— Зубов собирался отдать спой слиток в краеведческий музей Магадана и, наверное, отвез его. Может, там проявили больше внимания к истории первоварка,— размышлял я.
Еду в музей. Ищу Александра Григорьевича Козлова — беззаветного собирателя истории Магаданской области. Вместе идем к экспозиции стекольного завода. Зубовской призмы в ней нет. Зато Александр Григорьевич дает мне для работы свой небольшой черный блокнот и несколько листов. Все это — о Магаданском стекольном!
Читаю и перечитываю материалы, сопоставляю их и так и этак. Постепенно картина проясняется. Первый из документов – «Распоряжение по ГУСДС НКВД СССР от 31 мая 1941 года». С помощью специалистов расшифровываю, что это — «Распоряжение по Главному управлению строительства Дальстроя Народного комиссариата внутренних дел СССР». Далее текст.
§ 4
«Начальнику промкомбината тов. Ясногорскому немедленно по окончании строительства лесозавода приступить к организации стекольного и гончарного производств в районе 72-го километра па базе кварцевых песков реки Красавицы и обнаруженных там же гончарных глин с расчетом выпуска первой продукции к 1 сентября с. г.
§ 5
Начальнику геологоразведочного управления Дальстроя тов. Кечек направить на 72-й км трассы разведочную партию для проведения поисково-разведочных работ на кварцевые пески и гончарные глины с расчетом выдачи 1 августа с. г. предварительных данных о размерах промышленных запасов песка и глины».
Подписал распоряжение начальник ГУСДС НКВД СССР старший лейтенант госбезопасности Корсаков.
Вот так: немедленно приступить и к 1 сентября, т. е. к осени 41-го дать продукцию. И не из вулканического пепла, хотя о нем уже было известно, а из кварцевых песков.
Распоряжение чина госбезопасности — дело серьезное. Можно не сомневаться, что геологи в район 72-го км были заброшены и параллельно началось строительство стекольного завода. Внимание к этим объектам, особенно к стекольному, не ослабевало.
В газете «Советская Колыма», предшественнице «Магаданской правды», за 9 августа, то есть через два месяца после вышеприведенного документа, появляется заметка под заголовком «Время не терпит». Ее автор сообщает: «На днях у начальника отдела местной промышленности Главного управления Дальстроя тов. Комарова состоялось техническое совещание. На повестке дня стоял вопрос о форсировании Магаданским промкомбинатом строительства стекольного завода. Промкомбинат в числе своих работников имеет специалиста-силикатчика тов. Музашвили. Он представлял несколько проектов организации стекольного производства, способного удовлетворить насущные потребности Дальстроя до постройки крупного стекольного предприятия. Но, как выяснилось на совещании, руководители промкомбината, в частности, и. о. начальника тов. Матевский и главный инженер тов. Бурдасов имели на этот счет «особое мнение».
Выступившие на совещании работники отдела местной промышленности привели целый ряд довольно серьезных и обоснованных аргументов, в корне разбивающих возражения работников промкомбината. Для всех работников местной промышленности, и в частности для работников промкомбината, слова «время не терпит» должны быть лозунгом в работе».
Строгие слова. От такого, прозвучи они в твой адрес, и сейчас невольно поежишься, А тогда, да еще на нашей «милой» Колыме…
Общая обстановка августа 41-го также не могла не сказываться. Немцы крушили по всему фронту, а здесь в любой день зима могла грянуть. Больше эти фамилии в числе руководителей промкомбината не встречаются. Кроме Музашвили.
Следующим документом, раскрывающим ход событий, является рассказ, очевидно, первого директора стекольного завода К. Шмакова в «Советской Колыме» за 5 апреля 1942 года, то есть по свежей памяти.
«Задание было получено осенью, – пишет он, – Нужно было разрешить важную хозяйственную задачу — освободиться от привозного стекла и снабдить собственным промышленные организации Дальстроя.
Стройка завода началась. Самые простые вопросы при 50-60 градусном морозе становились сложными, требовали новых способов и разрешений. Котлованы в смерзшейся земле потребовали много сил. Газовое и печное устройства укладывались с поправкой на колымские морозы, газопровод провели под землей, что потребовало дополнительных конструктивных изменений. Все же к январю в тайге выросло красивое здание с высокими трубами. Однако дым из них еще не шел. Внутри завода велись кладка печи, техмонтаж оборудования…»
Прервем здесь рассказ директора и заглянем в то время, когда завод уже стоял, но дым над трубами еще не поднялся. Казалось бы, вот она радость кануна пуска предприятия! Ан нет.
На совещании партийно-хозяйственного актива Дальстроя 7 января 1942 года с докладом выступил начальник Главного управления строительства Дальстроя НКВД СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга Иван Федорович Никишов.
Не знаю, как с высот нынешнего времени оценивать деятельность этого человека и заслуживает ли его имя вообще сохраняться в памяти колымчан, но он был, вершил судьбы края, в том числе и Стекольного.
В своей книге «Магадан. Конспект прошлого» А. Г. Козлов рассказывает о нем вот что.
«Родом И. Ф. Никишов с Волги, сельчанин. Начинал пастухом, батраком, в Царицыне работал грузчиком и извозчиком по найму. С 1915 года в царской армии, дослуживается до унтер-офицерского чина. С 1918 года добровольно вступает в ряды Красной Армии, участвует в гражданской войне, а по ее окончании переводится в пограничные войска НКВД. Награждается тремя орденами Трудового Красного Знамени, значком Почетного работника ВЧК — ОГПУ.
В Магадан прибыл на пароходе «Феликс Дзержинский» в декабре 1939 года. До отъезда на Колыму был принят в Кремле И. В. Сталиным.
Возглавлял Дальстрой до конца 1948 года. В январе 1944 года ему присвоено звание Героя Социалистического Труда».
Вот таким был начальник Дальстроя. Представьте его в форме комиссара госбезопасности — зеленое с голубым — на трибуне собрания. И касаясь нашего объекта, произносит он следующее: «Большие надежды возлагал я на строительство стекольного завода вначале. Товарищ Ясногорский проявил большую инициативу, нашел специалистов. Решили вырабатывать здесь стекло.
Срок пуска был назначен на 7 ноября. Прошло 7 ноября — завода нет. 1 декабря и, наконец, 1 января, а завода нет. Тут опять сталкиваешься с тем, что люди бросаются словами. Кроме образцов, ничего нет. Товарищ Ясногорский! Мы категорически требуем от вас немедленного пуска стекольного завода, ибо прииски нуждаются в оконном стекле».
Выделим из этого, грозового для тов. Ясногорского, доклада слова: «Кроме образцов, ничего нет». Значит, образцы все-таки были. Не из варки ли профессора Александрова?
Нет. Н.А. Жихарев в очерках истории Северо-Востока РСФСР пишет: «Первая варка стекла в первой плавильной печи была получена 25 декабря 1941 года в дни ожесточенных боев с фашистами под Москвой…» Эту же дату называет в журнале «Колыма» А.Р. Гридасова.
Познакомимся сразу и с Александрой Романовной, женой И.Ф. Никишова, имевшей самое непосредственное отношение к Стекольному. Она так же, как и ее муж, из села, с Тамбовщины. Образование — неоконченное среднее. Специальность — металлообработчик. В Магадане с сентября 1939 года. Работала на разных должностях Управления Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей, в том числе — начальником женского отдельного лагерного пункта, заместителем начальника, а в июне 1943 года назначена начальником Маглага. Награждена орденом Трудового Красного Знамени, значком «Отличник-дальстроевец».
Такая вот супружеская чета. Добавим к этому, что Александра Романовна имела и чин — младший лейтенант госбезопасности НКВД СССР.
Итак, первая опытная варка 25 декабря 1941 года на еще не принятом и не пущенном официально в эксплуатацию производстве. Что ж, встретить совещание партийно-хозяйственного актива подарком — это в духе того времени.
Может, зубовский первоварок из этой плавки? Вряд ли, ведь она была произведена не «благодаря только энтузиазму и изобретательности двух инженеров и нескольких десятков рабочих». Впрочем, мы ведь не знаем пока, сколько человек трудилось на строительстве стекольной мастерской…
Но возвратимся на партийно-хозяйственный актив. После доклада слово для оправдания должен был взять и подвергшийся критике Ясногорский, иначе, если выступить не позволялось, считай, конец. Ему дали.
«Выстроен стекольный завод, – сказал Ясногорский. – Предприятиями промкомбината и заводом № 2 изготовлено для него нужное оборудование, но сроки пуска завода из-за ряда возникших трудностей откладываются…».
То было 8 января 1942 года. А уже 14 февраля издается новое распоряжение по ГУСДС НКВД СССР: «В связи с окончанием строительства здания стекольной мастерской, газогенераторной и насосной, выстроенных стройучастком промкомбината на 72-м км с оценкой «удовлетворительно», приказываю:
§ 1
Акт технической приемки стекольной мастерской от 7 февраля 1942 года за № 1 утвердить. Отмеченные в акте недостатки, дефекты и замечания начальнику промкомбината тов. Ясногорскому выполнить в указанные сроки.
§ 2
Стекольную мастерскую считать вступившей в эксплуатацию с 11 февраля с. г. с выпуском продукции, согласно утвержденному плану».
Подпись – Корсаков.
Глава из книги Шалимова Ю.Б. Легенды и быль Колымского стекла. Магадан, 1992 год.
В 1938 г. Дальстрой был переименован ГУСДС (Главное управление по строительству на Дальнем Севере).
(источник: “Магадан. Путеводитель-справочник”. Магаданское книжное издательство, 1989 г. Коллектив авторов: Будникова С.В. – зам. директора по науке Магаданского обл. краеведческого музея, научные сотрудники Ефимов С.П., Мищенко В.В., Козлов А.Г. и др.)