вездеходы не только в поселке, но даже у вояк. Вот и пришлось сидеть почти месяц. Поэтому продукты пришлись как нельзя кстати.
…В их доме и образе жизни почти ничего не изменилось. Так же они каждые четыре часа выходили в эфир и передавали метеоданные, так же Юра все время ворчал на Виктора, только собак не было. Их привольная жизнь кончилась, и в поселке они оказались в упряжках, где тяжким трудом надо было зарабатывать еду и уж ничего из еды просто так не украдешь. Сразу же последует жестокое наказание. Наверное, Юра немного грустил по Белому и Черному и их проказам, но вида не подавал.
Погода между тем вконец испортилась. Настал бус. Ни в одном словаре Капитан не нашел объяснение этому термину. Означало оно следующее: лег туман, и такой плотный, что было трудно разглядеть пальца на вытянутой руке. И под слабыми порывами ветра в воздухе носились крупные капли дождя, причем они, вроде бы, даже на землю не падали. Стоило несколько минут побыть без плаща, и ты промокал насквозь. По меткому выражению Боцмана, сухой оставалась лишь резинка от трусов. Кроме того, ничего не было слышно, туман как одеялом накрыл землю. Поэтому тепло и уют в доме являлись ярким контрастом по сравнению с этой мерзостью.
Странно, но на утро туман напрочь исчез, слегка подморозило, выглянуло солнце и отовсюду неслись гусиные крики. Гусиные стаи сместились к берегу моря, не кормились, и казалось, впали в какое то возбуждение. Они нервно перелетали с места на место, беспрестанно гоготали. Затем в одной из стай, которая насчитывала примерно двести птиц, гомон достиг накала, стая поднялась в воздух и резко стала набирать высоту, на ходу перестраиваясь в клин. Оставшиеся на земле кричали им вслед, и когда улетевшие гуси стали почти скрываться из глаз, вслед за ними вылетела другая стая. Таким образом, улетело несколько стай. Остальные гуси успокоились, даже стали кормиться, но примерно минут через десять весь процесс повторился.
Остров Врангеля. Стая белых гусей.
Для орнитологов настала горячая пора. Все вооружились биноклями, полевыми дневниками, наготове стояла и зрительная труба более чем с тридцатикратным увеличением. Каждая улетающая стая фиксировалась по численности и направлению полета. Считать было трудно, поэтому брались на глаз отрезки примерно по десять птиц и просчитывался весь летящий табун. Практика показала, что погрешность на сотню птиц составляла 1-2 гуся.
Таким образом проработали до середины дня. В 14 часов, как будто по расписанию, отлет прекратился. Может быть, у гусей настало время обеда, может, они пожалели орнитологов. По крайней мере, у ребят появилась возможность перекусить самим и дать отдохнуть глазам. Ближе к вечеру отлет возобновился. Или появился уже навык в работе, или отдых пошел на пользу, но дело казалось не таким уж сложным, как утром.
Отлет шел до захода солнца. И особенно поздним вечером это выглядело исключительно красиво. Подсвеченные заходящим солнцем гуси были розовыми, как фламинго, и на фоне темно-синего неба выглядели исключительно эффектно. Хотелось без конца любоваться этой фантастической картиной, но работа есть работа, и орнитологи продолжали ее до самых сумерек. Так же, как и вчера, опять пополз туман, сразу стало мерзко и сыро, и потянуло в тепло. Да и оставшиеся гуси успокоились и перестали гомонить.
Так продолжалось три дня. Правда, на третий день отлетали, видимо, остатки гусей, и работа орнитологов была не такой напряженной. На следующий день было обнаружено только три отлетающих стаи, и на этом отлет прекратился. Стало грустно, оставалось лишь одно — ждать вельбот, который обещал забрать орнитологов в поселок.
Остров Врангеля. Лежбище моржей.
Чтобы совсем не свихнуться от вынужденного безделья, пошли побродить по кладбищу моржей. Туши умерших животных лежали тут и там без клыков. О них, видимо, позаботились ранее. Лишь в пастях у некоторых сохранились зубы. Медведей на покинутом лежбище, в отличие от прошлого года, не наблюдалось. Капитан в сердцах пнул одну из моржиных туш. Вдруг изнутри раздалось какое-то ворканье. Он более внимательно оглядел тушу и обнаружил сзади довольно приличное отверстие. Еще раз пнул — в ответ опять раздалось ворканье. И тут его осенило. Внутри моржовой туши сидел песец.
Когда вернулись в дом к полярникам, те подтвердили догадку. Оказывается, песцы, дождавшись, когда уйдут моржи и медведи с лежбища, прогрызают себе отверстие. Поскольку моржовая шкура им не по зубам, они выгрызают себе отверстие в заднем проходе, лезут внутрь и очень уютно чувствуют себя в домике из мяса. Одно только плохо — много конкурентов и идет настоящая жилищная война. Стоит только вылезти наружу погулять, и не успеешь моргнуть, как новый жилец уже занимает твою жилплощадь. И вернувшегося хозяина ждет встреча с оскаленной мордой.
На следующее утро подошел вельбот, и отряд, тепло распрощавшийся с полярниками и традиционно оставив им продукты, отбыл с мыса Блоссом. Стоял почти полный штиль. Шведский мотор «Пента» деловито тарахтел, вокруг вельбота то и дело всплывали любопытные морды лахтаков и нерп. Боцман, попыхивая папиросой, оглядывал море в бинокль, а остальные дремали, пригревшись на осеннем солнышке.
Белый медведь.
По пути увидели плывущего белого медведя. Решили к нему подойти поближе. Тот повел себя самым уморительным образом. Подплыл к маленькому обломку льдины, величиной чуть больше его головы, и попытался спрятаться за ним. И как не пытались крутиться вокруг льдинки, чтобы хотя бы сфотографировать хитрого мишку, так ничего сделать и не удалось. Поэтому не стали его тревожить и отправились дальше.
Так, в относительном комфорте, прошли морем почти до лагуны Предательская. И тут вдруг возбудился Ульвелькот, егерь заповедника, который сидел за руль-мотором. Он резко повернул вельбот к берегу.
— Ты чего, свихнулся, Иван Петрович? — обалдело спросил его Капитан.
— Однако надо срочно приставать и вытаскивать вельбот на берег! — ответил тот. — Посмотри на море и сам поймешь!
Капитан отобрал у Боцмана бинокль и поглядел, как советовал мудрый кормчий. Рядом с берегом, примерно с километр шириной, была полоса спокойного моря. А дальше проглядывались большие волны. Пришлось подчиниться. Пристали рядом с небольшой речкой, вытащили вельбот, общими усилиями перевернули его вверх дном и укрепили фалом за валуны.
Только закончили работу, как пронесся первый порыв ветра. По команде Ульвелькота все залезли под вельбот. И тут все началось! Ветер ударил с такой силой, что по бортам вельбота, как пули из пулемета, загрохотала галька. Осторожно выглянув в щель между краем вельбота и землей, Капитан с изумлением увидел, что речку буквальным образом осушило. По ветру неслись здоровенные комки воды вперемежку с камнями.
Это светопреставление продолжалось примерно минут пять, а затем ветер немного поутих и стал не таким ураганным. Постепенно народ под вельботом успокоился и пришел в себя. Поставили и вскипятили чай, благо в речке опять появилась вода. Пока не спеша попили чай и покурили, ветер стал совсем терпимым, и Ульвелькот решил, что можно продолжить путь в поселок. Правда, шли морем очень осторожно, не удаляясь далеко от берега, и когда вышли на берег близ поселка, все вздохнули с облегчением.
Позже, уже на «полярке» в поселке Ушаковский, Капитан поинтересовался, чем вызвано это явление? Оказалось, это знаменитый свальной ветер. Возникает он оттого, что когда двигаются воздушные массы, а им путь преграждает горная цепь, то они скапливаются, возникает давление и плотный воздушный поток переваливает через ложбину между горами и сваливается в долину. При этом и возникает ураганный ветер, который может снести что угодно на своем пути.
К сожалению, с полярниками на выносной станции увидеться больше так и не удалось. Юра вышел на пенсию и уехал на материк, где, возможно, прикупил себе маленький домик, как он мечтал. На счет Виктора никаких известий нет. Но наверное, они оба не раз вспоминали мыс Блоссом и свою тяжелую, но такую нужную работу на нем.