Остров Врангеля.
Остров Врангеля исчез. На самом деле, он никуда не делся. Просто его накрыло таким плотным туманом, что не было видно даже пальцев вытянутой вперед руки. Вдобавок с неба сыпался не то снегодождь, не то дождеснег. В общем, мерзкая пакость, а не погода. В балке, сиротливо приютившимся у склона пика Тундровый, сидели трое: Капитан, Москвич и Боцман.
Делать было решительно нечего, да и не хотелось. На гнездовье белых гусей, которое служило объектом исследования магаданских и московских орнитологов, было тоже непривычно тихо. Видно, они аналогично реагировали на эту погоду и устроили себе актированный день.
Небольшим развлечением были только регулярные сеансы радиосвязи. Как и всегда, в этот день орнитологи вышли на связь и узнали, что из поселка Ушаковский на гнездовье вышел вездеход с киногруппой из Леннаучфильма, которая будет снимать фильм о белых гусях о. Врангеля, и поэтому надо приготовиться к встрече гостей, которые, скорее всего, завтра утром заедут в отряд к овцебычатникам на реке Мамонтовая, а затем направятся на гнездовье.
Боцман один на один с древностью.
Это уже была не новость, а деловое сообщение. К встрече, хочешь не хочешь, надо было готовиться. Боцману было поручено сбегать к снежнику и принести свежую оленину, напечь своих знаменитых ландориков и прибраться в «командирском» балке. Сам начальник отряда вместе с Москвичом решили привести в порядок окружающую балок территорию. Надо было сменить флаг на флагштоке у туалета, который гордо реял, если кто-то восседал там в «позе орла», собрать раскатанные ветром пустые бочки из-под бензина и солярки в одну кучу, а заодно придать самим себе приличный вид. Это уже была работа и какое-то лекарство от охватившей хандры.
Следующий день порадовал погодой. Туман уполз в море, выглянуло солнце, стало тепло, гнездовье зашумело, и на душе стало веселее.
Гостей решили встретить по полной программе, но сначала проверить на «вшивость», то есть на прочность к северным приколам. До этого вышли на связь и посоветовали коллегам на Мамонтовой, чтобы те слегка напустили на киношников страху. Те с восторгом согласились, более того, договорились обмениваться информацией вплоть до отъезда гостей на пик Тундровый.
Все пошло по плану. С Мамонтовой сообщили, чтобы мы не суетились с кормежкой, киношники у них хорошо заправились. Кроме того, они не совсем уж зеленые, у них все есть для самостоятельной жизни: палатки, печки, примусы, полевое шмутье, плюс еда с куревом примерно на месяц. Вездеход в поселке им выделили новый и максимум через часа три они прибудут.
Трое в балке провели короткое совещание и стали ждать гостей. Вскоре послышался далекий рев вездехода. Через полчаса он подъехал и остановился у балка. Из вездехода лихо выскочили три мужика с радостными лицами. Механик-водитель медленно вышел из кабины, не выключая двигателя, и встал рядом. У балка никого не было.
— А где хозяева? — обратился к водителю один из киношников.
— А черт их маму знает! — хмуро ответил тот. — Народ тут живет странноватый, вы с ними поосторожнее будьте!
Капитан – Евгений Сычёв.
Тут дверь балка открылась и на пороге возник начальник отряда в драной тельняшке, абсолютно лысый, с окровавленными, засученными по локоть руками, в которых был огромный охотничий нож. С ножа крупными каплями на крыльцо капала кровь.
— Приехали, — сказал он, медленно переводя глаза с оного на другого, — как нам и сообщали. С Ленфильма, значит, ну-ну! Что ж, делать нечего, будете гостями. Только вот какая просьба. Прежде, чем лезть в балок, надо головы вам обрить. Мы тут регулярно бошки обриваем в плане личной гигиены. Вот, кстати, сейчас одного лично побрил. Эй, ты, обритый, иди покажись гостям!
Из-под мышки начальника появилась окровавленная голова Москвича.
— Вы не бойтесь, это совсем не больно, зато быстро, и голову можно помыть прямо из умывальника, — с умильным выражением на лице пропел он.
Киношники остолбенели. Разрядил ситуацию один из них, как оказалось впоследствии, кинооператор.
— Мужики, не знаю, как остальные, а я готов, тем более что я уже лысый почти на сто процентов, — снял при этом кепку, и оказалось, что он и в самом деле лысый, лишь над ушами курчавился легкий, как нимб у святого, остаток былой шевелюры.
— Тебе можно, проходи, базара нет, — сказал начальник, — а остальные пусть подумают.
— А что тут думать, я директор фильма, мне и решать, — ответил один из оставшихся. — Вы не будете против, если мы в километре от вас, естественно, не на гнездовье, поставим палатку? Будем жить самостоятельно, чтобы вам не мешать. А в гости к вечеру приглашаю вас на новоселье.
— Вольному воля, спасенному рай! — буркнул начальник отряда, вытирая о штаны окровавленный нож, повернулся спиной и захлопнул дверь.
— Я вас предупреждал, что они тут совсем одичали, — заметил вездеходчик. — А это их начальник отряда. Совсем озверел. Зато стреляет как бог. Гагу на лету кладет из карабина на двести метров. К ним особенно в гости никто не рвется из поселковых, даже вояки. А вы, как я погляжу, отчаянный народ. Ну, дай вам бог здесь прожить без особых потерь.
Поедем лучше место для вашего стана выбирать!
Вездеход взревел, и киношники отбыли, за исключением оператора.
Когда он вошел в балок, то увидел, что Москвич на самом деле моет голову под рукомойником, но никаких порезов на ней нет. Начальник отряда смыл кровь с ножа и рук и, улыбнувшись, пригласил к столу, на котором был свежеиспеченный хлеб, вареная и жареная оленина, соленая капуста и прочая снедь.
— Давайте поедим, ребята, нам больше достанется, — усмехнулся он. — А слабые духом пусть живут и харчуются отдельно!
— Так вы что, на самом деле никого не брили? — изумился оператор.
— Конечно, — ответил тот. — Что я — Фигаро, что ли, этих балбесов брить, сами пусть себя бреют, коли хотят. Кстати, Валентин у нас не желает бриться и не бреется, но он мужчина холостой, ему шевелюра и в поле нужна, может, в поселке какая-нибудь молодка и клюнет.
— Ребята, да вы гении! — завопил оператор. — Мы сами приколисты еще те, когда сюда летели, знали, что будут попытки нас развести, но чтобы так!
И он свалился в приступе неудержимого хохота.
— Теперь пропали мои коллеги напрочь. Да я с них кровь стаканами пить буду, иначе всем киношникам расскажу, как мы вляпались на Врангеле. Валентин, будь добр, для полного эффекта сбрей мне остатки волос на башке, когда я пойду к ним ночевать. Пусть до утра трясутся. Нет, как гениально, словно по нотам, вы нас разыграли. Высший пилотаж — ничего не скажешь. Бутылка коньяка с меня.
— Каждому, — скромно заметил Москвич.
— Конечно, каждому, непременно каждому от меня и от них тоже.
Впоследствии киношники оказались неплохими ребятами, преданными своему делу, и орнитологи оказывали им посильную помощь, но это уже другая история.