Нагаево. 1936 год.
В итоге по расчёту мы получили на руки по 29 тысяч чистыми, помимо всех издержек, для того времени это был рекордный заработок. Делили всё поровну, даже тем, у кого были больничные дни. Поскольку у старателей больничных не выплачивали, мы эти дни не выбрасывали, а разделили всем поровну от начала и до конца работы артели.
Так закончился мой первый маршрут из Магадана до приисков, работа на Колыме и первый двухгодичный договор, в котором было много испытаний и переживаний. Была возможность поучиться у опытных таёжных золотоискателей, чего ни в одном институте не преподают. Есть учебник по геологии и разведке Обручева, описано хорошо, что нужно иметь и взять с собой во время поиска, но не описаны те препятствия, с которыми можно встретиться в тайге и как с ними бороться, да их и трудно предвидеть, это даётся только в пути.
Получив расчёт, мы решили идти в Магадан. Через семь дней мы вышли на перевал Яблоновый (Охотско-Колымский водораздел, хребты разделяют притоки Колымы и притоки Охотского моря). Здесь мы встретили 11 рабочих из нашей экспедиции, в том числе и мужа с женой. Преимущественно неудачники в работе — иркутяне. Чувствовали они себя бодро, вызывающе, как будто не в тайге. С продуктами у них было ограниченно, надеялись на ружья, что мол в тайге не пропадём, что-нибудь убьём.
Мы с ними переночевали, утром зашёл спор, в какой распадок спускаться с перевала. Мы им говорили, что надо спускаться в правый распадок и выходить на реку Ола, а левый распадок ведёт к реке Яма и оттуда добираться до Магадана будет труднее. Они ответили, что на Яме встретят рыбаков камчадалов и заставят их довезти до Магадана.
Долина реки Ола ниже устья реки Нух. 30-е годы ХХ-го века.
Спорить с ними не стали, пошли своим намеченным путём. На второй день мы спустились к реке Ола, сделали плотик и на третий день уже были в посёлке Ола. В пути мы пробыли всего 11 дней. В общей сложности прошли расстояние в 480 километров, и нам очень помогла река Ола и её быстрое течение, когда поплыли на плотике. Плыли практически без остановок, даже не останавливаясь для приготовления пищи, готовили на плоту. Остановились только один раз — переспать 4–5 часов. Добравшись до Олы, мы считали, что уже в Магадане. А до города было ещё 40 км по берегу моря, хорошо, что ходили катера. В Магадан не торопились, прожили на Оле шесть дней.
Общий вид селения Ола, 1932 год.
Прибыв в Магадан, где в то время находился начальник разведки Раковский, сообщили ему о встрече на Яблоновом перевале с группой рабочих из экспедиции и что они, вероятно, заблудились, поскольку их до сих пор нет в Магадане, а продуктов у них было в обрез. Раковский нанял опытных следопытов-якутов и, по нашему сообщению, дал маршрут, где их искать.
Якуты очень хорошо знали эту местность, выехали на оленях, нашли стоянку на перевале, спустились в долину реки Ямы, нашли две стоянки, по местам стоянок определили сколько было человек — все одиннадцать. На дальнейшей стоянке, где уже можно было плыть на плотах, они нашли, что партия разбилась на группы по три человека и нашли места, где они делали плоты, там же нашли и остатки костей и определили, что их более уже не одиннадцать человек, а девять. Якуты нашли их почти у места впадения реки в море — измученных, голодных и привезли в Магадан. Но двух человек не стало. Рабочие объяснили, что те утонули в реке Яме при поделке плотов. Следствия никакого не было, но один из них — Семенков сказал мне: «Последние два патрона я истратил на… и назвал фамилию». Я проверил — фамилия была пропавшего рабочего и его жены. Семенков куда-то выехал, и всё осталось в неизвестности.
Сплав на плотах. 30-е годы ХХ-го века.
Из Магадана на материк я выезжать не стал. При отделе кадров Дальстроя НКВД ССССР были организованы шестимесячные курсы прорабов и корректоров геологоразведочных работ. Мне предложили на курсах преподавать шуровочную разведку и самому пройти элементарные знания по геологии, ведении съёмки поисковых работ. По окончании курсов в марте месяце меня пригласили во вновь организованную Верхнеколымскую экспедицию Цареградского в качестве прораба геологоразведочных работ на три года. Я дал согласие.
В Магадане я встретил очень хорошую девушку, которая приехала из Иркутска к своему дяде — врачу. Вскоре мы поженились, и Катюша стала моим другом и спутником во всех моих северных работах и на всю жизнь.