Маканин остался стоять на палубе. От происходящего у него начала покруживаться голова.
Меньше суток назад он получил направление в областном управлении охотничьего хозяйства на новое место работы в поселок Нелу и буквально через три минуты после прибытия к месту назначения угодил в полуторамесячную экспедицию на одно из самых труднодоступных побережий мира. Более того, поездка оказалась связана с какими-то полукриминальными личностями, занятыми поисками сокровищ и только что не угрожавшими им оружием.
Юрий уже попытался спуститься в кубрик, но был через три минуты выгнан наружу спертым, пропитанным соляркой и псиной душным жарким воздухом. Теперь он предпочитал находиться на палубе – серой, железной, чуть выгнутой вверх, как крышка вздутой консервной банки. «Наверное, воздухом из кубрика ее и вздуло, – подумал Маканин. – Запах там по крайней мере характерный». Он стоял и смотрел на сменяющуюся ленту пейзажа, ведущую его к долгой и тяжелой работе.
Стук двигателя катера изменился, суденышко встало круче к волне и медленно, как нагруженный таракан, поползло в открывшиеся в скальной стене ворота.
– Вот вам и место высадки – Чумкина губа, – сказал вылезший на палубу Степан. – Это ороч здесь жил, звали Чумкой. Пять лет назад к нему рыбнадзоры приехали, напоили, меха выменяли. А уехать не успели. Чумка протрезвел, понял, что его надули, достал карабин – дескать, давай меха обратно! Но рыбнадзоры наши – парни ушлые, один Чумку отвлек, другой ему подсечку сделал и голову багром от весла дюралевого пробил. Так и закопали его где-то здесь на берегу. Только от него и осталось, что его именем залив называют, по старой памяти.
– Это пока здесь еще кого-нибудь не убьют, – хмыкнул Соловей.
Огонек киберовского катера несколько раз мигнул в волнах и пошел на сближение.
– Будут смотреть, что вы делать станете. Кинонор эти места за свои считает.
Маканин понял, что так в здешних местах именуют Никанора.
Линия побережья начала выгибаться внутрь, и края скальника, словно крылья, обхватили зеркало воды и два неторопливо переваливающихся кораблика.
– Чего торопишься, Соловей, – гудел в рубке Василич. – На хрена тебе на берег вылезать – сиди до утра в кубрике, в холе и неге, утречком высадишься и по своим делам пойдешь…
– Ну тебя нахрен, Василич, с твоей холой и негой, – несколько несдержанно отозвался охотовед. – Вы собаку дохлую из-под пола когда выкинете? Ах, не собака дохлая у вас там под досками лежит, а шкура медвежья воняет? А солярка, небось, дезодорантом служит?
Он зыркнул на небо.
– Погода, вроде, хорошая, дров на берегу полно. Хоть воздухом морским подышим, а не нефтью вашей, тьфу.
– Соловей никого не слушается, кроме Василича, – потихоньку нахваливал своего капитана Степан. – Вообще Василича здесь все слушаются. Он – самый обязательный шкипер в наших местах. Если сказал, что вывезет, то обязательно вывозит. А не будешь слушаться – можешь и зазимовать ненароком. Между Эвкуном и Углеканом, – протянул он мечтательно. По тому, с каким наслаждением Перец произнес эти слова, было понятно, что указанный участок находится минимум на обратной стороне Луны.
На носу катера Степан надувал страшную черную лодку, похожую на камеру от большегрузного колеса. Он поднял голову к Маканину и махнул рукой в сторону берега.
– Гляди, мишак забеспокоился, уходит!
Крупный черный шарообразный зверь двигался вверх по поросшему травой склону, не проявляя при этом особой прыти. Напротив, он несколько раз останавливался, и в бинокль было видно, как он вытягивал в сторону берега морду и нюхал воздух.
– Вон, дырок в гальке накопал, мормышей искал…
Действительно, весь берег был испещрен мелкими ямами, как будто над ним поработал небольшой экскаватор.
– А сейчас он на шишку пойдет, – резюмировал Степан. – Как раз где вы ходить будете. Вы уж осторожнее там.
– Соловей говорит, что мы и так никакого оружия с собой не берем, – недоуменно сказал Юра.
Перец посмотрел на него как на сумасшедшего.
– Соловей? Без оружия? Ты, эта, шмотки-то подавай…