Производственный кризис, несмотря ни на какие меры, продолжился и в начале восьмидесятых. Все обсуждения положения дел сводились к одним и тем же бедам, о которых толковали и три года назад.
По мнению ветеранов, начались они в 1977 году из-за ведомственных перестановок. Производство перешло из одного министерства в другое. Это повлекло изменение планов, приостановилась реконструкция, ухудшилось качество. Сократилось количество поставляемых материалов, реже стали приходить новое оборудование и запасные части. Словом, оказались нарушенными горизонтальные связи, но деятельной тревоги никто не проявил. А между тем подкралась самая опасная для любого коллектива опасность: текучесть кадров. В 1977 году с предприятия ушло на 12 человек больше, чем было принято.
Среди главных причин этого явления — неудовлетворенность людей заработками, плохие условия труда, неритмичность. Кому интересно полдня просидеть в ожидании дела, а потом «штурмовать» план?! Да что там по полдня, по полмесяца ждать приходилось.
Подал заявление «По собственному желанию…» столяр Анатолий Михайлович Гуськов. Но попробовал работу у чужих и не выдержал, вернулся. Как ни трудно, а в своем коллективе и беда родная.
Так же пытался найти лучшую долю на стороне машинист стекольного цеха Владимир Трофимович Серегин. Не нашел, возвратился.
В 1960 году появился в стекольном цехе молодой разнорабочий Анатолий Антонович Нерябов. Все порученное ему делал на совесть, к работе стекловаров явный интерес проявлял. Заметили те, стали показывать, что и как делается, и занял таки он место рядом с ними у печи. Свое место занял! По итогам девятой пятилетки представил его коллектив к ордену Трудовой славы III степени.
В глубоком прорыве пребывал коллектив завода. Но перелистай газеты, не было в его адрес резкой, нелицеприятной критики. Понимали и смежники, и вышестоящее руководство, что не только и не столько в этом стекольненцев вина. Хочется привести отрывок из рассказа журналиста о посещении им ДОЦа в 1980 году. «Начальника цеха Нину Александровну Зиновьеву застал в грустном настроении и почему-то хотелось поступить так, как в таких случаях газетчики почти никогда не поступают: извиниться, будто зашел сюда по ошибке, и уйти. Взгляд Нины Александровны словно вопрошал: «Неужто не знаете, каково нам?!»
Конечно, догадывался. Цех не справлялся с планом практически с начала года и главная причина (была она и месяц, и полгода назад) — отсутствие пиломатериалов, поставки которых задерживаются с материка. По все же производство валовой продукции выполнено на 88,4 процента, что в условиях, в которых находится цех, представляется чуть ли не достижением.
Иронии здесь никакой нет. Н.А. Зиновьеву вряд ли бы кто упрекнул, возьми она и останови производство по причине, названной выше. Но так Нина Александровна не поступает. Кое-что из ассортимента мебели делают из старых запасов, кое-какие материалы удается раздобыть что называется на стороне. Словом, нынешние 88 процентов это не такой уж плохой результат».
Должен признаться, что за мою многолетнюю редакторскую деятельность такие материалы подписывать в печать мне не часто случалось. Уважение к стекольненцам всеобщее, давнее и глубокое.
Положение стекольного цеха не легче. А.А. Нерябов сетует: «Машины, оборудование давно устарели, запасных частей к ним нигде не производят. Ремонт их — самое больное место для нашего производства. Многие запчасти приходится изготавливать самим или заказывать на каких-то предприятиях. В итоге — ни о каком качестве ремонта не приходится говорить. А вдобавок ко всему мы получаем с материка формы для производства бутылок с браком, составляющим до сорока процентов поставки. Какой выход? Жаловаться на предприятие, составлять акты? Делали это, но если оборудование снято с производства, то, наоборот, нам нужно благодарить за те шестьдесят процентов поставки, в которых нет брака. Приходится самим и формы доводить до ума. Если ничего не доводить, производство рано или поздно зайдет в тупик, ведь самая молодая стеклоформующая машина еще десять лет тому назад снята с производства».
Оценка ситуации па заводе в тот или иной период до наших дней дошла преимущественно в мнениях руководства предприятия и газетчиков. Ну а что думали но этому поводу рядовые труженики, — те кто непосредственно варился в этих ситуациях и на ком они больше всего отражались?
Вот размышления станочницы ДОЦа О. Павловой.
— Производство наше поточное,— делится она своими мыслями,— мы тесно связаны друг с другом по работе. На трех основных участках цеха — заготовительном, сборочном, отделочном — трудятся десятки людей разных специальностей, возраста и профессионального опыта.
Работая много лет в цехе, застала еще прежнюю организацию труда. Могу судить о взаимоотношениях между людьми, составляющими в те времена немногочисленные брнгадки из 4—5 рабочих. Естественно, что интересы людей зачастую замыкались внутри своих небольших коллективов, и которых они трудились, и тогда казалось, что такая расстановка людей, организация — единственно правильные и изменить их никто не сможет. Но так, по-видимому, только казалось.
Мы организовались в комплексную бригаду. Перед коллективом стала общая и цельная задача: обеспечивать заготовками и фронтом работ другие участки. Теперь каждый почувствовал ответственность не только перед техническим контролем, но и перед товарищами по бригаде.
И еще один довод в пользу нового: раньше каждого из нас интересовали больше всего количество и качество сделанного своими руками, в конечном же результате были заинтересованы сборщики и отделочники. Сейчас мы все одинаково озабочены делами не только па стартовой позиции, которой считается заготовительное отделение, но и на сборке, и на финише — в отделочном.
Что ж, принятие рабочим новой организации труда — серьезный аргумент в ее пользу.
Она, правда, нигде не обмолвилась, как это отражается на ее и других рабочих заработках. Тогда о таких вещах говорить вслух считалось просто неприличным.
Неожиданная оценка звучала из уст рабочих и, казалось бы, давно оцененным явлениям. Так, в 1982 году в стекольном цехе совершенно 135 человеко-дней прогулов. В результате к плану недодано более полутора миллионов бутылок, примерно на 26 тысяч рублей.
— Конечно же, нет прошения расхитителям рабочего времени, бой с ними извечный и беспощадный,— заявляет на одном из собраний машинист стеклоформующей машины, член цехового комитета А. Афанасьев,— Но нельзя упускать из виду и еще один фактор, который сводит на нет наши усилия — текучесть кадров. Ведь прогулы совершают не кадровые рабочие. Они-то дорожат своим авторитетом, рабочей честью. Львиная доля потерь рабочего времени, а следовательно, и недоданной продукции приходится на тех, кто пришел к нам недавно и держится в стороне от коллектива.
Мое мнение: «Люди не держатся у нас из-за неудовлетворительных условий труда. Большую часть операций приходится выполнять вручную, на рабочих местах сквозняки, расхолаживающее отношение создают и перебои, неритмичность производственного процесса».
Необходимо, считает рабочий, всерьез заняться разработкой предложений по механизации тяжелых ручных операций, ускорить рассмотрение проекта автоматической линии выработки бутылки.
Боюсь, что многое из насущного в те годы не потеряло злободневности и в наши дни.
Глава из книги Шалимова Ю.Б. Легенды и быль Колымского стекла. Магадан, 1992 год.