Выравнивались с трудом. Продолжал душить брак. О причинах его оставалось только гадать. Следующей версией, после объяснения неудач отсутствием приборов контроля, стало качество доломита. Но вот уже и его заменили, а партии бутылок то и дело отправлялись на бой. В этих условиях и решено было поставить начальником цеха М.А. Королеву. До этого она возглавляла производственно-технический отдел и, по свидетельству сослуживцев, лучше, чем кто-либо другой, разбиралась в тонкостях стекольного производства.
— Мы ходим буквально по острию ножа, — оценивала тогда положение коллектива цеха его новый начальник. — В сутки выдаем 60 тысяч бутылок. Часты срывы — выходят из строя линии. Оборудование изношено. Вместо четырех — по одному на каждую смену — в цехе всего два наладчика. Из восьми машинистов лишь двое по настоящему знают дело. Сильно сдерживает процесс маломощность составного отделения. А как раз в резких колебаниях химического состава вулканического пепла и склонны были видеть тогда возникновение нетермостойкости бутылок.
Между тем уже в 70-м мощность стекольного цеха должна была резко возрасти — на 5 миллионов бутылок больше, чем в предыдущем— и достигнуть 18 миллионов бутылок в год.
Серьезная, можно сказать, даже отчаянная борьба разворачивается и за качество мебели. Мероприятия разрабатывались коллективно, на собраниях, ответственны же за их проведение в жизнь руководители. «Перед нами три страницы машинописного текста,— пишут журналисты «Зари Севера» Б. Борин и Г. Бугашева, систематически бывающие на заводе (скажем о них доброе слово — их публикации неделанно горячи, а анализ положения дел профессионален).— Всего мероприятий 25. Против каждого срок исполнения и кому поручено. Рукой директора завода Новикова сделаны пометки. Видно, что он держит внедрение мероприятий па контроле. Однако реализуется не так уж много…»
Что же было первоочередным для качества? Очень нуждались в ДОЦе в десяти штангенциркулях. Шлифовальное отделение требовалось обеспечить сжатым воздухом. От конструкторского бюро и мехцеха ждали шлифовальные барабаны. Для ликвидации сколов и вырывов при обработке фанерованных щитов ДОЦу необходимы дисковые пилы, ножи, концевые фрезы, фрезерные головки.
Работники ДОЦа просили заказать оборудование в Горьком. Администрация считала, что это обойдется слишком дорого. Споры кипели… И здесь же следовал лозунг: «Качество продукции — зеркало предприятия. Советское — значит отличное!». Все в духе времени. И отсутствие необходимого, и призыв преодолеть, несмотря ни на что.
Не только объективные причины омрачали производство тогда. Хватало и субъективного. Только за полугодие, например, предприятие не по собственному желанию покинули 11 нарушителей трудовой дисциплины. Неявки по болезни вырвали 2559 человеко-дней. Прогульщики составляли 15,4 процента от общей численности работающих. Словом, не только в отсутствии штангенциркулей и доломита многое крылось. Коль предприятие продолжало хромать, следовала самая действенная мера воздействия: вопрос выносился на исполком райсовета или бюро РК КПСС. А там неизбежное: директор завода т. Новиков, главный инженер т. Алферов не приняли необходимых мер по выполнению государственного плана, медленно решают вопросы механизации трудоемких процессов, укрепления производственной и трудовой дисциплины.
И далее: обязать, предупредить, довести до сведения областного исполнительного комитета…
В книжке, посвященной юбилею завода, надо, конечно, рассказывать о лучших из лучших. Я так и старался встречаться с теми, кого мне рекомендовали. И проходя из цеха в цех, шел мимо десятков рабочих. Мы встречались глазами, вежливо здоровались, я уходил, а они оставались на своих рабочих местах, провожая меня пытливым взглядом.
Что, интересно, думали они? Было ли у них желание побеседовать с журналистом, рассказать о своем, не вообще, а именно о своем заводе, какой он у них в душе.
Неподалеку от стекольного цеха, посреди огромной развороченной в грязь автомашинами площадки стоял большой вместительный контейнер. В нем трудились две женщины. Они брали со штабеля ящик с бутылками, вносили в контейнер и перекладывали в него бутылки. Споро перекладывали, не разгибаясь (точнее наклоняясь и разгибаясь часами).
Подошел к ним. Поздоровались.
— Знаете, что книжку про завод создаем, — спросил я.
— Как же, слышали,— в голос ответили они. — Фотографий бы в нее побольше,— посоветовали, — как в «Береге двух океанов».
— «Берег двух океанов» — солидное издание, в ГДР изготовлено. Нам так не суметь,— пояснил им и хотел пройти дальше. Но остановило что-то, стал с ними разговаривать.
Оказывается, сегодняшняя их работа (было воскресенье) не простая, а имеет название — операция «Чукотка». Проводится она раз в год, когда на Север нашей области отправляют около полумиллиона бутылок. Время всегда ограничено и это ответственное дело издавна выпадает им — Александре Дмитриевне Сатуровой и Нине Сергеевне Кочерыжкиной. Знакомимся.
Александра Дмитриевна на заводе 28 лет, приехала 9 мая 1963 года (спроси любого северянина, дату своего появления на Колыме, как день рождения помнит!). Начала работать вот на этой укладке бутылок. Тогда шло еще и оконное стекло. Продукцию не в контейнеры грузили, а в кузова автомашин. Оклады были по 60 рублей, но выгоняли до 100. Неплохо, считалось. Нынче по 240— 250 рублей прямого получают. Плюс премиальные. Тоже хватает.
— Работа наша тяжелая,— делится Александра Дмитриевна. — В каждом ящике 56 бутылок, да сам ящик. Всего 32 килограмма. Мы сдельщики, в среднем по 15 тысяч бутылок за смену через руки проходит. Вдвоем контейнер за смену закладываем.
Я пришел потом посмотреть этот готовый к отправке на Чукотку контейнер. Бутылки в нем наружу донышком к донышку. Ювелирная работа.
Двадцать лет проработала здесь на укладке и Нина Сергеевна. Как пришла, так и осталась. Тоже приехала к мужу.
Место и работа у них постоянные. Но цех на их глазах рос, расширялся и продукция менялась. Делали прежде бутылки коньячные, водочные, пивные, молочные. Шли и 250-граммовые, чекушки.
У укладчиц свои оценки продукции. Удобнее им с водочными — они кругленькие, не цепляются. Труднее всего чекушки.
Что их привело и удержало на этой действительно тяжелой работе?
— Оксане, дочери моей, тогда десять месяцев исполнилось,— поясняет Александра Дмитриевна.— Пришла я на завод поступать, а мне говорят: «Пойдешь на бутылку, дадим садик. Нет, и разговора нет. Пошла».
Через восемь лет Сатуровьш снова садик понадобился, сын родился. Теперь он уже взрослый, в армии отслужил и скоро Александра Дмитриевна надеется привести и его на стекольный.
На засыпке шихты нашла свое трудное место и дочь Нины Сергеевны. Стекловаром в цехе ее зять — Василий Владимирович Капков. Словом, коренятся постепенно негромкие династии негромких людей, каких на заводе всегда основная масса. Пройдешь мимо, внимания не обратишь. А о каждом из них в книжке написать можно и фотографию не хуже, чем в «Береге двух океанов» поместить нужно. Так ведь сотни, сотни их!
Двадцать лет назад коллектив завода жил совсем другими устремлениями. Пусть формально, по считалось, что встретить очередной съезд партии, например, трудовыми подарками — святое дело. И оказанная стекольщикам честь выступить инициаторами соревнования в районе за достойную встречу XXIV съезда КПСС была, действительно, высокой честью. Стихийно такие почины не рождались. Они готовились в недрах высоких кабинетов райкомов партий и само по себе это событие говорит уже о многом. Коллектив имел уверенную перспективу.
Глава из книги Шалимова Ю.Б. Легенды и быль Колымского стекла. Магадан, 1992 год.