Пусть и не ясно, когда провел свою варку профессор Александров. Все-таки это происходило вне завода и как бы предваряло его. Но, примерно, такие же вопросы: «Где, когда, кем?» — возникают и при знакомстве с имеющимися документами о первой варке из местного сырья. Вот как описывает это журналист С. Болдырев в своих записках «В Колымско-Индигирской тайге», выпущенных издательством «Главсевморпуть» в 1947 году:
«В тайге неподалеку от Магадана стоит стеклозавод, самый северо-восточный в нашей стране. Были дни, когда завод этот едва не заглох, нечего стало варить в его печах, и люди, строившие в тайге заводские здания, печи, газогенераторные установки, затосковали. Одним из этих людей был химик, директор завода, живой старик с колючей плотной бородой. Второй — мастер-стеклодув Яков Яковлевич Бабейкин. В нем директор находил неутомимого слушателя. Оба могли просиживать ночами, копаясь в книгах и обсуждая тонкости стекольного производства. Это было творческое сотрудничество: один любил учить, второй страстно хотел учиться. Но все, что можно было переплавить в печи — бой старого стекла, собранный по всей Колыме —было уже переплавлено. В папках хранилось заключение лаборатории, утверждавшее полную невозможность использовать местное сырье — вулканический пепел, целую сопку белого песка, лежавшую рядом с заводом. Да и в самом деле, никто и никогда до сих пор не варил стекло из такого сырья.
Накануне остановки завода старик-директор и мастер сами отправились к сопке с пеплом. Они решили подвезти полтонны песка на завод и тайно от всех подсыпать вулканический пепел в остатки стекольного боя. Вдруг что-нибудь выйдет?! В эту ночь ни тот ни другой не ушли из цеха.
— А ведь плавится,— громко сказал Бабейкин, перекрикивая шум пламени.
Вулканический пепел вместе со стекольным боем мог давать стекло. Значит, завод будет жить, расти, развиваться. Шутка ли сказать, целая сопка сырья рядом с заводом! За первой радостью пришли дни упорного труда.
Завод стал расти. Начали расширять цехи, перестраивать производство. Сложнее становилось дело и усложнялись отношения между людьми. Бабейкин с простой радостью ждал большого завода. Директор нервничал: он собирался уезжать, а при крупных масштабах необычное сырье могло закапризничать. Это надолго бы задержало его отъезд отсюда. Так первая, внешне почти неприметная, трещина разделила людей. Пришло время, когда трещинка превратилась в пропасть.
Толчком послужил выбор способа отжига продукции на новом заводе. Директор предложил свою, сложную и дорогую конструкцию. Бабейкин выдвигал другую, более дешевую. Директор насупился. Уехал он с завода так и не взглянув на Бабейкина. Упрям был старик, не захотел признать правоту ученика.
Завод между тем все разрастался и разрастался и вырос втрое. К концу войны здесь стали варить стекло, к которому стремились давно: почти белое, кварцевое. Для этого пришлось разыскать месторождение кварца высоко в горах. Кварц возили оттуда на завод и дробили его, превращая в песок.
Однажды в большом кабинете Никишова Бабейкин (теперь уже директор завода) должен был ответить, сможет ли завод освоить трудную в производстве продукцию — стеклянные изоляторы? Ответить было трудно, куда сложнее, чем тайком от людей начать делать опыты и после уже докладывать готовые результаты. Надо было сию минуту сказать, каков будет конечный результат вереницы опытов, бессонных ночей.
— Сделаем,—сказал Бабейкин.
К концу 1945 года завод выпустил более 4000 высоковольтных изоляторов».
Признаться, мне поначалу не хотелось приводить здесь эту выдержку из бог весть каких записок. Уж очень явно в них плох старый директор и хорош молодой мастер. Спросил у Новосада, что за человек, по его мнению, Бабейкин.
— Дело стекольное Яков Яковлевич знал. Это верно. Но как человек — кляузный мужичок был,— оценил его Анатолий Иосифович.
Показал Новосаду абзац: «…директор завода, живой старик с колючей плотной бородкой».
— Так это о Шахназарове речь идет,— уверенно говорит Новосад.— Щупленький такой, шустрый. Бородку носил маленькую, все ее пощипывал. Хороший человек, добрый. Проявишь себя чем, сразу от него премия — махорка или табак.
Позже в представлении к награждению значком «Отличнику-дальстроевцу» от 22 октября 1942 года прочту: «Шахназарян Василий Петрович. Начальник стеклозавода. Родился в 1893 году в городе Шуша, АССР. Национальность — армянин. Образование — высшее, специальность — инженер-химик. Освобожден 22 ноября 1941 года. В Дальстрое на Колыме работает с 5 декабря 1941 года.
Деловая и политическая характеристика: тов. Шахназарян добился высоких производственных показателей, за девять месяцев выполнил план по оконному стеклу. Освоил выпуск лабораторно-химической посуды. Производственный план за 9 месяцев выполнен на 147,9 процента».
А в приказе по ГУСДС НКВД СССР от 19 мая 1943 года следующее: «В целях форсирования строительства стекольного завода и улучшения производств ОЛП 72-го км УСВИТЛ приказываю:
§ 1
Строительство стекольного завода возложить на начальника стекольного завода тов. Шахназарова, освободив его от строительства всех остальных объектов 72-го километра».
Подпись — Никишов.
А нет ли других документов? Есть, приведем ниже все, чем располагаем.
В корреспонденции «На местное сырье», опубликованной в «Советской Колыме» 28 января 1943 года, А. Похвалинский пишет:
«Консилиум возглавляет старый и опытный химик — начальник стеклозавода Шахназаров. У старой ванной печи беспрерывно дежурили начальники смен Бабейкин и Шекунов, теплотехник, стекловары. Вооруженные темно-красными или темно-зелеными стеклами, они вглядывались в глубь печи сквозь белое слепящее сияние расплавленной массы, следя за процессом варки стекла и деформацией стенок одряхлевшей печи.
В четыре часа утра в цех приходят стеклодувы. Двухсотники Прокофьев и Назаров занимают свои рабочие места и, словно искусные жонглеры, играют метровыми, переливающимися радугой огней, холявами.
Стекольный завод вступил в эксплуатацию 7 февраля 1942 года. Для его постройки на Колыму были привезены стандартные огнеупоры (динас и шамот) и специальный шамотный брус для печи. Варку стекла начали производить из боя. Но то, что считалось успехом год назад, сейчас уже удовлетворить не может. Возникла новая задача: совершенно отказаться от ввоза материалов и полностью перейти на местное сырье, так как запасы стеклянного боя исчерпаемы.
И вот завод перешел к варке стекла из шихты. Нашли пески — вулканический пепел. По заключению исследователей лаборатории, он непригоден для плавки из-за больших примесей железа, по коллектив стеклозавода сумел освоить это сырье. Кроме стекла, нужны сода, сульфат и поташ. Стекловары научились обходиться теми щелочами, которые находятся в самом песке, примешивая к нему только местную известь — кальций. Всю эту сложную работу коллектив провел в печи, отжившей свой срок.
Остановка плавильной печи была намечена на 10 ноября. Ее нужно было перекладывать, а для этого требовались привозные огнеупоры. В этом году на печь пойдут динас и шамот, изготовленные на Аркагале».
Позже А.Р. Гридасова в «Советской Колыме» в заметке «Дадим еще больше стекла» расскажет об этом же так: «Большим шагом вперед является для нас переход на новый вид сырья. Раньше завод производил свою продукцию из битого стекла, которое пускалось в переработку. Сейчас стекло делается из песка. Неподалеку от завода обнаружены залежи мелкого песка, который носит название «вулканический пепел» и служит хорошим сырьем и для производства стекла. Много энергии и труда вложили в дело выполнения плана начальник промкомбината 72-го километра Шумилин, директор стеклозавода Музашвили и старший мастер-инструктор Бабейкин. Много помогла равномерной работе завода бесперебойная доставка сырья и топлива, организованная Шумилиным и начальником автотракторного цеха Бикуревичем.
Сейчас завод имеет большой запас топлива. Огромную роль в выполнении поставленных задач сыграла парторганизация, руководимая тов. Козловым. Она сумела разжечь в коллективе действенное социалистическое соревнование, развернуть агитационно-массовую работу. Борясь за выполнение своих соцобязательств, стеклодувы Шикунов, Прокофьев, Назаров и другие перевыполнили свои задания в два с половиной раза».
И еще одна публикация, взятая из журнала «Колыма» за 1946 год, инженера В.М. Мелик-Казарова: «Построенный в конце 1941 года маленький стеклозавод начал работу с переплавки бутылочной тары. Вскоре он перешел на варку стекла из вулканического пепла. Сам факт использования вулканического пепла для получения оконного стекла, причем впервые в Советском Союзе, освоенного у нас на Колыме, с незначительной добавкой в шихту остродефицитных материалов, явился большим техническим достижением. Дальстрой решил реконструировать и расширить стеклозавод до мощности почти в 3,5 раза больше старого».
Обсудим прочитанное. Мне думается, что рассказ А. Похвалинского о первой варке из вулканического пепла не противоречит запискам С. Болдырева. Опытная варка, выполненная Шахназаровым и Бабейкиным, вполне могла иметь место до официального эксперимента. Поганой окалины в тех записках — чьей заслуги в деле больше, — конечно, предостаточно. Но, может быть, это всего лишь журналистские изыски. Во всяком случае Шахназаров, или, как правильно по документам,— Шахназарян, здесь не причем. У меня его имя, как и у Новосада, по мере знакомства с историей завода вызывает все большее уважение.
Интересно, что А.Р. Гридасова в числе первых директоров завода упоминает Музашвили, по чьей инициативе, вероятно, и возник Стекольный. Известно о нем немного.
Антон Дмитриевич Музашвили сменил на посту директора В.П. Шахназаряна 1 ноября 1943 года. Химик-силикатчик, он был переведен сюда из химической лаборатории геологоразведочного управления на Ларюковой. Возглавлял завод до отъезда на материи летом 1944 года. И все.
После него директором завода стал Яков Яковлевич Бабейкин. В отличие от многих первых работников стекольного завода, Я.Я. Бабейкин был знающим стекольщиком. Он то и родился в местечке с названием Еленский стеклозавод в рабочей семье, где стекольное дело было источником существования. Еще старшим мастером-инструктором Я.Я. Бабейкин был награжден значком «Отличнику-дальстроевцу».
Таким же значком за свой самоотверженный труд был награжден и другой первостроитель стеклозавода — Павел Петрович Шекунов. В его характеристике говорилось: «Высококвалифицированный стеклодув. Внес много рационализаторских предложений, обеспечивших выпуск высококачественных изделий. Производительность труда от 200 до 300 процентов».
Кстати, еще раз о Бабейкине. Хорошую человеческую память хранит о нем Иван Алексеевич Рубанов.
Попал Рубанов из Владивостока прямо на Стекольный в 48-м году. Поначалу его, молодого, крепкого уроженца казачьего Дона, записали к Полевому, ведавшему всем карьерным хозяйством завода, но тут же встретился он в зоне Якову Яковлевичу. Глянулся директору пышущий здоровьем заключенный. Подозвал его:
— Холявщиком в стекольный пойдешь?—-спросил.
— Холявщиком?! Отчего ж не пойти,— согласился Иван.
Надо сказать, что, если стекольный цех на предприятии был на положении привилегированного, то холявщики в нем составляли элиту. Так, им полагалась спецодежда: куртка, хлопчатобумажные брюки, тапочки. Ежедневно — по пол-литра молока. И еще такая мелочь, но для заключенного немаловажная — им разрешалось носить прически, то есть не стригли, как всех, наголо.
На первых порах Иван стал учеником баночника, а затем и ремесло холявщика освоил. Да так у него капля на конце трубки заиграла — любо-дорого. Директор не раз в своих обходах завода останавливался около пего, засматривался. А потом вдруг взял да и в гости его, зека, пригласил.
— Как же это, Яков Яковлевич, приду я?! — удивился Иван.
— А так и придешь: через вахту. Я туда дам знать,— ответил директор.
И действительно, пропустили его беспрепятственно. Только при нем же старший охраны позвонил:
— Яков Яковлевич, Рубанов из зоны выходит.
Ну, а дома у директора его уже ждали. И жена Бабейкина, Мария Константиновна, привечала. Она теплотехником па заводе работала. Добрым словом и ее Иван Алексеевич вспоминает.
До 1951 года холявщиком Рубанов проработает. Пока не поставят машину вертикальной вытяжки стекла — «Фурко». Таким образом, он окажется членом последнего состава бригады той славной профессии па заводе. Трудились в ней тогда Степан Яковлевич Сярый, Василий Иванович Сундуков, Макаров — дядя Саша (как все его звали) и еще Видманский. А бригадирил Константин Вшивцев.
Пришлось Рубанову вместе с другими холявщикамн переквалифицироваться на обслуживание «Фурко». Для обучения их приехали мастера из Гусь-Хрустального. Стал он вскоре мастером второй руки. Но не та это работа — без огонька, так сказать, только контроль за технологическим процессом. Скучно. Попросился съездить в управление местных строительных материалов и там подал заявление с просьбой разрешить ему перейти на автобазу, учиться на шофера. Было это в апреле 53-го года. Иван Алексеевич к тому времени уже вольняшкой был. Освободился он еще в 50-м досрочно, по ходатайству за него Бабейкина перед Никишовым, с которым тот состоял в хороших отношениях.
Здесь же на Стекольном Иван Алексеевич и с будущей своей женой — Ниной Павловной познакомился. Она тоже старожил Стекольного. Проработала 32 года в заводском садике в основном воспитательницей дошкольной группы. В семье Рубановых бережно хранят фотографии давних лет, а в душе память о тех, с кем довелось быть вместе в те нелегкие времена.
И Похвалинский, и Гридасова поясняют, что вулканический пепел — это разновидность песка, который, кстати, действительно лабораторией признавался непригодным для варки из него стекла. И это несмотря на опыт профессора Александрова… Ребусы да и только.
— Именно Александров является отцом завода,— утверждает один из стекольненцев. Ссылаясь на встретившуюся статью о нем в журнале «Смена», он дополняет, что профессор был человеком высокой гордости, большого нравственного стержня. Так, Александров отказался принять из рук энкэвэдэшпиков две банки американской свиной тушенки и костюм, предложенных ему в порядке поощрения за варку стекла.
«Коллектив завода в ноябре поставил перед собой задачу освоить производство стекла для автомобильных фар,— сообщается в «Советской Колыме» за 11 декабря 1943 года,-—Процесс формовки не вызвал затруднений. Кусок расплавленной стекломассы кладется на штамповальный станок, нажим рычага, и узорчатый круг готов. Однако обнаружилось, что при последующих операциях стекло лопается. Значит, для его изготовления требуется иная термическая обработка.
На помощь производственникам пришла своя, заводская лаборатория. Она помогла разработать правильно технологический процесс и выпустить в ноябре 1160 стекол для автомобильных фар».
И.М. Данишевский об этом же рассказывает так: «Потребовалось помочь автотранспортникам. Выходили из строя стекла автомобильных фар. На Магаданском заводе изготовили сложную пресс-форму и стали штамповать стекла для автофар — белые и сине-голубые для езды в условиях затемнения по требованиям военного времени.
Предприятиям Колымы требовалась химическая посуда. Коллектив стеклозавода организовал и это производство. Затем стали выпускать стаканы, сперва граненые штампованные, а затем и тонкостенные с гравировкой. Пошли и графины, и кувшины, и рюмки. Пошло и цветное золотисто-розовое и синее стекло.
И немного статистики из книги «Магадан. Конспект прошлого».
«В течение 1943 года закончено строительство второй очереди Магаданского стекольного завода. В расширенном почти в пять раз помещении установлена вторая ванная печь емкостью 25 тонн, смонтированы два расправочных круга и две газогенераторные шахты. Это увеличило мощность завода: по листовому стеклу с 34 до 110 тысяч квадратных метров, по штучным изделиям — со 100 до 500 тысяч в год».
Статистика солидная — счет на сотни тысяч. Снова стекольный—единственное городское предприятие, о росте которого рассказано отдельно.
А под новый год приятный приказ начальника ГУСДС НКВД СССР от 16 декабря 1943 года:
«Начальник управления Магаданлага тов. Гридасова, выполняя задание по освоению на Колыме производства стекла и изделий из него, сумела организовать коллектив работников стекольного завода и добиться перевыполнения плана по выпуску продукции, освободив тем самым Дальстрой от завоза дефицитного материала,— приказываю:
§ 1
Премировать месячным окладом директора стеклозавода тов. Музашвили, зам. начальника ОЛП 72-го км тов. Шупина, зам. начальника управления Магаданлага тов. Козлова, начальника ПФО тов. Щучко.
§ 2
Выделить в распоряжение начальника Магаданлага мл. лейтенанта госбезопасности тов. Гридасовой 4000 рублей для премирования лучших работников стекольного завода из числа инженерно-технического состава.
§ 3
Уверен, что руководство Магаданлага и коллектив работников стеклозавода будут бороться за дальнейшее увеличение выпуска стекла и стеклянных изделий, повышение их качества, тем самым внесут дополнительный свой вклад в дело помощи – фронту.
Начальник Главного управления строительства ДС НКВД СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга Ннкишов».
Глава из книги Шалимова Ю.Б. Легенды и быль Колымского стекла. Магадан, 1992 год.