Тяжёлый колун взлетал в воздух и с яростью обрушивался на очередной метровый балан. При каждом ударе коловший дрова безостановочно произносил грязные проклятья, словно вгоняя слова в кручёный ствол лиственницы. Вася Граев был не просто зол, он клокотал, кипел от переполнявшей его злобы.
— Проклятая немка! Вшивая зэчка! Стряпуха в наколке! — это были самые мягкие из эпитетов, которые он адресовал поварихе бурового участка.
Второй год отряд стоял в одном из самых прекраснейших мест Колымы — реке Бохапча. Диким было не только место, но и условия бурения — одиннадцатая категория сложности. На эту категорию даже не было норм выработки, но там было большое золото.
Как ни противились нормировщики и руководство экспедиции, но приняли предложение бурильщиков считать за норму десять метров проходки за смену. Через два месяца бурильщики приспособились к сложнейшим условиям и спокойно бурили по полторы-две нормы, но метраж гнать не стали, учёные. Ну, заработаешь месяц два большой заработок и норму обязательно срежут. Лучше делать вахтовый план дней за десять, а четыре дня отдыхать в своё удовольствие.
Тешить душу в этих глухих краях было чем: ягодники, грибы, куропатки, глухари, белка, горностай, олени, лоси, но самое главное — рыбалка.
Хариус очень пугливая рыба, шарахающаяся от всего, что плывёт на поверхности воды. Осенью из-за обилия порогов Бохапча очень долго не замерзает и хариус, опасаясь плывущей шуги, забивается под забереги и маленькие заливчики так, что не видно дна. За день на удочку ловили по два мешка, и каких рыб, все чуть ли не по килограмму. Ради этой рыбалки буровики и не гнали метраж, надеясь простоять здесь года три-четыре.
Вася Граев был одержим рыбалкой. Когда на участке стали говорить о том, что в связи с тем, что участок очень медленно проходит буровые линии, то второй бульдозерист просто балласт — Вася проявил завидную сноровку, чтобы никто не считал его лишним. Он привёз свои запчасти и отремонтировал дизель-генератор стана. Затем сделал профилактический ремонт второго бульдозера, топил баню, таскал воду на кухню, колол дрова. На дровах Вася и прокололся.
В этой вахте поварихой была Екатерина Фёдоровна. Вообще-то, по паспорту она была Катрин Фридриховна. Из семьи приволжских немцев, она имела неосторожность слишком громко выразить протест против грубости солдат, когда их переселяли в Сибирь, и получила десять лет как враг народа.
Отсидев весь срок на Колыме, Катрин растеряла все родственные связи и осталась на севере, устроившись поваром к геологам. Она не просто прекрасно готовила, она любила буровиков как своих детей и часто баловала их. За две недели вахты Катрин не менее пяти раз пекла пирожки, причём всегда с тремя, а то и более начинками.
Для получения ровного сильного жара, необходимого для выпечки, сухие дрова в печи чередуют с сырыми из свежесрубленного дерева. Вася как-то упустил, что сырые дрова закончились, и убежал на рыбалку.
На сухих дровах пироги, ещё сырые внутри, обгорели снаружи. Пришедшие на обед буровики застали свою повариху в слезах. Она сделала какой-то вкуснейший печеночно-грибной паштет и думала обрадовать своих «детей», а выпечка не получилась. Мужики уважали её, а, когда узнали причину сгоревших пирогов, взъярились:
— Старшак, кончай бардак на участке. Мы вкалываем, а он дров напилить не смог, рыбу ловить убежал. Списывай Граева в кадры, не нужен нам второй бульдозерист — трутень, нам и одного за глаза хватает.
Теперь всё зависело от того, что решит совет бригады в конце вахты: списать его в распоряжение кадров или оставить на участке.
Вася с бешенством колол дрова и проклинал повариху с её пирогами. Была бы как все, без всяких выкрутасов — первое, второе, чай, компот, то ей бы одних сухих дров хватило. Так нет, немчуре, выпечки захотелось. Теперь из-за этих пирогов можно остаться без осенней рыбалки. Он даже замер на замахе, вспомнив, какого хариуса он ловил в прошлую осень. Откинул колун в сторону, сел на бревно, закурил и крепко задумался.
Постепенно остывая, он уже не материл повариху, он жаждал отомстить ей, но как отомстить женщине? Необходим розыгрыш, да такой, чтобы над Катрин, забыв о её заботе, смеялись все.
Граев задумался и вдруг вспомнил о том, что прожив всю жизнь на Колыме, обожая собирать грибы и ягоды, Катрин панически боится тайги. Именно поэтому стан их участка всегда ставили на открытом месте.
Ещё когда она отбывала свой срок на лесоповале сучкорубом, на её глазах разыгралась страшная трагедия. Медведь-шатун напал на конвоира, стоявшего на опушке. За те две-три минуты, пока другие солдаты, подбежав, застрелили его, он успел разорвать конвоиру грудь и откусить голову.
Этот огромный, худой, в клочьях свалявшейся шерсти, испускающий немыслимое зловонье шатун, долгие годы снился ей по ночам, и она просыпалась от своего крика. Зная об этом, в присутствии Катрин буровики никогда не говорили о медведях.
То, что он задумал, было очень подло, и грозило ему очень серьёзными последствиями, в тайге такое не прощают. Но Вася не думал о подлости, он вообще ни о чём не думал, главное — отомстить поварихе, отомстить любым способом.
Летом станы полевых или буровых отрядов всегда ставят на берегу рек или ручьёв. При этом столовую буквально в трех–четырех метрах от воды. Бульдозером делают яму и в молочных бидонах ставят в студёную воду все скоропортящиеся продукты.
На Колыме есть один очень широко практикуемый розыгрыш. Когда кто-нибудь, явно не таёжный житель, начинает просто безбожно врать о своих мнимых охотничьих подвигах, его начинает «скрадывать медведь».
Где бы он не появился, вслед его шагам тянутся отпечатки медвежьих лап, а все окружающие начинают дружно ахать и нарочито пугаться:
— Все, хана парню. Шатун-гурман, этот всегда так делает, выбирает одного по запаху и месяц только за ним ходит, пока не сожрёт. Пропадёт парень, от шатуна–гурмана никто ещё не уходил.
Делается след медведя очень просто. Пальцы ладони сгибают на второй фаланге до упора, тыльная часть ладони с силой вдавливается в песок — это будет округлая пятка медведя, затем в песок вдавливаются фаланги пальцев. Получается отпечаток очень сильно похожий на настоящий медвежий след. Свои следы заметают веткой стланика.
Бывалому таёжнику достаточно мимолётного взгляда, чтобы распознать подвох. Во-первых, по окончанию следов лап медведя должны быть глубокие борозды от когтей. Во-вторых, как бы осторожно ни крался медведь, как бы ни старался он втянуть свои страшные когти, они у него такие длинные, что при каждом подъёме лап он будет выбрасывать маленькие комочки земли, которые лягут сверху отпечатка пятки. Это подделать невозможно, но это поймёт настоящий охотник.
А если это пустозвон и лгун? Узнав о том, что его скрадывает медведь, он испугается и окружающие затерзают вруна. Отныне отпечатки лап будут преследовать его всюду. Когда он дойдет до грани нервного срыва, ему покажут, какой «шатун» за ним охотился и объяснят, что врать в тайге нельзя.
Вот таким способом Вася и решил отомстить Катрин. Ударив в самое незащищённое место, выставить её на всеобщее осмеяние.
Дождавшись, когда ночная смена ушла спать, а повариха мыла в столовой посуду, он истоптал отпечатками «лап» весь песок между берегом и столовой, завалил в воду пару фляг с мясом. Этого ему показалось мало. Перейдя ручей, он спрятался в кустах, прихватив для рупора кусок картона.
Закончив уборку, Катрин взяла таз и пошла к ручью за мясом. Блики солнца от воды слепили глаза и она не увидела следы. Подойдя к ручью, сильно возмутилась, что кто-то опрокинул фляги. Зайдя в воду, она взялась за ручки, поднатужилась, подняла голову и, увидев в метре от себя на берегу следы медведя, оцепенела от ужаса.
Граев, подняв свой рупор, зарычал, заворочался в кустах. Катрин резко оглянулась на эти звуки, увидела шевелящиеся кусты и, издав тонкий писк, бросилась в столовую.
Вася быстро пробирался сквозь чащобу леса, ему нужно было осуществить свое алиби. Ради него, он ещё затемно ушёл на речку, поймал с десяток хариусов и спрятал их в яме с водой, прикрыв рыбу листвой.
Вернувшись на стан, он нарочито громко, чтобы слышали все, заявил во время завтрака, что дров он наколол до конца вахты и решил сходить на рыбалку, чтобы пожарить на буровой линии свежей рыбки. Он ушёл вместе с дневной сменой, но повернул не на речку, а лесом вернулся к столовой.
Теперь, забрав утренний улов, он поспешил на буровую. На линии, кроме бурильщиков, были старшак и геолог. Вася обрадовался: все подтвердят, что он пришёл на буровую с рыбой, а значит, не мог наставить следов вокруг столовой.
В обед на стан прибежал взволнованный бурильщик ночной смены и сразу же кинулся к старшаку:
— Беда, Владимирович! Мы встали на обед, а столовая закрыта изнутри, мы к окну. Повариха сидит с топором в руках на мучном ларе, белая, вся трясётся, не хочет никого слушать и повторяет лишь одно слово: «Медведь»…
Ты представляешь, какая-то сволочь истоптала отпечатками лап весь песок вокруг столовой, перевернула фляги с мясом. Так женщину напугать только законченная мразь способна, ведь вся экспедиция знает, как Катрин боится медведей.
Взъярилась вся рабочая смена, бурильщики хотели остановить всю технику и идти к столовой, чтобы разобраться на месте. Старшак еле уговорил их продолжить работу. Мужиков буквально трясло от ярости. Старшак, геолог и Вася с бурильщиком поспешили на стан.
Только теперь Граев осознал, какой же чудовищный проступок он совершил. Задумал весёлый розыгрыш осмеяния трусливой поварихи, а получилась самая гнусная подлость. В суровой тайге и законы жестокие.
Ему отлично было известно, на что способны лесные бродяги–геологоразведчики, если их привести в ярость. «Вычислят меня в один момент, обязательно вычислят и, если не убьют, то точно изувечат, надо бежать с участка». Он не заметил торчащий корень и полетел на камни, сильно разбив колено. Старшак с геологом склонились над Васей и он им сказал: «Идите, перевяжу футболкой и сам дохромаю».
Когда он доковылял до стана, старшак разгонял ночную смену по жилым балкам: «Всем спать. Вам же в ночь на смену. При трубном бурении не отдохнувший бурильщик — это уже наполовину инвалид. Всем спать…».
Возле столовой, ползая на коленях перед Катрин, геолог демонстрировал, как ставят шутники такие медвежьи отпечатки лап. Та тихо плакала и всё шептала один и тот же вопрос: «За что они так со мной, за что? Ведь я даже ругаться не умею, всё для них, как для родных детей. А они меня так жестоко обидели. За что?».
Потом как-то сразу успокоилась и сказала, как отрезала: «Ну, вот что, старшак. Медведи это были или шутники, я не знаю и знать не хочу, но я не выйду из своего балка и не пробуду в столовой и минуты, если рядом не будет охранника с ружьём. Всё, решайте сами».
Она повернулась и пошла к своему балку. Старшак крикнул ей в спину:
«Будет тебе, Катя, охранник, через пять минут будет. Самый большой специалист по медведям!». И повернувшись к Васе, буркнул:«Пошли в мой балок, поговорим…».
Вошли в балок, Вася глумливо хохотнул: «Совсем наша фрау…».
Но старшак с силой швырнул его на стену и глухо сказал: «Молчи, не доводи до греха. Одно слово и ты покойник. Больше всего на свете я хочу избить тебя в кровавое месиво, но я не сделаю этого ради бригады. После такого ЧП участок расформируют.
Ты думаешь, что просчитал всё? Но ты, рванув с утра на рыбалку, я видел тебя в окно, не мог знать главного. Под утро на буровой полетели забивные башмаки на обоих станках. Пришлось выдирать трубы, раскручивать их, менять башмаки, вновь накручивать и осаживать трубы. Добить скважины и вновь выдирать обсадочные трубы.
Мужики вымотались так, что ни один не пошёл на завтрак в столовую, все завалились спать. С дневной смены с линии не отлучался никто, остаёшься только ты.
Моли Бога, чтобы мужики не поняли это до конца вахты. Если они вспомнят, что вся ночная смена сразу пошла спать, ты с тайги уже не выйдешь никогда. Тебя мне не жаль, ты — мразь, а вот мужиков осудят. Бери своё ружьё, охраняй Катрин и молись за то, чтобы никто не догадался. Если выйдешь с тайги, вон с участка и лучше уходи из экспедиции…».
Таёжники наверняка догадались бы, кто напугал Катрин, и Граев никогда не вышел бы с тайги. Но наверное, он был противен самой Колыме, и она не пожелала, чтобы его гнусное тело навечно осталось в тайге.
Одиннадцатая категория сложности бурения показала себя во всей красе. На буровой произошла серьёзная авария, бурильщики валились с ног, но ликвидировали её последствия буквально за два часа до прилёта вертолёта.
Вася жил в другом посёлке, когда, отдохнув две недели, он пришёл в отдел кадров, кадровичка спросила:
— Заявление принёс?
— Какое ещё заявление?
Теперь удивилась старая кадровичка:
— Как какое? Конечно на увольнение. Я не знаю, какую гадость ты совершил, но от твоей кандидатуры отказались все начальники буровых участков и все полевики. Это может означать только одно — ты сильно нарушил законы Колымы. Ну ладно, иди в стройцех, там в основном все новенькие, может и приживёшься.
Но он не прижился. Оказалось, что и здесь уважают главный закон тайги: «Живи сам. Но никогда, ни где, ни в чём не смей мешать жить другим людям». Уже на второй день его грубо спровоцировали на драку и жестоко избили. Потом всё повторилось, и Вася уволился с экспедиции.
Найти под зиму новое место работы на Колыме практически невозможно. Граев с горя запил, жена подала на развод, а тёща, в квартире которой они проживали, выгнала его вон. В последний раз его видели в компании самых падших и презренных изгоев Колымы — бичей Синегорья, они сдавали бутылки.
Розыгрыш — подлость, бумерангом вернувшись к Василию, растоптала его самого.
Автор: Юрий Маленко.