Дорога резко пошла под уклон, Михаил, не ожидавший такой быстрой смены рельефа, чуть было не растерялся, но вовремя переложил руль вправо и выровнял машину. Хмыкнув, он матюкнулся про себя, решив в который раз, быть ещё внимательней. Уже неделю он был вольной птицей! Никогда он не мог себе и представить, что его жизнь в очередной раз, преподнесёт ему сюрприз! Его назначение слесарем, закончилось также внезапно, как и началось! Вспоминая прошедшее время, Михаил невольно заулыбался. Даже в самых смелых мечтах, он не мог предположить такого развития событий!
В то утро, когда он после трёхдневного напряжения по ремонту двигателя на вверенном ему автомобиле, сел за руль и нажал на стартер, жизнь начала свой новый виток!
Он и сейчас слегка поёжился, от нахлынувших впечатлений. Тогда, собрались не только все работники гаража, прибежал Юрка Михальцов, якобы просто мимо проходил, подошли рабочие стройгруппы, с которыми за эти дни Михаил успел подружиться. Диспетчер, Надежда Васильевна, была тут как тут, и уж никак не обошлось без тётки Юльки, которая должна была везти Цыганкова в район, но проболталась главному инженеру, что Михаил управился с работой на день раньше срока, данного ему Березинцом, и они оба приехали в гараж, посмотреть на пуск двигателя после ремонта. В общем, не хватало только оркестра и красной ленточки. Михаила трясло от волнения: он несколько раз проверял масло в двигателе, подачу топлива, крепление разных узлов и деталей пока не выдержав, Цыганков, подойдя вплотную к Михаилу, сказал:
– Ты долго ещё над нами издеваться будешь? Тебе что, аплодисментов не хватает? Давай, запускай, что ли!
Прерывисто вздохнув, Михаил сел за руль и включив зажигание, нажал на стартер. Двигатель завёлся не просто с первого раза, как говорят опытные водители, он завёлся с пол–оборота! Все вокруг засмеялись, раздалось даже несколько хлопков в ладоши! Обступив машину, все слушали размеренный рокот дизеля с характерным посвистом. Ремонтный бокс быстро наполнился удушливым дымом сгоревшей соляры. Михаил, «газанув» для порядка, вылез из за руля и подошёл к стоявшему главному инженеру:
– Принимайте работу, Иван Евтеевич.
– Что принимать то? Я пока только дым вижу, и грохот слышу! Дальше что?
Михаил растерялся: – А что дальше? Мотор работает, пусть до завтрашнего утра стоит на «обкатке», а потом потихонечку можно и съездить куда нибудь. Только нагрузку полную давать пока не надо.
– А что ты мне это говоришь? У тебя кто непосредственный начальник? Осипенко? Ты где? Иди сюда. Слышал? Давай, выгоняйте «Краз» на улицу, пускай стоит, работает. Кто у тебя дежурный водитель?
– Иван Евтеевич, сегодня никого нету. Все в разъезде.
– Ну тогда садись сам выгоняй, скоро задохнёмся здесь все!
– Да я на таком «крокодиле» и с бокса не смогу выехать!
– Вот это дожили! Мне что самому выехать? Кто у тебя ещё есть из опытных шоферов?
В это время подошёл Михальцов:
– Иван Евтеевич, а пускай сам слесарь и выгонит машину на улицу! Он отлично водит машину!
– А ты откуда знаешь? Вы же с ним только в аэропорту познакомились?
– Ну он же и мне, и вам документы показывал! Я помню, водитель второго класса! Да вы и сами наверняка помните!
– Я много чего помню, я знаю не всё! Давай, – обращаясь к Михаилу, – сказал Цыганков – Выгоняй на улицу! Устроили, понимаешь, тут крематорий!
Быстро открыв ворота, Михаил без особой суеты выгнал отремонтированную машину на улицу. Цыганков с механиком Осипенко, стояли в стороне, о чём то споря, жестикулируя руками. Собравшиеся люди постепенно расходились. Юрка подошёл к Михаилу, пожал руку и довольный другом умчался по своим делам. Тётка Юлька тоже подошла, степенно вытащила из кармана пачку папирос, протянула Михаилу:
– Ничего мотор работает. Смотри не перегрей!
Михаил засмеялся:
– Ты чего, Юльк? Мороз тридцатку давит, впору смотреть чтобы радиатор не прихватило!
Подошли Осипенко с Цыганковым.
– Слушай сюда, Михаил! – сказал главный инженер – Ты его отремонтировал, тебе и смотреть за ним. У механика сейчас свободных людей пока нет, значит тебе и доводить машину до ума. Особой работы сейчас по гаражу нет, посему вот тебе задание: смотри за дизелем повнимательней. Завтра должен подъехать Близнюк, вдвоём сделаете пробный рейс, привезёте хотя бы пол машины угля для котельной ЦРГО. Никуда от машины не отлучайся, если что – загоняй машину обратно в бокс, всё понятно?
Михаил кивнул. Цыганков быстрым шагом пошёл к уже заждавшейся его тётке Юльке, и резвый «Газик» быстро двинулся на выход из посёлка.
От стояния на улице без тёплой одежды и шапки, начало прихватывать уши. Михаил торопливо залез в кабину. Ах какой знакомый запах, стоял внутри! Взяв в руки тряпку, он с любовью протёр внутри все закоулочки от пыли, накопившейся за время ремонта. «Краз» с благодарностью мигал ему разноцветными лампочками и ласково урчал, как сытый тигр.
– Что, насмотреться не можешь? – Михаил вздрогнул от неожиданности, за окном стояла Надежда Васильевна – диспетчер,
– Пошли ко мне, чаю попьём! Пусть работает, что с ним будет? Пошли, пошли, я свеженького заварила.
– С удовольствием, тётя Надя! Мне заодно и позвонить надо в Берелёх!
По телефону он подробно обсказал деду Мирону, что и как он проделал с двигателем. Бывалый моторист не поскупился на похвалу, только наказал, при пробной поездке заглянуть к нему на автобазу.
А на завтрашнее утро Михаила вызвали в контору. В приёмной ещё никого не было, поэтому он сразу постучался в кабинет директора.
– Заходите! – раздался громкий голос,
– Здравствуйте, – Михаил переступил порог.
– А, птица ранняя, перелётная! Проходи, садись! То бишь, присаживайся – своё ты уже отсидел! Да не тушуйся, наслышан я уже о твоём отличном первом задании! Не скажу, что очень рад, чтобы раньше времени у тебя голова не закружилась, но всё равно молодец! А знаешь, кто мне прямо с утра ещё вчера звонил, да не было у меня времени тебя к себе выдернуть? Не знаешь? Завгар с Буркандьи! Тебе это ни о чём не говорит? Нет? Ну я так и знал! Впрочем, скромность никогда не украшала мужчину! Весь детский садик шлёт тебе привет! Имён правда они не называли, говорят, спросить забыли, но описали довольно точно, а мы тут прикинули, кто бы это мог быть? Весь такой обмороженный, но гордый! Ладно, не смущайся! Добрых дел стесняться не надо! Молодцы! И ты, и ребята!
Дальше. Близнюк стоит в Магадане, полетела коробка. Я хотел его с тобой наставником отправить, чтобы вы потихонечку уголька привезли. Не срастается. И свободных шоферов у нас сейчас нету! Можно конечно через центральную диспетчерскую заказать машину с углём, но это и долго, и дорого! Вопрос – как ты смотришь на то, чтобы одному отправиться в Тал – Юрях за углём? Ну, Юльку могу дать, чтобы дорогу показывала!
– Да что вы, Алексей Иванович, скажете тоже – Юльку! Я сам у ребят дорогу расспрошу. Если вы мне доверяете, я привезу угля!
– Ладно. Ответ на запрос на тебя пришёл, Стародубцев по своим каналам тебя проверил. Вопросы, какие были – прояснились, так что если у тебя нет возражений, иди в отдел кадров пиши заявление на приём на работу водителем, пока третьего класса, дальше посмотрим. Будем считать, что испытательный срок закончен, только смотри у меня, Альбатрос! – погрозил кулаком Березинец, – Не будь одним из детей лейтенанта Шмидта! За сегодня подготовься сам, ещё раз посмотри машину. Сейчас морозы ослабли, должен пройти без осложнений. Вопросы. Нет? Хорошо. Можешь идти.
Вот так нежданно – негаданно, поехал Михаил в свой первый рейс по Колыме. Надо сказать, что собирали его в поездку все ребята из гаража с особой тщательностью. Проверяли всё по два раза! В конце концов, он уже рад был бы отказаться от такого пристального внимания!
Ночь он нормально спать не смог, крутился на пружинной койке, как веретено. В итоге, встав часов в пять утра, позавтракал чаем с сушками и побежал к гаражу. В исключение из правил, его машина стояла в боксе. Вообще, как он узнал, машины такого класса как у него, в боксы загоняют на Колыме в исключительно редких случаях, на ремонт. В остальное время машина стоит на улице, глуша мотор только тогда, когда не станет морозов!
Помахав на прощанье Трём Богатырям, Михаил повёл своего нового стального друга в свой первый рейс. Заря только – только начинала пробиваться сквозь мутную морозную пелену. Всё спало ещё в последней сладкой, предутренней дрёме, даже тени ещё не проснулись!
Повторяя про себя как заклинание названия контрольных вех, по которым ему надо будет ориентироваться, Михаил вёл «Краза» по Колымской дороге всего второй раз в жизни. Всё, проехал Конбазу, дорога покатилась под уклон до самой электроподстанции. То, о чём ему рассказывали, проплывало мимо окна его автомобиля. В предутреннем морозном тумане, очертания предметов и построек были расплывчатыми и узнавал он их больше по рассказам. Проскочив мимо замёрзшей дамбы, повёл машину по прижиму и выскочил прямо к знакомому посёлку Бургали!
– О, правильно идём! – мысленно похвалил он себя и тут же рассмеялся,
– А ведь другой дороги то и нету! Хочешь не хочешь, а не промахнёшься! На знакомой развилке дал гудок воздушного сигнала – прямо из под колёс шарахнулись куропатки! От неожиданности Михаил вздрогнул: – «Спокойно!» Взял первую в этом рейсе папиросу, быстро прикурил. Тут же вспомнился первый визит в магазин. На утро, после первой ночёвки, зашёл Юрка Михальцов с предложением пойти к нему в гости. Особых дел не было, и друзья не спеша пошли прогуляться по посёлку, ну и заодно прикупить что нибудь из съестного на обед. Юрка всё рассказывал про своих друзей, с которыми Михаилу предстояло познакомиться. Мороз был относительно слабый, как сказали попавшиеся по дороге Юркины знакомые:
– 40 без ветра, почти Сочи! Хотя, если с Гаранинского задует, мало не покажется!
– А что это значит? – спросил Михаил,
– Перевал так называется, «Гаранинский». Это как на Табогу ехать. Начальник Дальстроя был такой – Гаранин. Интересная история, рассказать?
– Конечно!
– Одним из начальников организации, которая занималась на Колыме всем, от заключённых, до заготовки дров на зиму и называлась «Дальстроем», был полковник по фамилии Гаранин, Степан Николаевич. Зверь был – не человек! Тогда же все лагеря переполнены были, время то было крутое, кто прав, кто виноват – здесь уже никто не разбирался. Раз попал, значит виноват. А к политическим отношение было особое, не ко всем конечно, а только к настоящим. Шушеру, оно сразу видно, хоть в лагере, хоть на воле.
Вот этот Гаранин и взял в привычку, каждую неделю объезжать прииска, ну а раз прииск – значит лагерь, ну а он, вроде как контролировал план. А зимой какой план? Только вскрыша торфов. И как он едет, всем в руки тачки, кайло, лопаты и на полигоны. Техники особо не было, да и берегли её зимой, старались в морозы особо не напрягать. А «зэков» много, чего их жалеть? Одних мужских лагерей было шесть штук, да женский один, считай по две тысячи человек в каждом! Мороз не мороз – все на полигон! Гаранин едет, смотрит, народ работает – значит администрации благодарность.
И попал он как то на Табогу, а в это время, когда он приехал, задул ветер. Он и засел в конторе отсиживаться, пока пурга стихнет. И администрация рядом, а про целую колонну заключённых забыли, а они на всю ночь на морозе и остались! Начальник зоны, несколько раз порывался пойти дать распоряжение, чтобы людей в лагерь отвели, а Гаранин не разрешил! Так все и замёрзли, вместе с конвоем! Начальник лагеря тогда застрелился, когда наутро приехали на полигон. А этому гусю, хоть бы что! А за то, что не выполнили план, он распорядился ещё сто пятьдесят человек расстрелять! Уехал в Магадан, как ни в чём не бывало!
Потом слухи ходили, что этот Гаранин и не Гаранин вовсе, а японский шпион. Его, якобы, помогла разоблачить родная сестра настоящего Гаранина, которая где то увидела фотографию, начальника Дальстроя, и сообщила в НКВД. Его конечно сразу арестовали и посадили, но не на Колыме, а уже где то на Печоре, он там и сидел лет десять, пока не умер году в пятьдесят четвёртом. Ну а перевал, под которым случилась эта трагедия, с тех пор так и зовут «Гаранинским»! И как только ветер на Мальдяке зимой начинается, так и говорят: – Опять на «Гаранинском» забыли ворота закрыть!
Пока разговаривали, дошли до магазина. Поднявшись на крыльцо, толкнули дверь и быстро, чтобы не выстуживать, зашли во внутрь помещения, разделённого перегородкой на два отдела. В левой половине стояли и лежали ковры и приёмники, посуда и шубы. Костюмы висели рядами, разных размеров и расцветок. Правая половина – была продовольственной. В основном полки были заставлены консервами и бутылками, но чего только тут не было! Крабы, креветки, ананасы, чай, зелёный горошек и всякая – всякая всячина! Не было только овощей и мяса! Вернее, всё это было, но в консервированном виде. А завершали картину две огромные бочки, литров по пятьсот каждая: одна с капустой квашеной, а вторая с красной солёной икрой!
И командовал всем этим хозяйством, небольшого роста мужчинка кавказской наружности, лет сорока. Он был и за продавца, и за директора. Вообще конечно странно было увидеть за тысячи километров от моря, пальм и хурмы, человека в таком колоритном головном уборе! На нём была настоящая сванетская шапочка, с настоящей кисточкой! А всё остальное было колымским, начиная от тёплой нерпичьей шубы до шикарных оленьих торбасов. Венчали этот портрет колымского грузина элегантные усики и золотая фикса во рту!
– Здравствуйте, Алексей Иванович! – поздоровался Юрка, чем очень удивил Михаила. Он ожидал какого нибудь другого имени, что то вроде Автандила или Тынгиза!
– Здравствуйте, здравствуйте, молодые люди. Чем могу помочь?
– Вот пришли за продуктами, да заодно и встать на учёт. По карточке.
– Давай. Запишем. Кто тут к нам приехал? – он внимательно начал читать записку, данную Михаилу Стародубцевым.
– Вай! Баревцес, джан Мугуч!
Ребята растерянно посмотрели друг на друга, потом рассмеявшись, Михаил сказал:
– Гомарджоба, генацвале батоно! А почему Мугуч?
– Ну, насколько я помню, Мугуч – это Михаил! Разве не так?
– Честно говоря, не знаю! – ответил Михаил. А как вас зовут?
– Меня звать не надо! Я сам приду к тебе, дорогой, как только у тебя появится необходимость в моём присутствии! – продавец довольный своей шуткой, сам первый залился заразительным смехом!
– А имя моё, Алексей Иванович! Зато фамилия – Заркуа! Где ещё вы такую найдёте? Да будет благословлён тот день, когда моя мама, царство ей небесное и вечная память, решила произвести меня на свет Божий! Скажите, молодые люди, чего бы вам хотелось приобрести в моей волшебной лавке? К сожалению, щербет и «Киндзмараули», только что закончились, зато всё остальное к вашим услугам!
– Да продлит Великий Святой Георгий дни ваши, уважаемый батоно Алексей! – шуткой на шутку ответил Михаил, – но нам бы хотелось простой земной пищи в виде тушёнки, макарон и картошки! Всё остальное я привёз с собой, и пока мои верные нукеры разбирают поклажу, мы с моим другом решили нанести визит вежливости, вам уважаемый!
– Этого добра у меня много, только вот картошка и все остальные овощи у меня в сушёном виде!
Чувствуя что его затирают, в беседу вмешался Юрий:
– Ну, вы, купцы заморские, ишь разговорились! Давай, Алексей Иваныч тушёнки банок десять, да приправ понемножку, а там мы сами разберёмся! Да, макарон, не забудь! Папиросы брать будем? – уже у Михаила спросил Юрка.
Насколько Михаил успел заметить, одна часть населения курила махорку, видимо по оставшейся привычке. Махорка продавалась расфасованная в пачки. Из неё скручивали знаменитые «козьи ножки» из газетных передовиц о победителях в соцсоревнованиях. Вторая часть населения курила знаменитый «Беломор». Ну а люди, обладавшие какой либо властью, всегда имели при себе изысканный «Казбек» с чёрным силуэтом горца на скакуне или патриотические папиросы «Красная Звезда». Особым шиком и хорошим тоном у колымских курильщиков, считалось иметь портсигар и мундштук.
За редким исключением, сам процесс закуривания всегда был, как священнодействие! Папироса, которую изящно извлекали из портсигара, постукивалась об него, продувалась, а уж затем прикуривалась. По спичкам тоже можно было составить то или иное представление о человеке! А уж если у кого и была зажигалка, тот вообще смотрел на всех из другого измерения.
Михаилу с Юрием достаточно было и простого «Беломора». Взяли два блочка по двадцать пачек в каждом и по три десятка коробков спичек,
Сложив всё это в вещмешок, предусмотрительно взятый Юрием, и пожелав друг другу всего наилучшего, они попрощались и пошли обратно в общежитие. Уже дома, Юрка показал Михаилу рецепт супа, ставшего на долгое время, для него основным источником существования. Готовился он быстро и незатейливо и назывался под стать – «полигонный»! В отварные макароны или вермишель, в зависимости от того, что было под руками выкладывалась тушёнка, опять таки, в количестве равному торжеству момента и засыпались сухие картошка и лук! Всё, суп был готов! После прошествии некоторого времени, загустев, суп автоматически превращался во второе блюдо, ничуть не хуже предыдущего!